Секретарь для злодея - читать онлайн книгу. Автор: Дора Коуст cтр.№ 4

— Все еще ждете мужа? — поинтересовались где-то сверху.

Вскинувшись, я пыталась сказать хоть что-нибудь, объясниться, но задыхалась рыданиями, заикалась, то и дело всхлипывая, и протягивала платок, который после моих слез не мешало бы постирать. Ну или хотя бы высушить.

— Пойдемте, — зло бросил незнакомец, забирая у меня переноску, в которой дремала Аришка.

Вскочив, хотела вырвать сумку из его рук. Вконец растерялась, опешила. Слышала о том, что в больших городах частенько воруют детей прямо из колясок, а потому собиралась биться до последнего.

— Пойдемте, — произнес он с нажимом, останавливаясь и не давая забрать мне переноску.

Развернувшись, мужчина успел сделать только два шага, когда я запрыгнула ему на спину, пытаясь сделать даже не знаю что. Остановить? Замедлить? Отдать мне дочку?

— Вы с головой дружите? — будто неверяще замер он, свободной рукой стаскивая меня со своей спины за шкирку, словно котенка.

Капюшон пуховика натужно затрещал, а шапка съехала на глаза, но я не сдавалась. Пыталась пнуть его, достать до него хотя бы ногой.

— Отдайте мне дочку! Немедленно отдайте мне дочку! — кричала я. — Я вас убью, если тронете ее хоть пальцем!

Слова звучали жалко, как и голос. Да я по сравнению с ним вообще была букашкой. Широкие плечи и спина, высокий рост. Мужчина в целом был крупным, но, даже несмотря на страх, я и не думала отступать.

— Я отдам, вы только успокойтесь, — улыбнулся он, глядя на меня насмешливо. Поставив меня на ноги, мужчина даже шапку мне поправил и только после этого протянул переноску, но отдавать, по-видимому, не собирался. — И куда вы сейчас пойдете? Обратно на лавку? — спросил он, а я пыталась забрать Аришку. Даже пальцы его осторожно разгибала, мимолетом отметив то, какие они длинные и крепкие, потому что высвободить ремешки не получалось.

— Даже если так, вам-то что? Я мужа жду, — заявила, поглубже пряча клокотавший ужас.

— Что-то он не торопится. Днем ждали, сейчас вот уже больше двух часов сидите мерзнете. Себя не жалко, так хоть ребенка пожалейте.

— Не ваше дело, — повторила я, звучно шмыгнув носом. Только соплей мне еще и не хватало для полноты картины.

— Не упрямьтесь. Если вам негде остаться, вы можете переночевать у меня. Заодно и расскажете, что у вас приключилось. Конечно, если захотите. Вдруг я смогу вам помочь.

Он смотрел на меня так открыто, так искренне, будто распахнул передо мной свою душу. Его глаза говорили «Верь мне», его мягкая полуулыбка располагала, но я буквально утопала в сомнениях. Еще раз взглянув на лавочку, посмотрела по сторонам, но мужа нигде не было видно. Голос разума кричал, что передо мной человек, которого я не знаю. Он даже маньяком может быть! Но отчаяние подбивало на совершенно глупый по своей сути поступок. Была бы я одна — я бы, не задумываясь, пошла пешком искать вокзал, но с Аришкой…

— Имейте в виду, — расправила я плечи, глядя на незнакомца с вызовом, — я знаю тридцать четыре способа, как убить вас сподручными средствами, которые имеются в моей сумке.

— Я в этом даже не сомневаюсь…

— Простите, у вас что-то случилось? — спросил я, останавливаясь рядом с девушкой, которая сидела на скамейке.

Она привлекла мое внимание судорожными всхлипами и тем, что рядом с ней на скамейке стояла детская сумка-переноска.

Девушка вздрогнула и посмотрела на меня, а я увидел ее раскрасневшееся заплаканное лицо. Опухший нос, дорожки слез на щеках, вздрагивающий подбородок. В карих глазах отражалась боль, но уже через секунду я видел лишь настороженность. Она нахохлилась, словно воробышек, вся подобралась и закрыла руками переноску, как если бы в любой момент была готова схватить ее и бежать.

Смешная. Еще совсем девчонка, у которой, наверное, случилось, по ее мнению, что-то непоправимое. Да только справиться можно с любыми трудностями, если это не смерть.

На меня всегда безотказно действовали Юлины слезы, но за прошедшие два года я и не помнил, чтобы кто-то из знакомых передо мной плакал. Забытые чувства всколыхнулись в груди, сжали горло крепкими тисками, отозвались в сердце болью. Моя жена умерла два года назад, но я до сих пор не мог смириться с этой потерей. Как не мог смириться и со смертью годовалой дочки.

Нелепая автокатастрофа.

Нелепая по своей сути. И пусть уснувшего водителя, который ехал за рулем мазды в то злополучное утро, наказали, мне от этого легче не стало. Поначалу жадно лелеял собственные воспоминания, не давал маме раздать их вещи, сделать ремонт. Подолгу уходил в запой, восстанавливал в памяти все сны, в которых мы были по-прежнему вместе. Врет тот, кто говорит, что время лечит. Оно не лечит. Боль притупляется, но не исчезает вовсе. Пустоту в душе ничем невозможно заполнить, хотя я пытался. После передышки с головой ушел в работу, и именно она меня спасала от сумасшествия. Она и тренировки.

Спорт утром, чтобы избавиться от злости на этот проклятый мир. Работа допоздна, а потом снова спорт, чтобы от изнеможения не снились кошмары, выворачивающие душу наизнанку. В этих кошмарах мы снова ругались, потому что Юля собиралась ехать одна за рулем на другой конец города, не желая ждать, пока я освобожусь. Я настаивал на своем — прекрасно знал, как неуверенно она водит, — но стоило ей заплакать, я тут же сдался. Понимал, что она устала сидеть дома, а потому я отпустил ее по магазинам. Уж лучше бы запер…

Злость на себя всколыхнулась в груди, а я расслышал ответ незнакомки:

— Я мужа жду, — пробурчала она испуганно.

— Вытрите слезы, — сухо бросил я, доставая из кармана платок. Взгляд мой сам собой зацепился за переноску, но я отогнал ненужную жалость. Пусть муж переживает о ее слезах. — Лицо замерзнет.

Войдя в холл первого этажа, я коротко здоровался с подчиненными, что встречались на моем пути. Неестественная тишина в лифте вынуждала задуматься о том, какое у меня сейчас выражение лица. Каждый в моей компании знал, что, если я злой, меня лучше вообще не трогать.

И вот на что я разозлился? На слезы этой девчонки? На то, что сидит на лавочке с маленьким ребенком, несмотря на то, что уже смеркается? Или на то, что этот самый муж держит их на улице вместо того, чтобы скорее появиться?

А все-таки смешная. И шапка у нее смешная — с помпоном. И глаза большие, кажущиеся наивными на первый взгляд. А уж ярко-желтый пуховик. Птичка, да и только. Только не воробышек, а храбрая канарейка. Неловкая, молодая, но жутко гордая.

Печальная улыбка скользнула по губам, а я вышел на двадцать третьем этаже, чтобы отстраненно подумать о том, что за время поездки никто на этажах не выходил и не входил. Синхронный вздох облегчения за своей спиной я расслышал отчетливо, но оборачиваться не стал. Теперь все сотрудники весь день будут ходить как шелковые, потому что если я улыбаюсь, значит дело пахнет жареным.