Дурман для зверя - читать онлайн книгу. Автор: Галина Чередий cтр.№ 79

— Я и не обязан был! — Кнутов отступил от стола, пробуждая во мне инстинкт преследователя. Плевать на свидетелей. На все плевать. Я хочу его крови. Он причастен к моей потере, а я не хочу оставаться в долгу за такую «услугу». Только пальцы брата, как железный обруч сжавшиеся на моем локте, чуть привели меня в чувство. — Пошел ты! Я больше на тебя не работаю, и ничего ты мне не сделаешь.

— Ты больше вообще никогда ни на кого не будешь работать. Разве что уборщиком. Я об этом позабочусь.

Господи, я сейчас прям как моя мать прозвучал, но это та ситуация, когда так и нужно.

— Это мы еще посмотрим! Я профи и буду востребован всегда!

— После того, как все и каждый узнают о том, что ты запросто продаешь собранные для заказчика сведения любой другой готовой заплатить стороне? Очень сомневаюсь, — откровенно злобно засмеялся я, тоже поднимаясь. — Но ты можешь пытаться в оставшееся время.

— В… оставшееся время? — промямлил он и позеленел. — Что ты имеешь…

Но я не стал ни слушать, ни даже смотреть на него. Ходи, жри, гадь, живи и бойся. Не заслужил ни одной секунды моей больше, урод, а вот оглядываться и трястись за свою шкуру — заслужил.

Выйдя на уличный холод, остановился перед автомобилем и, запрокинув голову, уставился в серое, как свинец, в плотной облачной пелене небо. Ни единого просвета, ни намека на то, что где-то там, за этим мрачным покрывалом, скрывается способное дарить тепло и жизнь солнце. От тоски захотелось завыть. По-настоящему. Набрать полные воздуха в легкие, так, чтобы аж до боли их расперло, и выталкивать потом наружу долгой-долгой звериной заунывной песней одиночества и потери до тех пор, пока дыхание не пресечется, иссякнув, и перед глазами не потемнеет.

— Насколько все плохо, братан? — Родька положил ладонь мне на плечо, и я им дернул, стремясь избавиться, скрыться от этой жалости в его глазах.

Будто я какой-то смертельно больной. Если и больной, то недуг мой из разряда постыдных, жалости не заслуживающий, потому что, как те же алкаши или наркоманы, сам повинен в этом разрушающем страдании. Я сам его инициировал, старательно взращивал, хотя интуиция же нашептывала, что нельзя так с Аяной. О да, у меня было подобие оправдания всему поначалу — она и друзья-отморозки заслуживали наказания. Хотя бы испуга, чтобы вправить их говномозги на место. А потом… Ведь с первого прикосновения, с первой волны неодолимой жажды я знал, что делаю уже нечто совсем иное. Неправильное. Я беру то, чем пожелал владеть до смерти. Беру грубо, отвратительно по-хамски, наказывая жестокостью Аяну уже вовсе не за первоначальный проступок, а за то, что никак не в состоянии обуздать свое нереально безумное влечение к ней. И погрязнув в самом процессе присвоения, я слишком поздно осознал его причину. И все испортил. И продолжал портить и портить, даже когда звери вопили о моей неправоте. Я воевал и стремился одержать победу там, где никогда не следовало даже помышлять о сражении или захвате, подчинении. Удел достойного самца — покорить свою истинную отнюдь не грубой силой. Не сломать, а преклоняться и вознести. И как и положено судьбой за все грехи — теперь получаю за это по полной.

— Нормально. Не смертельно, — ответил снова дернув плечом, ведь младший так и не убрал руки.

Мне больно и пусто. Едва ли не до удушья.

— Никакого просвета? — Естественно, Родька мне не поверил.

Он и так в курсе, как все обстоит. Мы и прежде знали, что волки — весьма большая и закрытая диаспора. Живут обособленно, чужих близко не подпускают. Дом Милютина, где сейчас предположительно и жила моя кукляха, находился в центре элитного загородного поселка, где все жители — тоже волчары. Нельзя проехать на незнакомой машине незамеченным, нельзя следить или прослушивать — срисуют тут же, нельзя даже бродить, прикидываясь заблудившимся прохожим. Все на виду и под приглядом сотен глаз, обо всем наверняка докладывают альфе Федору. Внедрить хоть кого-то в качестве прислуги — дохлый номер, везде опять же исключительно свои. О его фирме и упоминать нечего, в отличие от нашего холдинга, у Милютина не работало ни единого человека. Ну да, поганые волки на численность-то не жалуются, недостатка в кадрах нет.

Да, я приезжал к укравшему мое засранцу едва ли не ежедневно. Домой, чтобы поцеловать ворота, дальше которых не пускала охрана, ссылаясь на вечное отсутствие хозяина. К нему на фирму, чтобы опять же не быть пропущенным дальше вестибюля со стеной нагло ухмыляющихся секьюрити. Поганые шавки!

«Шефа нет на месте».

«Господин Милютин не может вас принять из-за крайней занятости».

«Записаться на прием не желаете? Свободное время есть очень скоро, через шесть месяцев».

Искушение собрать своих и прорваться силой было невероятным. Но каким будет результат? Море крови, вырванные кишки и глотки, и в конце — моя Аяна, что станет драться со мной же, пришедшим снова отобрать ее свободу. Ведь она не знает, что больше это не так. Я рвусь к ней отдать свою. Но мне никак не сказать ей об этом, не говоря уж о том, что черта с два она в это сходу поверит. Уж не тогда, когда я явлюсь опять захватчиком, обагренный кровью ее же папаши, провались он в бездну!

Снегов взломал для меня все что можно, но раздобыть ее новый реальный номер не удалось. Все звонки и сообщения уходили в никуда, оставаясь без ответа. Попытки связаться через соцсети также оказались тщетными. Закрыто, недоступно, не важно, сколько фейковых личностей мы создавали. Да, на ее странице все время появлялись новые и новые фото. Десятки, сотни. В дорогих бутиках, в пафосных клубах, в ресторанах. Всякий раз уже после ее оттуда ухода, как если бы это было отдельной статьей издевательства для меня, несущегося туда сразу же, чтобы поймать лишь пустоту, насмехающуюся надо мной, быстро умирающими в море сотен чужих запахов отзвуком ее аромата.

Следить за машинами Милютина тоже оказалось бесполезной затеей. Из дома их всегда выезжало одновременно несколько, а мои ресурсы не безграничны. Ни разу командам, следующим за ними, не удалось поймать выходящей Аяну. Да и не было у меня права столько времени принуждать всех оборотней на фирме к подобной деятельности, а вовлекать в это людей тем более. Тупик.

Что мне оставалось? Правильно, одно только бесполезное злобствование, вон как с Кнутовым. Никакой реальной пользы и облегчения, но крошечный выход для распирающих меня изнутри эмоций.

— Я пойду к нему, — заявил Родька, так и не дождавшись от меня ответа.

— К кому? — безразлично спросил его, распахивая водительскую дверь.

— К Милютину. — Брат бесцеремонно отпихнул меня в сторону и выхватил из пальцев ключи. — Отвали, тебя только за руль сейчас пускать. Нас угробишь или кого-нибудь.

Я показал ему зубы, но смирился.

— Уж не думаешь ли ты, что тебя он встретит с распростертыми объятиями, раз меня демонстративно игнорирует? — устало увалившись на пассажирское место, прикрыл глаза. Я как какая-то размазня, ей-богу, или телка в депресняке. Постоянно то зол адски, то ощущаю себя до такой же степени уставшим.