Три покушения на Ленина - читать онлайн книгу. Автор: Борис Сопельняк cтр.№ 53

Вот таким благородным, надежным и солидным был живой щит, которым оградил себя от неприятностей Моисей Соломонович Урицкий. До поры до времени этот щит прикрывал его лучше батальона латышских стрелков. А чтобы потенциальные террористы не забывали, из каких людей состоит этот щит, время от времени Урицкий выступал в печати и мрачно предвещал:

– Рано или поздно Романовы заплатят за триста лет угнетения народа.

Когда пытались уточнить, какой народ он имеет в виду – русский, татарский или еврейский, Урицкий только отмахивался, а когда спрашивали особенно настойчиво, отвечал, что как последовательный интернационалист он говорит о трудовом народе.

Забегая вперед, скажу, что зловещее предсказание Урицкого сбылось, правда, сам он насладиться этим зрелищем не смог. 9 января 1919 года Президиум ВЧК утвердил вынесенный ранее приговор к высшей мере наказания «членов бывшей императорской Романовской своры». Узнав об этом, забеспокоилась Академия наук, небывалую активность проявил Максим Горький. Они обратились в Совнарком и лично к Ленину с просьбой освободить хотя бы Николая Михайловича, приводя доводы о том, что он всегда был в оппозиции к императору и во всем мире известен как ученый-историк. 16 января состоялось заседание Совнаркома, на котором рассматривалось это ходатайство. Резолюция была запротоколирована и звучала пещерно просто: «Революции историки не нужны!»

А дальше все шло по хорошо отработанному сценарию. 24 января 1919 года, среди ночи, люди в кожанках явились в камеру, приказали великим князьям раздеться догола и вывели их на январский мороз. Тут же загремели выстрелы. Первым в уже заполненный трупами ров упал Бимбо. За ним – Гоги. Потом – Павел. А вот последние слова Дмитрия Константиновича кто-то услышал, и даже записал, во всяком случае я разыскал их в одной из старых книг.

– Прости их, господи, ибо не ведают, что творят, – сказал он, близоруко щурясь и пытаясь разглядеть лица палачей.

И ту же получил русскую пулю от русского, а может быть, и не русского человека, но совершенно точно – от представителя трудового народа. Получил только за то, что носил ненавистную большевикам фамилию – Романов.

Что касается «ничуть не мягкотелого» Урицкого, то он продолжал проливать реки крови. Дошло до того, что 18 августа 1918 года по его инициативе петроградские власти приняли чудовищное постановление, в котором были такие слова:

Как же тогда выросли объемы и тиражи газет! Каждое утро петроградцы дрожащими руками раскрывали ставшую непомерно толстой «Красную газету», которая имела эксклюзивное право на публикацию расстрельных списков, и искали фамилии своих родственников и друзей. Другие большевистские газеты эти списки перепечатывали, и те, кто не успели купить «Красную газету», брали их нарасхват.

Но как ни хитер был Моисей Урицкий, как ни надежно охранял его щит из заложников, нашелся в Петрограде человек, который ради устранения большевистского монстра пошел на верную смерть. Одни считают его бывшим юнкером Михайловского военного училища, большая часть офицеров-преподавателей которого был расстреляна по приказу Урицкого, другие – студентом Леонидом Канегиссером.

Кем бы он ни был, но в отличие от профессиональных заговорщиков, Канегиссер стрелять умел. 30 августа 1918 года он подкараулил Урицкого на Дворцовой площади и в подъезде Комиссариата внутренних дел всадил ему несколько пуль в затылок.

Через полчаса о гибели Урицкого доложили Ленину. Он тут же снял трубку и приказал Дзержинскому выехать в Петроград и лично провести расследование. До Петрограда Дзержинский доехал, но тут же повернул назад: пришло сообщение о покушении на Ленина. Он даже не участвовал в похоронах Урицкого, которого со всеми почестями предали земле на Марсовом поле.

Этот вопрос возник сразу же после публикации воззвания, которое подписал председатель ВЦИК Яков Свердлов. Называлось оно «Всем советам рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, всем армиям, всем, всем, всем!»

Всего-то несколько строчек, а как много в них заложено! Во-первых, речь идет о двоих стрелявших. А во-вторых, и это самое главное, указан адрес организаторов покушения – и это наводит на определенные размышления. Личности задержанных еще только выясняются, следствию не известно ни их гражданство, ни принадлежность к той или иной партии, а председатель ВЦИК (по-нынешнему – президент, то есть глава государства) уже назвал, говоря современным языком, заказчиков преступления.

Откуда он их знает? А он их не знает, но ему нужно, чтобы люди думали именно так, и чтобы следствие шло именно этим путем. Ближайшие события покажут, что в этом предположении нет никакой натяжки. Начнем с того, что воззвание Свердлов подписал в 22 часа 40 минут, – это установлено совершенно точно. А теперь вспомним показания Гиля о времени приезда на митинг: вначале он сказал, что на завод Михельсона приехал в 10 вечера, а потом почему-то «вспомнил», что на часах было не 10 вечера, а всего лишь 18.30.

Давайте-ка, разберемся с этими цифрами. Первое: митинги в те времена проходили только в нерабочее время. Второе: митинг на заводе Михельсона в тот день для Ленина был не первым – вначале он около часа выступал в здании Хлебной биржи. Если считать, что рабочий день заканчивался в 5 вечера, то по крайней мере до 6 часов он был в Басманном районе, а это другой конец Москвы, откуда дорога до завода Михельсона должна была занять около часа. Так что как ни крути, а в 18.30 на заводе Михельсона Ленин оказаться не мог.

И еще. По словам того же Гиля, речь Ленина на заводе продолжалась около часа, и когда он вышел во двор, заметно стемнело. В конце августа солнце заходит в Москве в 20.30, а темнеет не раньше десяти вечера. Из всего этого следует элементарный вывод: на завод Ленин приехал в 10 вчера, около 11-ти закончил выступление, потом вышел во двор и попал под обстрел.

А когда Свердлов подписал небезызвестное воззвание? В 22 часа 40 минут. А его еще надо было довезти до редакции, набрать и опубликовать.

И что из этого следует? А то, что воззвание было написано заранее. Но раз оно было написано заранее, значит, Свердлов о предполагаемом покушении знал, как знал и о том, что его организаторами были правые эсеры. Тогда почему он его не предотвратил? Почему не отдал приказ об аресте эсеровской верхушки?