Ему не была настолько важна ни девичья фамилия Ярославы, не возможные тайны, что мог усечь тот, кто выписывал паспорт чужому гражданину. Так или иначе, но человека уже не было в живых, а раскрутить, поговорить уже был не с кем. Гораздо сложнее обстояли дела с обидчиками, от которых, возможно, девушка и скрывалась. И этот муж непонятный, способный на предательство по отношению к жене и девочке. Эта неизвестность князю совсем не нравилась, безопасность пары, прежде всего. Она его сердце, а без него оборотни, познавшие пару, не живут. Нельзя назвать жизнью то одиночество, которое осознал только после того, как познакомился с Ярославой. Сыновья- они есть и будут, он никогда не откажется от них, являющихся его лучшей частью, но в сердце без этой человеческой леди холод и пустота.
Ночная прогулка будоражила молодую кровь, и рысь с радостью устремилась туда, в сторону Осинок. Оборотень словно летел, настолько ощущалось это еле заметное прикосновение лап к снегу или к замёрзшим деревьям. Он не стал перекидываться и принимать человеческий вид, а просто в таком виде и подошел к дому Ярославы. Дорогу найти было несложно, ведь Росляр все рассказал, да и знакомые запахи охранника, коня и леди, трудно было спрятать от князя оборотней.
Радомир коротко рыкнул и уже спустя пару минут удивленный Росляр открыл дверь.
— Княже? — шепотом отозвался он, — что произошло?
— Арр, — тихо рыкнул князь.
— Прости, не догадался, — тут же отозвался охранник, понимая, что оборотень хочет узнать, где комната леди.
— Арр, — лапа зверя легла на деревянную ступень, а глаза хищника безотрывно следили за своим воином.
— Она не одна, в комнате с ребенком и девушкой.
Радомир кивнул, засопел, но всё же осторожно вошел в дом. Запахи, их было огромное множество и по большей части все незнакомые. Но один он знал точно, этот теперь будет помнить всю жизнь и, кажется, после неё тоже.
Острое зрение в подробностях позволило осмотреть жилище, принадлежащее его паре, а нос безошибочно привёл к нужной комнате. Чисто, приятный запах, но всё же недостойно его леди. Интересно, что же всё-таки заставило её забиться в глушь? Или кончились деньги для проживания в городе? От подобной мысли захотелось завыть и схватить Ярославу, немедленно утащив в свой замок, оградить от всего, но он сдержался. Правда об её прошлом рано или поздно всплывёт, а он постарается этой информацией воспользоваться, чтобы защитить и отомстить каждому обидчику. И пусть всё может оказаться гораздо проще и безобиднее, но бывшему мужу Яры точно несдобровать.
Внезапно скрипнула деревянная половица, и рысь прижалась к стене, слившись с окружающей обстановкой. Князь был уверен, что его итак не видно, но инстинкт самосохранения сработал сам по себе. Девица с распущенными светлыми волосами будто проплыла мимо него, и оборотень усмехнулся, поняв, что именно ради неё верный охранник теперь носится сюда как к водопою. Чуткий слух уловил женскую и мужскую речь, но это уже не интересовало Радомира. Он осторожно сунул свой нос в неприкрытую дверь и едва не заурчал от счастья.
Она, его леди лежала на кровати с краю, а у стенки, обняв маму пухлой ручкой, спала маленькая девочка. Оборотень осторожно втянул носом воздух и едва сдержался, чтобы не издать какого-нибудь звука восторга. Малышка пахла сладостями, а ещё теплым молоком, и это было так хорошо… Голая пятка Ярославы, торчащая из-под одеяла, привлекла внимание, и Радомир едва выдержал, чтобы не ткнуться в неё носом, а уж тем более не лизнуть. Он пригнулся, практически лёг на пузо и осторожно, стараясь не сгрудить полвики, подполз к голове своей спящей леди… И всё-таки даже оставаясь в таком обличье, ткнуться носом в волосы Ярославы показалось верхом наслаждения, доступным в данный момент и он это себе позволил.
Буквально с трудом оборотень заставил себя выбраться из этого каштанового облака и выйти, спрятаться за дверью. Осторожно ступая, мимо него протопала девушка, плотно прикрыв за собой дверь, но это было уже не так и важно. Радомир молча вышел, коротко рыкнув указания беречь женщину с ребёнком уже поджидавшему Росляру и снова скрылся в ночи. Вот теперь он мог с уверенностью знать, что примет её ребёнка. Это маленькое создание во сне показалось таким беспомощным, что собственные сыновья виделись уже большими и опытными, даже Ярополк. И хотелось защитить эту птаху, вместе с её матерью, странной парой оборотня.
* * *
— А что это?
— Это река, очень большая, Лыбедь называется.
— Да? Мам, а это кто там?
— Это зайчик, он увидел наши саночки и сразу спрятался, ускакал.
— Яблоки, мамочка, смотри! Зимой яблочки на березке растут! — крикнула восхищённо малышка, а мы с Росом рассмеялись.
— Ксюша, а ведь это снегири на ветке расселись, тебя провожают.
— Ой! — маленькие рукавички коснулись румяных щёчек, — а мы можем остановиться, чтобы потрогать тот пушистый снежок на очень красивой зелёной веточке?
— Нет, солнышко, потом, как-нибудь вместе сходим. Около замка много подобных красивых веточек, — рассмеялась я, засматриваясь то на дорогу, то на дочку, не устававшую восторгаться этой поездке и всему, что она видела вокруг. Мне было грустно оттого, что я в её годы многое повидала, а она… А она у меня есть и это главное, а остальное я всё сделаю для неё и даже больше.
— Отчего же, леди, — вклинился в наш разговор Росляр, а конь в это время сбавил свой ход, — в другом месте именно такой зелёненькой точно не будет, там другая. Правда, маленькая леди?
— Правда, — согласилась моя девочка и уткнулась лицом в моё пальто. Росляр ей приглянулся, но она его всё-таки ещё стеснялась.
Вот так мы и ехали, то мчались быстрее ветра, то переходили на шаг и что-то рассматривали, выслушивая объяснения оборотня. Нам всё нравилось, особенно ощущение, что теперь я не буду рваться каждый выходной куда-то, мчаться сквозь любую погоду. Моя дочка будет со мной, рядом и, надеюсь, Марфуша рано или поздно окажется с нами, как и прежде.
Замок произвел на дочь неизгладимое впечатление. Огромный, с балкончиками и башенками, с каменными высокими стенами, он просто поразил своей мощью и красотой ребёнка, что она увидев всё это просидела молча до того момента, как попали в нашу комнату.
— Ну всё, — прошептала Ксюша, дозволяя снимать с себя шубку, — вот теперь я буду тут жить и никуда отсюда не уеду.
— Почему? А к Марфуше? — удивилась я, ловко раздевая впечатлённого этой красотой и мощью ребёнка.
— Если только к ней, а потом обратно, — отозвалась дочка, — а ещё тут кровать, вон какая широкая! И мы высоко! — она прижалась носом к стеклу, — а все маленькие! Мам!
— Что, солнышко? — я озадаченно открыла шкаф, где ещё вчера висели чужие платья. Мне хотелось их прижать к одной стороне, чтобы развесить свои вещи. Наконец-то они у меня появились. Но вместо чужих платьев обнаружила один-единственный халат, что носила с того момента, как меня нашли в лесу.