Три позы Казановы - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Поляков cтр.№ 88

Однако никто не догадывался, даже помыслить не мог, о чём на самом деле дядя и племянник говорили в ночь перед отправкой. А говорили они об очень важных вещах. Георгий, не ведая, вернётся ли с войны живым, решил открыть Тимуру страшную семейную тайну.

– Запомни, мой мальчик, ты не внук казанского старьёвщика. Нет! Мы никакие не Гареевы, мы Гиреевы!

– Ну и что?

– Как «ну и что»! Мы прямые потомки владык Крыма ханов Гиреев, из ветви Чобан Гиреев, чей славный род после присоединения Тавриды к России верой и правдой служил Белому Царю.

– Не может быть!

– Да, мой мальчик! После революции, лишившись всего, мы, чтобы уцелеть, скрыли происхождение и даже слегка изменили фамилию. И ты родился уже Гареевым. Но мы дали тебе имя великого воина Тимура! Пойми, мы – соль великой империи! Если удастся вернуть трон Романовым, мы вернём наши земли, наши имения, наше положение, снова станем аристократией…

– Что же для этого нужно, дядя? – прошептал поражённый таким внезапным поворотом судьбы юный Гиреевич, закрывая ладонью красную звезду, вышитую на рубашке.

– Убить Сталина! Совдепия держится исключительно на силе и воле этого хитрого тирана. Умрёт Сталин – умрёт большевизм. Измученные народы России под колокольный звон сами внесут Романовых в Кремль. Я попробую объединить здоровые монархические силы в Красной армии. Это очень опасно, но бездействовать нельзя: капля крови точит камень деспотизма. А ты расти и думай!

– О чём, дядя?

– Как убить Сталина! Поклянись!

– Я клянусь, дядя! – мальчик бросился на шею Георгию, не ведая, что снова встретится с ним лишь через двадцать лет.

…Но юный Гиреевич не догадывался, что такой же судьболомный разговор случился не только у него. Тот, кто читал повесть Гайдара или хотя бы видел одноимённый кинофильм, конечно, помнит, как Тимур на мотоцикле мчал по ночной Москве девочку Женю к её отцу. Тот на вверенном ему бронепоезде проезжал через столицу в действующую армию.

«…Время подходило к трём ночи. Полковник Александров сидел у стола, на котором стоял остывший чайник и лежали обрезки колбасы, сыра и булки.

– Через полчаса я уеду, – сказал он Ольге. – Жаль, что так и не пришлось мне повидать Женьку…

Вдруг наружная дверь хлопнула. Раздвинулась портьера, появилась Женя… Лоб её был забрызган грязью, помятое платье в пятнах… Отец взял Женю на руки, сел на диван, посадил её себе на колени. Он заглянул ей в лицо и вытер ладонью её запачканный лоб.

– Да, хорошо! Ты молодец человек, Женя!

– Но ты вся в грязи, лицо чёрное! Как ты сюда попала? – спросила Ольга.

Женя показала ей на портьеру, и Ольга увидела Тимура… У него было влажное, усталое лицо честно выполнившего свой долг рабочего человека…»

Полковник Александров тепло поблагодарил юношу за своевременную доставку Жени и попросил, извинившись, оставить его наедине с дочерьми.

– Дорогие Оля и Женя, – сказал он. – Я знаю, срочный вызов в часть – это, возможно, хитрая уловка НКВД и в поезде меня арестуют…

– За что?! – в ужасе вскричали обе.

– Для этого я должен рассказать вам правду. Я не сын водопроводчика, как вы думали. Я в прошлом белый офицер, командовал конными разведчиками лейб-гвардии Волынского полка. Я честно сражался под трёхцветным стягом за то, чтобы вся власть в России перешла к Учредительному собранию. Но мы проиграли, а потом большевики предложили нам, уцелевшим офицерам, перейти к ним на службу и стать военспецами. Только что родилась ты, Оля, надо было кормить семью, и я согласился. Служить мне пришлось сперва под началом Троцкого, а потом Тухачевского. Оба, конечно, те ещё мерзавцы, но выбирать не приходилось. Когда раскрыли заговор маршалов против Сталина, я воевал в Испании. Это меня и спасло. Но теперь, кажется, пришла моя очередь… Коба ничего не забывает и не прощает. Не волнуйтесь, живым я не дамся! Вы, мои девочки, не станете ЧСВН – членами семьи врага народа.

– Папа, но почему ты встал на путь борьбы с советской властью? – сквозь слёзы удивилась старшая, Оля. – Ведь всё у нас было так славно! Мы ни в чём не нуждались. Мы пели хорошие песни, учились, боролись…

– Поймите, доченьки! За глянцевой вывеской страны, где так вольно дышит человек, на самом деле скрывается преисподняя, а вместо сатаны правит бал усатый кремлёвский горец с широкой грудью осетина! Он уже перемолол в ГУЛАГе жерновами пролетарской диктатуры несколько миллионов ни в чём не повинных людей…»

– Сто миллионов! – поправила сэросиха красным карандашом.

– Сто миллионов никак невозможно! – робко возразил Кокотов.

– Почему?

– Ну как же! Перед революцией население Российской империи насчитывало сто пятьдесят миллионов. Польша, Финляндия, Прибалтика отделились. Это миллионов двадцать пять. Столько же погибли на германской и Гражданской войнах, от голода, эпидемий, многие уехали в эмиграцию. Потом двадцать миллионов погибли в Великой Отечественной войне…

– Тридцать! – поправила гранд-дама таким тоном, словно речь шла об овцах.

– Хорошо – пусть тридцать. Тридцать, двадцать пять и двадцать пять – получается восемьдесят. Если к ним прибавить ещё ваши сто миллионов и вычесть всё это из ста пятидесяти миллионов, то получается минус тридцать миллионов. Даже если учесть высокую рождаемость тех лет, у нас в лучшем случае выйдет ноль!

– Ноль чего? – удивилась она.

– Населения. Никого. Пустая земля.

– Минуточку, Андрей Львович! Вы собираетесь писать художественное сочинение или статистическое? – подозрительно спросила гранд-дама.

– Разумеется, художественное!

– Тогда посидите здесь!

Она встала и, по-балетному выворачивая мыски, скрылась за большой полированной дверью, рядом с которой была прикреплена золотая табличка:

Альбатросов, кстати, был видным писателем, обласканным советской властью. Его шеститомное собрание сочинений пылилось во всех книжных магазинах, а пятикомнатная квартира на Неглинной поражала своими размерами даже заезжих прогрессивных западных литераторов. И вот к какому-то славному юбилею ему за неутомимую литературную и общественную деятельность полагался орден Ленина.

И всё уже было решено, как вдруг его сынок, студент Института международных отношений, редкий дебил, попался на спекуляции валютой. От тюрьмы отец его, разумеется, избавил, сбегав на поклон в ЦК и напомнив о том, как по просьбе руководящих товарищей бодал упёртого Солженицына. Альбатросова пожалели (у самих росли те ещё обалдуи), но решили всё-таки немножко прижучить за существенные недостатки в деле воспитания молодого поколения. В последний момент орден Ленина ему заменили на Трудовое Красное Знамя, каковое у него уже имелось в количестве двух штук. И всё бы ничего, но его одногодок, тоже писатель и, можно сказать, литературный супостат из рук Брежнева в те дни получил именно орден Ленина. Такого унижения Альбатросов не стерпел.