Птица в клетке - читать онлайн книгу. Автор: Кристин Лёненс cтр.№ 25

– Я поднимался туда перед началом бомбежки. Прости, муттер, – вырвалось у меня. – Никак не мог заснуть. Хотел почитать при свете фонарика. Даже не помню, выключил или нет, когда бомбить начали. Глупость ужасная – пора бы уж привыкнуть.

Непрошеные гости впились в меня взглядами.

– Как тебя зовут?

– Йоханнес.

– В Гитлерюгенде состоишь?

– Так точно.

– Надо быть осторожней. Ты ведь знаешь, что это можно расценить как сигнал?

– Неужели кто-то станет подавать сигнал к бомбежке собственного дома? – встрял мой отец.

– Ваш дом разбомбили?

– Нет.

– А вашей соседке меньше повезло. Нетрудно предположить, что цель указывал свет из вашего окна.

Молчание нарушил мой отец, предложив гостям кофе. Те не стали отказываться. Войдя в дом, они проявили интерес к мебели и картинам, отметили, что в комнатах очень красиво, и спросили разрешения оглядеться. Отворив дверь в бабушкину комнату, они застали Пиммихен в кровати: с розовыми хрустальными четками в руках и с полуоткрытым ртом она уставилась в пространство. Волосы ее были стянуты на затылке в тугой узелок, отчего нос торчал больше обычного. Посетители обернулись к моему папе и спросили:

– Ваш отец?

Он кашлянул, чтобы вежливо привлечь ее внимание, и сделал жест рукой:

– Моя мать.

Надумай моя мама густо смазать руки кремом, она бы терла их так же истово, поэтому отец увел ее на кухню, а я последовал за двумя посетителями наверх, где они проявили куда меньше интереса к обстановке, нежели к потолку, полу и стенам. Один приподнял за уголок лежащий в коридоре персидский ковер и похвалил его качество, но было ясно, что это лишь предлог взглянуть, что под ним. То же самое они проделали с покрывалами на кроватях. Когда мы преодолевали последний лестничный пролет, я не смел даже подать голос, чтобы не обнаружить свою нервозность. В голове стучало: а вдруг из-под фанерного щита выглянет еще несколько завитков? Это будет конец. Я не знал, сумею ли изобразить шок, если ее найдут. Вдруг мы с ней встретимся взглядами? Даже страшно было вообразить: ведь я ее полюбил и знал эти глаза лучше своих собственных, но если мне суждено выжить, то придется лгать, что я понятия не имел о ее существовании. Нетрудно представить, с каким видом она будет на меня смотреть, если я выставлю ее непрошеной гостьей, причем совершенно незнакомой. Наверное, многие меня осудят, но, когда в дверь стучится смерть, не каждый способен действовать так, как ему грезилось в мирное время. Незнакомцы изучили одну стену, перешли к другой, пробежали по ней глазами вверх-вниз и, похоже, остались более или менее удовлетворены; затем распахнули окно и выглянули в сад. Произвели тщательный осмотр чердака, заглянули в отцовский кабинет, а потом один из них втянул носом воздух и, подняв кверху палец, объявил:

– Кофе готов.

Я понадеялся, что пытка окончена, однако гости, потягивая кофе, вежливо попросили меня показать фонарик, который я использовал для чтения.

– Ступай, принеси им, – скомандовала мать.

Я встал из-за стола, и те двое сделали то же самое; меня охватила паника, особенно когда они увязались за мной в спальню, тем самым отрезав мне путь к Эльзе. К счастью, у меня сохранился другой фонарик – тот, что подарили Стефан и Андреас, когда мне исполнялось двенадцать лет. Один из проверяющих смахнул с него пыль и несколько раз щелкнул выключателем, но батарейка давно села. Я тупо смотрел на фонарик.

– Ты уверен, что это – тот самый?

– Да.

– А другого у тебя нет?

– Нет.

– Он ведь не работает.

– Наверно, я слишком долго держал его включенным.

– В течение одной ночи?

– Я и раньше постоянно им пользовался.

Мужчина передал фонарик своему напарнику, тот извлек батарейку и лизнул кончиком языка.

– Разряжена, – заключил он, опуская батарейку в карман.

Они заторопились и, видимо, раздумали допивать кофе. За порогом тот, что был выше ростом, сказал моим родителям:

– У вас прекрасный сын, можете им гордиться.

– Да, мы им гордимся, – напряженно улыбнулись отец с матерью, и каждый обнял меня, стоящего между ними, за пояс, будто для образцового семейного фото.

Мать на меня сильно разозлилась и отправила с глаз долой в дом к доктору Грегору, где временно обосновалась фрау Вайдлер. Мне поручили отнести туда чемодан, набитый теплой одеждой, постельным бельем и полотенцами, а также спросить, чем мы можем быть полезны. Доктор Грегор только обрадовался моему приходу – отчасти, думаю, потому, что у него появилась возможность передохнуть, пока фрау Вайдлер будет извергать на меня словесные потоки. Она не умолкала; это была сущая пытка – часами напролет изображать интерес к ее россказням: какие виды птиц имеют черты сходства с другими, какие содержались у нее в одном вольере, сколько зерна ежедневно требовалось тем или иным пташкам, какие купались в поилке и каким это не нравилось до такой степени, что они, даже умирая от жажды, вообще отказывались пить эту воду с перьями и какашками. А известно ли мне, что у пернатых гниют лапки? Порой птицы даже могут их себе отгрызть, подобно тому как мы, люди, грызем ногти. Она храбрилась, заявляя, что теперь вольна путешествовать по миру и только ждет окончания войны. И в самом деле: пусть у фрау Вайдлер больше не было дома-жилища, но зато больше не было у нее и дома-тюрьмы. Впервые за сорок лет эта женщина оказалась свободна как ветер. Заметив, что у нее навернулись слезы, я поспешил задать ей какой-то вопрос про птичьи клювы.

Дома я не застал никого, даже Пиммихен. А на моей кровати лежал фонарик, некогда отданный Эльзе. Неужели Эльза рискнула выйти, чтобы его вернуть? Что скрывалось за этим поступком – знак отторжения? Или же фонарик обнаружили мои родители? Что наговорила им Эльза? Наконец-то у меня появился предлог наведаться к ней в закут. Предлог не столько для встречи, сколько для нарушения данного себе зарока – никогда больше с ней не разговаривать. Но не успел я сделать и шага, как услышал бешеный стук дверной колотушки, сопровождаемый пронзительным криком:

– Фрау Бетцлер! Фрау Бетцлер!

Мне подумалось, что так вопить может только фрау Вайдлер, и я счел за лучшее на цыпочках убраться восвояси, но ушел недалеко: в комнату ворвалась совершенно незнакомая персона в длинном платье, будто бы сшитом из клетчатого шотландского пледа. Всклокоченные жесткие седые патлы, чересчур длинные для ее возраста, придавали ей ведьминский облик, который немного смягчало только родимое пятно на подбородке, хотя при ближайшем рассмотрении я заподозрил, что старушенция просто сковырнула прыщ.

– Мне нужно повидать твою маму, юноша. Немедленно.

– Ее нет дома.

– Как по-твоему, когда ее ждать?

– Она не сказала.

Незнакомка обматывала вокруг пальцев кусок шпагата с черными – видимо, от какой-то смазки – концами, который нисколько не мешал звяканью причудливых золотых подвесок на ее браслете.