Как мы не стали бандой - читать онлайн книгу. Автор: Глеб Черкасов cтр.№ 24

Последние три дня перед самолетом они провели в Северянке, у Стаса на даче. Проводив Яну до уже чужой квартиры, в которой ее семья коротала время до самолета, почти ничего не соображавший от горя Линькович-младший приехал домой, попросил денег на такси и цветы. Отец посмотрел на него, заставил принять душ и поесть спешно сваренных пельменей, потом посадил в свою машину и повез в аэропорт.

Шереметьево-2 напоминало вокзал времен Гражданской войны, впрочем, считалось, что до нее рукой подать. Стас и Яна целовались ровно до объявления регистрации и посадки, а Линькович-старший, чтоб им не мешали, вел обстоятельный разговор с Михаилом Абрамычем и его женой. Потом, когда девушка скрылась за раздвижными дверями зоны посадки, Стас нашел неподвижный эскалатор, сел на него и стал курить одну за другой, насвистывая песню Шевчука «Последняя осень». Иван Георгиевич сидел рядом, молчал, а потом похлопал по плечу, сказал:

— Не грусти, через пару-тройку лет раскрутимся, съездишь в Израиль, заберешь свою Яну обратно. — Потом как-то загадочно добавил: — Главное, чтобы на месте была, никуда не делась.

Когда они ехали домой, Стас утешал себя тем, что у него есть такой сильный и понимающий папа. Перспектива через пару лет приехать на белом «кадиллаке» в Тель-Авив казалась реалистичней некуда.

Вскорости от нее не осталось ничего.

Летом 1992 года отца выперли с работы. Этому предшествовала странная возня. Недели две Иван Георгиевич нервничал, уезжал из дома рано, возвращался почти ночью и долго сидел на кухне над бумагами. Однажды вечером он разговаривал по телефону. Почему-то Стас запомнил, как он громко сказал «колея с буреломом» и широко улыбнулся, как года два не улыбался.

Утром они с матерью спешно уехали к старым друзьям на дачу. Там сидели два дня, а потом так же спешно вернулись домой.

Отец уже был там с лицом какого-то странного цвета. Только потом Стас сообразил — синяки, но так и не понял, как это могло получиться. Линькович-старший оставался в форме и, сколько бы времени ни съедала работа, тратил на зарядку не меньше часа в день.

Теперь времени стало гораздо больше, но зарядку Иван Георгиевич делал по инерции. Через пару недель из дома практически исчезли деньги. Родителей это, казалось, почти не беспокоило. Пришлось идти на заработки — когда Стас сказал про торговлю сигаретами, отец только рукой махнул.

Иван Георгиевич жил в своем мире, в котором он оставался участником съезда молодых директоров, пожимавшим руку Генеральному секретарю Михаилу Горбачеву. Впрочем, теперь Линькович-старший говорил — вот хорошо бы за руку, да через бедро, да добавить от души, сытно, как учили. Окружающую действительность он не принимал совсем. Вместо того чтобы искать работу в уровень, обратиться за помощью к влиятельным друзьям — не один же Линькович был у Горбачева на приеме, — он устроился в булочную, слава богу, не продавцом, а замдиректора. Так это называлось.

Заглянув однажды к отцу на работу, Стас застал его разгружающим машину.

Расчет делался на то, что, по каким-то старым связям, получится подтягивать в магазин по дешевке всякую кондитерку. План не сработал. Стас подслушал однажды, как отец с горечью говорил жене: «Приходит мама с дочкой, та говорит, купи конфет, мать отказывает, тогда дочка чуть не плачет: мама, ну хотя бы хлебца… Сволочи, как я их ненавижу».

Иван Георгиевич несколько раз ходил на антиельцинские демонстрации. Один раз ему крепко досталось от ОМОНа, мать со слезами бинтовала рассеченный лоб и просила больше ни во что не влезать. Линькович-старший пообещал, но утром 22 сентября 1993 года уехал защищать Белый дом — второй раз за последние два года.

Несколько дней, пока здание было в осаде, мать с сыном не знали, что и думать. Когда сторонники Верховного совета прорвали милицейское оцепление, Иван Георгиевич заскочил домой переодеться, чтобы ехать брать «остальные объекты».

Таким радостным Стас отца не видел с весны 1992 года. Он собрался с ним, но мать оказалась мудрее и сыпанула снотворное в стакан чая. Проснулся Линькович-старший как раз к танкам, стрелявшим по Белому дому.

Стас чувствовал себя лишним. Альбина Несторовна сосредоточилась на муже. Сын был хорош только в тех случаях, когда радовал. Или хотя бы не расстраивал. Ради родителей Стас не бросал институт, добившись только права перейти на вечернее. Сессии сдавал с грехом пополам.

Зачем учился — было совсем не ясно. Раньше все его планы строились на том, что отец либо возьмет его к себе, либо пристроит куда-то. Теперь сына бросили во взрослую жизнь, как котенка в воду, спасибо что было где переночевать.

Стас переживал не столько из-за неприглядного настоящего, сколько из-за будущего. Мир разделился на тех, у кого есть капуста, и лохов. Линькович-младший все прочней закреплялся в рядах последних. Для первых были машины и рестораны, фирменные шмотки и хорошие девки, для вторых — херши-кола, вкус победы. Если бы Стас родился лохом, жилось бы проще. Но он помнил, как оно по-другому.

Давным-давно родители взяли его с собой в зимний пансионат. В киоск, который стоял на первом этаже, завезли пластинки, в том числе и сборник Битлз «Вкус меда». Стас помнил, что мама любит такую древность, и помчался за кошельком. А когда вернулся — оставалась только одна и к ней приценивался какой-то парень постарше. Линькович по какому-то наитию шепнул продавцу, что готов дать больше госцены. Тот согласился и парню, который так ничего и не понял, отказал. Стас смеялся всю дорогу до номера, но рассказывать родителям, откуда взялся подарок, не стал. Тогда он был королем, а теперь…

Последняя работа подвернулась по случаю, вместе с ногой поскользнувшегося однокурсника. Митька на полтора месяца выбыл из строя. Потерять работу по продаже канцелярки ему не хотелось, и он договорился со Стасом о временной замене. Со дня на день Митя готов был взяться за продажи калькуляторов, а Линьковичу-младшему — снова искать что-нибудь. Вроде обещали место в палатке…

— Коллеги, я готов предложить вашему вниманию калькуляторы, ежедневники и другие предметы, необходимые для того, чтобы ваш бизнес был еще более успешен, — Стас немного обреченно заныл свое заклинание.

— На фиг не надо, — отрезал уткнувшийся в компьютер очкарик.

Линькович покорно повернул к выходу, но чувак, поднявший глаза, чтобы проследить, что незваный гость точно отваливает, вдруг радостно воскликнул:

— Стас!

Это был краснодипломник мехмата, с которым вместе торговали сигаретами на Пушке.

— Стас, ну здорово, Стас, как ты? — очкарик, кажется его звали Костян, похоже, и правда был рад, да настолько, что включил модный электрический чайник.

Гостеприимство пришлось жуть как кстати.

Кофе из банки с модным дизайном был горячим и вкусным, печенье просто вкусным, да и сигаретками хозяин кабинета оказался богат. Повспоминали лето, которое их познакомило, девчонок из «Макдоналдса».

О нынешних делах говорить не хотелось, все было, увы, ясно. Один сидел за компом в теплом офисе, второй ходил по улицам с паршивым товаром. Жизнь развешивала бирки по людям, переоценка не предполагалась.