Гладиатрикс - читать онлайн книгу. Автор: Рассел Уитфилд cтр.№ 56

Но эта пустая мысль мелькнула и исчезла, когда окровавленная британка миновала ворота и вошла в туннель. Девушка бросилась вперед и крепко обняла подругу, поздравляя с победой и совершенно не замечая кровавой жижи, впитывавшейся в ее тунику. Улыбка Эйрианвен выглядела неправдоподобно белозубой на темном лице, сплошь покрытом синей краской и запекшейся кровью. Женщины обнялись, не обращая никакого внимания на окружающих.

Теперь Лисандра понимала, насколько слаще делается жизнь, когда идешь по ней бок о бок со смертью.

Один день кончался, начинался другой. Бойня на арене продолжалась. Сотни мужчин, женщин и диких животных умирали ради развлечения толп зрителей, новой должности Эсхила и честолюбия Секста Юлия Фронтина.

Правитель Малой Азии был уже в годах, но обладал молодой силой и живостью не по возрасту. Он отличался непреклонной волей, которая сопротивлялась наползающей старости, не позволяла ему сложить полномочия, вернуться домой и пожинать плоды десятков лет службы. Фронтин знал, что не только он был таким. На людях, подобных ему, держалась империя. Не будь их, разве смог бы Рим стать величайшей силой, правящей миром?

Помимо прочего, правитель был знатоком арены и зрелищ. Напыщенный Эсхил вызывал у него омерзение, но глупо было бы отрицать, что этот толстяк устроил великолепные игры. Он стравил между собой две гладиаторские школы. Для Рима такое было не ново, но здесь, в отдаленной провинции, о подобном почти что не слыхивали. Ну а то, что бои женщин оказались не просто «закуской» для разогрева публики, но самостоятельным зрелищем, уж вовсе было сродни озарению.

Как человек увлеченный и тонкий знаток, Фронтин никогда не принимал девушек-гладиаторов всерьез. Новинка — да, потеха — да, но не более. И вот те на — выученицы этого Луция Бальба оказались на арене настоящими вестницами смерти. Женственная красота лишь добавляла остроты их воинскому обаянию. Эти обнаженные груди, эти точеные ягодицы, кружащиеся в гибельном танце… Фронтин то и дело ловил себя на том, что неловко ерзает в кресле, кутаясь в тогу, — не то, чего доброго, станет очевидным возбуждение плоти.

Еще он заметил за собой, что раз за разом стал являться в цирк гораздо раньше обычного, чтобы ненароком не пропустить какой-нибудь девичий бой. Одна или две гладиатрикс из школы Бальба показались ему настолько умелыми, что он решил даже дать ланисте аудиенцию, воздать должное его искусству обучения и отбора.

Прокуратор пригласил потливого смуглолицего Бальба в ложу сановников и тепло приветствовал его.

— Весьма впечатлен твоими девушками, ланиста, — сказал он ему. — Ты привнес в эти игры приятное разнообразие, твоими усилиями они стали совершенно новым и небывалым событием. Оно вполне может послужить политическому продвижению моего достопочтенного сподвижника Эсхила.

Он указал на грека, сидевшего рядом.

— Ты слишком добр, правитель. — Бальб почтительно наклонил голову. — Мы лишь делаем то малое, на что способны. Твои слова очень многое значат для такого незначительного человека, как я.

— Да ладно тебе, ланиста, — рассмеялся Фронтин. — Все знают, что ты богат, как Мидас!

Отмахнувшись от возможных возражений, он вновь устремил свое внимание на арену и спросил:

— Кто эта девушка?

Вызов в главную ложу Бальб встретил с превеликой радостью, но и с беспокойством. Теперь он с облегчением убедился в том, что волноваться было вроде бы не о чем. Правитель, по-видимому, просто хотел похвалить выступление его девушек, в особенности — последнего приобретения.

— Это Ахиллия, господин мой, — сказал Бальб и вздрогнул, потому что в этот момент Лисандра отхватила руку фракийке, с которой сражалась. Спартанка явно соответствовала легендам, ходившим о ее племени, и Бальб был доволен девчонкой. Она очень быстро оправилась от раны, полученной в первый день игр. С тех пор в небесах успела смениться луна, и Лисандра опять принимала участие в поединках. Еще было очень похоже на то, что она вправила мозги своим эллинкам. До игр они являли собой довольно жалкое зрелище, теперь почему-то стали плотно спаянной командой убийц. Гибель той полноватой рыбачки — Бальб успел забыть, как там ее звали — весьма благотворно повлияла на уцелевших девиц. Они начинали приносить настоящий доход.

— Нет, я хочу знать, кто она на самом деле. Ахиллия — это ведь не ее настоящее имя?

— Она рабыня, господин мой. Просто рабыня.

Бальб почувствовал, как по всему его телу выступили капельки пота. Он успел вообразить, будто далекое сестринство, к которому принадлежала Лисандра, умудрилось отыскать девушку и воззвало к правителю, требуя ее освобождения.

— Но имя-то у нее есть? — настаивал Фронтин.

— Да, господин мой. Ее зовут Лисандра, — сказал Бальб и судорожно сглотнул, гадая, сколь далеко могут забрести такие расспросы.

— Она в самом деле спартанка или это лишь образ, который ты для нее выдумал?

Бальб помедлил. Его отчаянно подмывало солгать Фронтину, но вдруг правитель знал больше, чем говорил? В этом случае ложь была бы откровенна опасна, даже гибельна.

— В самом деле, господин мой. Как говорится, все настоящее.

Фронтин снова повернулся к Лисандре, которая стояла на арене, положив клинок на шею побежденной противницы. Он жестом приказал спартанке лишить женщину жизни. Однорукая бывшая гладиатрикс была все равно бесполезна и никому не нужна. Лисандра равнодушно перерезала горло фракиянке и зашагала к воротам жизни, оставив ту биться на песке в предсмертной агонии.

Фронтин посмотрел на Бальба и сказал:

— Я хотел бы с ней встретиться.

— Как пожелает мой повелитель, — с облегчением поклонился Бальб.

Итак, никакое посольство из Спарты к Фронтину не приезжало. Старый козел просто возжелал утех с гладиатрикс. Плохо было лишь то, что он выбрал девицу с такой холодной кровью. Наверное, мраморная статуя по сравнению с ней сошла бы за пылкую любовницу. Этот похотливый старикашка мог бы указать на какую-нибудь заждавшуюся кобылку, которая рада была бы укатать его до потери сознания. Бальб подумал, что все это вызвано ревностью других богов, недовольных изобилием милостей, коими Фортуна ублажала прокуратора в последнее время.

Он вымученно улыбнулся Фронтину.

— Я пришлю ее к тебе по окончании сегодняшних представлений, мой господин.

— Отлично, — с улыбкой кивнул Фронтин. — Можешь идти.

* * *

— Ты хотел видеть меня, ланиста?

Бальб велел рабам усадить Лисандру в крытый паланкин доставить в его жилище, нанятое за пределами цирка. За время игр спартанка успела сделаться народной любимицей. Ее слава быстро росла, в открытую путешествовать ей теперь не годилось. Луций критически рассматривал девушку, стоявшую перед ним, прислушивался к собственным ощущениям и гадал, вызовет ли она и у него какое-то волнение плоти. Его влекло преимущественно к мужчинам, но в прошлом он, бывало, делил ложе и с женщинами. Лисандра — рослая, бледнокожая, неоспоримо прекрасная — была, вероятно, действительно притягательна, но именно такие женщины никогда ему не нравились.