— Он самого рождения весьма одарён магически, — Катя отвечает таким будничным тоном, будто мы о погоде беседуем.
— Слушай, ну если я так важна для общего дела, почему никто из провидцев не предвидел этого?
Катя бросает на меня мимолётный взгляд через плечо.
— У меня есть все основания считать, что Вела как раз таки предвидела нападение на тебя, но посчитала, что оно должно произойти. И сделала всё возможное, чтобы оно случилось.
— Например, не пустила в Асис Давида.
— Например, — выдыхает Катя.
— Странная у неё логика.
— И не говори! — поддакивает она. — А моя логика подсказывает, что мы должны присутствовать при разговоре Баисара и Джизаль. Интуиция её, кстати, в этом поддерживает!
— Хм… а сколько я провалялась без сознания? Может, мы уже опоздали? — я начинаю сомневаться в необходимости спешить.
— Недолго, — Катя успокаивает мои опасения, — Джафри Мали своё дело знает. А разборки начнут с прислуги. Думаю, мы как раз успеем к началу основного представления!
Не сговариваясь, мы с Катей прибавляем шагу.
Катя оказалась права. Когда мы прибегаем на галерею, выступающую вторым ярусом в зале, где и проходят «разборки», заплаканная Сати присоединяется к группке таких же расстроенных служанок из Катиной свиты.
Джизаль появляется в центре зала в окружении четырёх стражников. Её заметно трясёт, но выражение лица подсказывает: это не от страха.
Непроизвольно гляжу в сторону Баиара. Наверное, это неосознанное желание сравнить настрой двух сторон. Вид демона меня озадачивает: он совершенно спокоен! Ладно. Таким я его уже видела. Но при этом всё равно ощущала некое внутренне напряжение, затаившееся под маской невозмутимости. Сейчас же я не могу догадаться и предположить, какие эмоции он скрывает. Вот уж не знала, насколько я к ним восприимчива!
Интересно, конечно, и то, почему именно Баисар разбирается с произошедшим. Ведь не тренировка же это!
В поединке взглядов проигравшей стороной объявляет себя Джизать, когда гневно восклицает:
— Я должна стать твоей женой! А ты каждую свободную минуту проводишь с этой человеческой девкой! Что мне ещё оставалось делать?!
Последний вопрос вызывает умиление. И не только у меня, если судить по коротенькому смешку Кати.
— Благородная Джизаль Амали, о ваших методах мы побеседуем позднее. Для начала просветите меня: что же заставило думать, будто я собираюсь сделать именно вас своей спутницей жизни?
— Это было уговорено, когда я была ещё ребёнком! — заносчивая особа упоминает об этом, как об общеизвестном факте.
Лично у меня открывается рот, а Баисар не меняется в лице.
— Многие годы прошли с того дня, как вам сообщили о грядущих изменениях в вашей жизни. Мне тогда доложили, что узнав о них вы всю ночь прорыдали на груди у няни, причитая о том, как это вас, такую прекрасную и благородную, посмели обещать в законные жёны потомку шлюхи.
По залу проносится шепоток. Лицо Джизаль идёт красными пятнами. Баисар же продолжает невозмутимо:
— Хочу напомнить: и года не прошло после сговора родителей касательно нашего брака, как меня отлучили от семь…
— Я была ребёнком! Я повторяла за взрослыми! Как меня можно обвинять в этом? — Джизаль находится с ответом, но при этом абсолютно не замечает, что перебивает собеседника на полуслове.
Баисар отвечает ей тем же:
— …от семьи. Думаю, вы осознанно горевали по загубленной жизни со мной, а после моего изгнания и вовсе позабыли о страшной участи выйти за меня. Вы же не станете утверждать, будто все эти годы хранили мне верность?
Джизаль порывается что-то сказать, но Баисар не предоставляет её такой возможности:
— Не хранили. Я могу перечислить всех ваших любовников. При всём моём уважении к опыту, хочу напомнить, что имею полное право решать, как к нему относиться. Так вот, я не приму супругу с таким багажом за плечами. И ни один видящий души не даст согласие на наш с вами брак.
— Ваш отец… — Джизаль наконец вспоминает, что перед ней не прислуга. А сайри, наделённой властью, но и это не заставляет демона смягчиться:
— Правитель Илкаса объяснил мне причину, по которой вы оказались во дворце. Причину, озвученную вами лично. Ни о какой свадьбе вы не говорили.
Джизаль молчит.
— Увести, — Баисар кивает стражникам.
— Не имеешь права! — кричит женщина, вмиг позабыв о приличиях.
— Имею. — Слово падает как камень. — Я первый сын дома Исхай. Завтра я стану Правителем Илкаса. Ты подняла руку на ту, что станет моей женой перед людьми и перед богами. На ту, что подарит наследника нашей стране, и дети его детей будут править Асисом, по завету, который мы чтим со дня создания этого мира. Потому не будет тебе снисхождения, и не будет тебе прощения.
В зале повисает гробовая тишина. Отчётливо слышен шорох каждой складочки на одеждах Джизаль, когда её уводят. Мне кажется, она только сейчас осознала, куда вляпалась… впрочем, я тоже.
Баисар будто слышит мои мысли. Он поднимает голову и глядит мне прямо в глаза:
— Возражения?
Какие возражения? Это какой дурой надо быть, чтобы возражать в такой момент!
Я часто-часто качаю головой.
— Уф! — слышится Катин выдох. — А круто он завернул! Никто даже не понял, как его довела эта дамочка!
— А ты-то откуда поняла? — спрашиваю лишь для того, чтобы хоть что-то спросить. В голове… в голове нечто неописуемое!
— Так ему по статусу можно не выкать окружающим. Я эту фишку помню!
Я бездумно киваю.
— Идём! — Катя опять тянет меня за руку. К выходу с галереи.
— Куда? — спрашиваю тупо.
— Как куда? К тебе, конечно! Сейчас твой благоверный заявится. Выяснять отношения будет или замуж звать по-человечески! — хихикает Катя.
И тут Катя оказалась права. Баисар пришёл минут через пять после того, как мы с ней прибежали в покои.
Распугав грозным взглядом ещё не отошедших от допроса служанок, он прямым ходом направляется в мою спальню. Я даже замираю от такой наглости.
Только в дверях этот метеорит притормаживает, поняв, что за ним никто не бежит и даже не идёт. Немой вопрос в его глазах я читаю без труда и поднимаю брови в удивлении. Баисар вздыхает и чуть склоняет голову. Знать бы, что это: извинение или просьба?
— В спальне мы продолжим переглядываться, или ты снизойдёшь до нормального общения со мной?
— В другой ситуации, я бы предложил зайти и проверить, но интуиция мне подсказывает, что сейчас это не самая правильная линия поведения.
— Это не интуиция, — я подхожу вплотную к демону, поднимаю голову, заглядывая ему в глаза, — это инстинкт самосохранения! Ты же понимаешь, что от своих сегодняшних слов отказаться уже не сможешь, а меня совесть съест за то, что придётся выставить тебя дураком в глазах подданных.