Как мы не стали бандой - читать онлайн книгу. Автор: Глеб Черкасов cтр.№ 17

— Ох, даже башка ломить перестала.

— Водку пивом не надо запивать, — строго сказал Викторыч, бригадир, старший и вообще главный.

Накануне он наставлял все того же Кольку: «Ты только проверь сначала, возьми бутылку и потри дном по ладони, если испачкаешь — значит, фабричная, значит, можно пить, не потравимся».

Викторыч опасался экономии на качестве ради количества. Бухлом в бригаде в целом не увлекались, терять время и неплохие заработки ради попойки и отходняка смысла не имело. Спирт «Рояль» и производные от него, паленый шмурдяк находились под строжайшим запретом.

Выпить чутка накануне решили под футбол, чтобы скрасить ощущение от сборной, которая бездарно слила два матча и практически вылетела с чемпионата мира. Викторыч в шутку предложил: «А давайте за каждый русский гол выпивать». Судя по первым двум матчам, оно по рюмке на нос и получилось бы.

Две запасенные бутылки ушли как раз к концу первого тайма. Вот тогда Кольку и погнали к палаткам. После финального свистка он сбегал и еще раз — как было не накатить за Олега Саленко и его пять мячей.

Дима пить не любил, пьяных избегал. Но компанию никогда не ломал и рюмку всегда поддерживал. Оговаривался только, мне много не надо, электрика пьяных не любит. Лили меньше, кто ж против.

Квартира, которую они ремонтировали, была рядом со Столешниковым переулком. Хозяин, Виталий Иванович, разрешил работягам превратить одну комнату в бытовку, только б быстрей работали, не тратя время на разъезды. Аванс был щедр, финальная сумма обещалась еще внушительней, с намеком на часть в валюте. Иваныч, явно занимавшийся куплей-продажей всего чего ни попадя, обещал рекомендовать бригаду таким же «богатеньким Буратино». В общем, работай не хочу.

В бригаде иногда обсуждали, откуда взялись эти хозяева жизни и отчего у них оказалось сразу почти все, когда у народа нет ничего.

Дима обычно отмалчивался, не очень любил пустую болтовню. На хлеб хватало, и на сигареты, и на пиво. Да и вообще на все хватало, а работа по электричеству нравилась.

Других вариантов один хрен не было.

Предприятия, на которые могли распределить Хубариева после техникума, к моменту выпуска либо померли, либо собирались помирать. Зарплату нигде и никто не обещал.

Прямая дорога была на рынок со шмотьем стоять, но еще в школьниках Дима прославился на весь микрорайон способностью починить любой утюг и разобраться с любой проводкой. Делал он это не просто так — бабушка быстро поставила процесс на коммерческую основу. Да люди и сами понимали, есть монета в кармане или нет, но без лампочки в квартире жизни никакой.

Это был самый настоящий натуральный обмен. Дима присматривал за электропроводкой в ателье, а ему там сшили новые брюки из ткани, которую бабушка выменяла еще где-то в благодарность за починенный телевизор. Конечно, и деньги имели хождение, но по цене они были как труха.

В феврале 1992 года Хубариев простоял в очереди в сберкассу три часа, чтобы обменять на деньги небольшую пачку облигаций внутреннего займа 1982 года. Домой он принес полторы тысячи рублей. Баба Вера горестно покачала головой:

— Вот и отложила тебе на свадьбу и себе на похороны, пойду хоть колбасы хорошей куплю.

Однако купила не еду, а несколько отрезов на костюмы — пригодятся. Через три месяца денег от облигаций и правда хватило бы только на колбасу.

Но руки кормили. Дима освоил и авторемонт. Один из соседей, которому Хубариев помог перебрать двигатель, порекомендовал его Викторычу. Бывший капитан стройбата как раз собирал ремонтников. Дима сначала и не понял зачем — денег у народа совсем же нет. Бригадир объяснил четко, как привык: «богатых Буратино» все больше и запросы у них все круче.

Попав в первый раз в многокомнатную квартиру с высокими потолками, Дима даже испугался — кто ж здесь жил.

— Коммуналку расселили, — засмеялся бригадир.

На третьей квартире Дима начал вести статистику.

Были квартиры «благополучные», их жильцы съехали спокойно, собрав все нужное и оставив какую-то уж совсем рухлядь. А были «тревожные», где явным образом сохранились вещи, которые при спокойном переезде люди бы не бросили. Например, пачку почетных грамот мастера завода — Дима и предположить не мог, что такую ценность можно просто выкинуть.

В одной такой квартире в первый же день ремонта к ним пришла совершенно домашняя кошка. Она, рыдая, тыкалась в дверь, было ясно, что раньше тут и жила. Котейку сначала просто кормили, а по завершении работ Колька забрал ее домой. Соседям оставили записку, если вдруг хозяева объявятся в поисках домашнего зверя. За полтора года за Дусей — так ее назвал Колька — так никто и не пришел. По рассказам раздолбая, кошка к новому месту привыкла, но все равно временами смотрела на дверь и грустила.

Дима не читал газет и почти не смотрел телевизор, но догадывался, что люди, платящие за обои примерно месячную зарплату инженера, и инженер, торгующий этими самыми обоями, хорошо, в магазине, а не на рынке, — звенья одной гребаной цепи.

И долго так продолжаться не может. Или не должно. Но, скорее, все-таки не может.

Однажды он поделился сомнениями с бабой Верой. Та только рукой махнула: «Не думай об этом, ты провода кладешь — и больше думать не надо ничего, так давай скорей заработай на угол и женись, хоть с твоими детьми чуть-чуть посижу, а для того тебе надо с охламоном разменяться».

У Макса и Димы осталась от родителей двухкомнатная квартира. Макс обитал в ней уже лет семь. Дима переехал к нему в середине 92-го года. Бабушка жила неподалеку — Дима захаживал к ней часто, Макс — иногда и только по очень большой просьбе брата.

Старшему Хубариеву новая жизнь улыбалась. Коммерческая жилка и задатки авантюриста выпихнули Макса в авангард строителей капитализма. Купить в подмосковном совхозном магазине двести детских столиков и с прибылью перепродать их лоточникам, подружиться в бане с директором универмага и так ловко попарить его, чтобы получить доступ в подсобку, из которой потек полезный товар прямо в ларьки друзей, — все это был старший брат.

Дима даже и не удивлялся.

Именно из Максовых рук еще в 1991 году Хубариев-младший полюбовался и даже потрогал бумажку в двадцать долларов. Братья смотрели на банкноту из свободного мира как на нереальную драгоценность, а изображенный на ней суровый, немного взъерошенный человек звал присоединиться к тем, у кого таких бумажек в достатке.

Макс к этому был готов, Дима — нет, но отношения у них устроились замечательные. Друг другу братья не мешали. То старший уезжал за барахлом в Турцию, то младший жил на объекте. Макс подарил младшему прекрасный набор инструментов, а Дима пару раз выручал брата деньгами: установка розеток порой оказывалась стабильнее торговли.

Иногда Дима попадал на переговоры с потенциальными партнерами, которые проходили у них на квартире. Деловые рауты быстро перетекали в банальные пьянки с продавщицами из палаток, торговавших товаром Макса. Очень скоро братья Хубариевы прославились на районе как «злые мужички».