Дневник Гуантанамо - читать онлайн книгу. Автор: Ларри Симс, Мохаммед ульд Слахи cтр.№ 32

Моя компания, кажется, хорошо проводила время, оценивая погоду и наслаждаясь видами пляжа, вдоль которого мы все время летели. Не думаю, что в самолете были какие-то навигационные системы, потому что пилот все время держалась на небольшой высоте, чтобы ориентироваться по пляжу. В окно я видел покрытые песком маленькие деревни Нуакшота, такие же унылые, как и перспективы жизни в них. Определенно за день до этого там была песчаная буря, люди только начали потихоньку выходить на улицы. Пригороды Нуакшота выглядели еще более жалко, чем обычно. Бедный грязный город с переполненными улицами и без каких-либо намеков на цивилизацию. Это было похоже на гетто Кебба, которое я знал, только хуже. Самолет летел так низко, что я мог различить людей в толпе, где каждый, казалось, не знал, куда идти и что делать.

Уже очень давно я не видел свою родину. В последний раз это было в августе 1993 года. И вот я возвращаюсь, но уже как подозреваемый в террористической деятельности, которого отправят в какую-нибудь секретную тюрьму. Я хотел закричать своим людям: «Я здесь! Я не преступник! Я невиновный! Я такой же, как и вы!» Но мой голос будто что-то сдавливало, как в кошмарном сне. На самом деле я не видел ничего знакомого в городе, он слишком сильно изменился.

Наконец я осознал, что самолет не собирается разбиваться, и я не смогу поговорить со своим народом. Удивительно, как тяжело человеку принимать безвыходность своего положения. Ключ к выживанию в любой ситуации — осознание того, что ты находишься в ней. Хотел я того или нет, меня везли к людям, которых я совершенно не хотел видеть.

— Можете оказать мне услугу? — спросил я инспектора.

— Конечно!

— Я бы хотел, чтобы вы сообщили моим родственникам, что я на родине.

— Хорошо. Есть номер телефона?

— Да.

Инспектор, вопреки моим ожиданиям, действительно позвонил моей семье и рассказал о моей ситуации. Более того, сенегальцы официально объявили в прессе, что меня передали на родину. И мавританцам, и американцам это сильно не понравилось.

— Что ты рассказал инспектору? — спросил меня позже ДСР Мавритании, Directeur de la Surete de l'Etat ^[48].

— Ничего.

— Ты лжешь. Ты попросил его позвонить семье.

Не нужно быть Дэвидом Копперфилдом, чтобы понять, что телефонный разговор записывался.

Передача произошла быстро. Самолет остановился у дверей аэропорта, где нас ждали двое мужчин. Мавританский инспектор и здоровый чернокожий парень, которого позвали, скорее всего, на всякий экстренный случай.

— Где шеф полиции аэропорта? — поинтересовался инспектор, посмотрев на своего черного коллегу.

Я знал этого шефа полиции, он однажды был в Германии, я тогда обеспечил его жильем и помог купить «мерседес-бенц». Я надеялся, что он покажется, увидит меня и замолвит словечко. Но он так и не пришел. И к тому же он не смог бы помочь мне. Разведка Мавритании имеет самую большую власть в стране. Я чувствовал, будто тону, и пытался ухватиться за любую ниточку.

— Вас отправят в отель, где вы проведете остаток ночи, — сказал инспектор своим гостям.

— Как ты? — спросил он фальшиво, смотря на меня.

— Я в порядке.

— Это все, что у него есть? — спросил он.

— Да, это все.

Я смотрел, как все мои вещи передают из рук в руки так, будто я уже умер.

— Пойдем! — сказал мне инспектор.

Черный парень, который все время пристально смотрел не меня, нес багаж и вел меня в маленькую грязную комнату в какой-то секретной части аэропорта. В комнате этот парень снял свой грязный столетний тюрбан.

— Целиком закрой свое лицо этим тюрбаном, — сказал инспектор. Типичный мавританец. Дух бедуина все еще доминирует в нем. Инспектор должен был предвидеть, что ему понадобится тюрбан, чтобы скрыть мое лицо, но в Мавритании нет практически никакой организации, все оставляют на волю случая.

Было трудно, но я не забыл, как намотать тюрбан на голову. Подобные вещи люди из пустыни должны уметь делать. Тюрбан вонял накопившимся потом, закрывал мне и рот, и нос, это было отвратительно. Но я послушно выполнял все приказы и сдерживал дыхание.

— Не смотри по сторонам, — сказал инспектор, когда мы втроем вышли из комнаты и направились в сторону припаркованной патрульной полицейской машины «рено-12».

Я сел на пассажирское сиденье, инспектор сел за руль, а черный парень занял заднее сиденье, не сказав ни слова. Было время рассвета, но сказать точно было трудно из-за облака пыли, закрывавшего горизонт. Улицы были пустые. Когда появлялась возможность, я осматривался, вопреки приказу, но едва мог что-либо узнать.

Дорога была короткой, около 10 минут до здания Министерства безопасности. Мы вылезли из машины и зашли в здание министерства, где нас ждал очередной охранник. Обстановка была идеальной для комаров, люди в этом месте — незваные гости. Отвратительная уборная, грязные полы и стены, соединяющие все комнаты дыры, муравьи, пауки, мухи.

— Обыщите его тщательно, — сказал инспектор охраннику, которого звали Якоб.

— Отдайте мне все, что у вас есть, — вежливо попросил Якоб, чтобы не обыскивать меня.

Я отдал ему все, что у меня было, кроме карманного Корана. Должно быть, инспектор знал, что у меня он будет, поэтому он вновь отправил ко мне Якоба, и тот сказал:

— У вас есть Коран?

— Да.

— Отдайте его мне! Я же попросил отдать все, что есть.

Теперь охранник боялся, что его отправят обратно еще раз, поэтому он аккуратно осмотрел меня, но не нашел ничего, кроме карманного Корана. Я был так расстроен и напуган, так устал, что не мог сидеть прямо. Я накинул куртку себе на лицо и свалился на столетний, изношенный матрас толщиной в дюйм. Кроме этого матраса, в комнате ничего не было. Я хотел уснуть, потерять сознание и не просыпаться до тех пор, пока все плохое не закончится. Сколько боли я могу выдержать? Может ли моя семья вмешаться и спасти меня? Они используют электричество для пыток? Я слышал истории о том, как людей пытают до смерти. Как они могли вынести это? Я читал о героях-мусульманах, которые встречали смерть с достоинством, с гордо поднятой головой. Как они сделали это? Я не знал. Я знал только, что чувствовал себя таким маленьким по сравнению с большими известными личностями, и был до смерти напуган.

Хоть комары и разрывали меня на части, я смог уснуть. Порой я просыпался и задавался вопросом: «Почему они не допрашивают меня прямо сейчас и не делают со мной что хотят, чтобы все поскорее закончилось?» Ненавижу ждать пытки. Арабская мудрость гласит: «Ожидание пытки хуже самой пытки». Я могу только подтвердить это. Мне удалось помолиться, не знаю как.

Где-то около полуночи я проснулся от звука шагов и от того, что кто-то открывает и закрывает двери каким-то необычным образом. Когда охранник открыл дверь в мою комнату, я мельком увидел лицо мавританского друга, который оказался рядом со мной много лет назад, когда я был в Афганистане в 1992 году, во время борьбы с коммунизмом. Он выглядел очень измученным и грустным, должно быть, он подвергся многим пыткам. Я почти потерял рассудок от мысли, что мне предстоит пройти как минимум то же самое, что прошел он. А нужно принимать во внимание, что он был в хороших отношениях с президентом Мавритании, а его семья была очень влиятельной — преимущества, которых у меня не было. Я подумал, что он, вероятно, рассказал им обо мне, и именно поэтому его привезли сюда.