Дурман для зверя - читать онлайн книгу. Автор: Галина Чередий cтр.№ 20

Я была в шоке. Ошеломлена. Убита начисто. Раздавлена изнутри собственными же реакциями и ощущениями. Снова. И два оргазма, промчавшиеся по мне зубодробительными локомотивами, никак не помогли смириться со всем этим дерьмом. Не считая того первого в прихожей, когда я сама, как реально чокнутая, начала цепляться за моего котоволчару. Залезла на него и ерзала, подставляясь под его рот. Всеми местами, где он захотел его применить. Отказываюсь звать эти укусы, облизывания, присасывания поцелуями. Поцелуи — это то, в чем должны быть чувства. Это про близость. Значит, не про то, что случилось только что. А случилось всего много, пусть я пока и не имею понятия, как это назвать и уложить в голове.

Ладно, называется это все же, как ни крути, секс. Тот самый момент, когда так и просится наружу ехидно-восхищенное «ах вот ты, оказывается, какой на самом деле!». И если в первый раз меня всю корежило от унижения, потому что, по сути, все происходило насильно, то теперь… Да и теперь я очутилась в этой чертовой квартире наедине с… правильнее, наверное, уже звать его любовником… Любовниками называются люди, когда все происходит почти против воли? Ибо зуб даю, ему самому тяга ко мне была не в тему и не в кайф совершенно. Не настолько я в этих делах неопытна, чтобы не понять: мой захватчик точно так же не хочет меня хотеть, как и я. Долбаный, мать его, бардак!

Короче, не важно, главное другое. Я была против того, чтобы ехать с ним и служить неким объектом его похоти, бесправным существом. Вздрючилось-пришел-увез-поимел. Но с другой стороны… Могла упереться насмерть. Уйти. Отказаться наотрез, послать, и будь что будет. Но не сделала этого. Потому что мне поперек горла, чтобы было у нас вот так, по-скотски, что ли, но это не отменяло того факта, что от одного вида его меня поколачивать начинало и ноги становились как резина. Желала я его, желала. Повторения всех этих прикосновений. Потери всякого контроля над телом, мыслями, эмоциями. Удовольствия, яростного, острого, интенсивного, в чистом виде. Никакого «до этого» и «потом». Только я. Здесь и сейчас. Срывающая голос, бьющаяся и безумствующая в его захвате. Да, потому что опять же, это не объятия. Не ласки. Такое — это снова про чувства. А их нет. Нет даже четкой картинки у меня в голове пока, с того самого момента, когда он впился ртом в мою кожу. Только вспышки. Вот я трясусь, сидя на тумбе, голая ниже пояса, а его голова между моих бесстыдно распахнутых ног. Проклятый угол мебели больно впивается в ягодицу, но мне плевать. Я поймана, зачарована взглядом этих звериных желтых глаз, которые он не сводит с меня, вытворяя самые грешные вещи своими языком и губами. Что-то шепчет… прямо туда, в меня, черт возьми, но я слов не разберу, потому что нечто огромное накатывает-накатывает, перемалывает меня, вытрясает душу, гнет спину. И сегодня все еще сильнее, чем раньше. Я ведь не сопротивляюсь больше этому, я его желаю, охотно выпрашиваю, цепляясь за его затылок, раскрываясь шире.

Оказалась на постели, еще заходясь в хриплых стонах, почти ослепшая, позволила избавить себя от одежды, будто и правда была его безвольной куклой, сосредоточенная лишь на этих тянущих, сладких волнах во мне, никак не желающая их полностью отпускать. И заскулила жалко и благодарно от того, что мой безжалостный зверь-захватчик помог мне в этом. Вдавил своим весом в матрас, втолкнулся внутрь. Его сразу же так много. Мышцы там, где он входил, сошли с ума, сокращаясь, как если бы хотели не пустить, но это такая же ложь, как и мои слова о том, что секс с ним мне противен. На самом деле, они как будто уже отдрессированные им зверьки, жались, липли, облизывали его пробивавший себе путь член.

Творилось какое-то неизвестное, но от этого не менее уносящее меня куда-то колдовство. Мощный, пронзающий меня до невыносимой глубины толчок — и его рваный стон вливался в меня жгучим импульсом свободного от разума наслаждения. Отражался отовсюду, плескал моим ответным протяжным стоном. И опять. И снова. Так, словно из ниоткуда появилась общая для обоих живая жидкая субстанция чистой эйфории, концентрация которой все повышалась и повышалась, с каждым новым его рывком. И вскоре я сама, уже не соображая, что творю, подхватила этот волшебный ритм бьющих туда-обратно волн, цепляясь за дарившего их мужчину, усиливая, дотягиваясь все скорее до этого… Да-а-а!!

Взрыв. Меня нет. Ни единой частички. И в то же время вот она я вся, до последней пульсирующей в дикой чувствительности клетки, ощущающая способность своего тела к жадному поглощению удовольствия, как никогда в жизни. Никакой пережитый прежде дурной кайф не сравнится с таким.

Все сначала. Без пауз, остановки, краткой передышки, что даст вздохнуть и позволит чуть снизить температуру нашего сожжения. Я на четвереньках под ним, покорная, прогнувшаяся, как ему нужно. А внутри его будто стало еще больше, уже едва выносимо. Губы, зубы терзают, царапают мои плечи, шею, стриженый загривок, железные пальцы впиваются в бедра, подставляя под безумные, таранящие выпады, а я их принимаю, отдав ему полный контроль и право взорвать меня еще раз. И только умоляю сделать это быстрее, потому что путь к нему — самая сладкая, лишающая разума, но все же мука.

И вот тишина. Только бурное, с хрипом и посвистом наше дыхание. Мы лежим на боку, ладони все еще стискивают, не давая мне свободы, он еще во мне, скользит сквозь судороги внутренних мышц самую малость, но так, словно совсем остановиться не в состоянии. И это едва ощутимое движение — все, что я способна воспринимать еще некоторое время. Нет ничего вне: моих проблем дома, отвратительной действительности этих наших уродливых неотношений — вообще любой жизни за пределами этого… да по хрен, как можно назвать.

— Ну и стоило ли так долго тянуть с повторением, куколка? — хриплым ломким голосом спросил волкокот, в пыль разнося безмятежное сладкое нечто без названия.

Все возвратилось и ударило гадкой реальностью мне разом в живот и в голову. Да как так-то? Резко вывернувшись из его захвата и избавившись от его слишком ощутимого присутствия во мне, откатилась и вскочила на ноги, еще ошалевшая. Перед глазами поплыло, меня шатнуло в сторону, колени отказались держать.

— Да что же ты подпрыгиваешь каждый раз, как ошпаренная! — На моем локте сомкнулся твердый захват, и над моим ухом проворчал… сука, как его зовут-то хоть…

— Захар, будем знакомы поближе.

— А я что, спрашивала? — огрызнулась и закашлялась от сухости в горле и сразу почувствовала, как по ногам прям ручьем потекло. — Ты! Ты не надел гребаную резинку?!

Перед глазами прояснилось, и я успела уловить гримасу краткого замешательства на его лице, прежде чем вернулось его вечное выражение заносчивого мудачизма.

— Забыл, — скривившись безэмоционально, констатировал он и ухмыльнулся: — То-то мне и показалось, что все чересчур охренительно было.

— Охренительно? — сорвалась я на крик, дергая руку из клещей его жестких пальцев, пока он не отпустил. — Это все, что тебя, сука, волнует? Что было без защиты круче, чем обычно?!

— Чего ты завелась? — нахмурился он. — На пустом месте.

— На пустом? — Я, блин, как какой-то офонаревший от его козлизма попугай, ей-богу! — То есть болячки и залет — для тебя херня?