Дом на Солянке - читать онлайн книгу. Автор: Валерия Вербинина cтр.№ 19

– Что у вас сейчас – я имею в виду, кроме Колоскова?

– Вчерашний труп, который выловили из реки.

– Дактилоскопия?

– Сняли отпечатки. В нашей картотеке он не значится.

– Ваше впечатление?

– Ну… – Опалин нахмурился. – На уголовника он не похож. Шрамы и татуировки отсутствуют. Руки рабочего… Карманы обчистили и сапоги сняли. Я бы решил, что это грабеж, но больно уж профессионально ему горло перерезали. И труп сбросили в воду. Чистая случайность, что его так быстро нашли.

– В любом случае, Иван Григорьевич, надо сначала понять, кто это. Бывает, не сразу родственники заявляют о том, что человек пропал… Побеседуйте пока с женой Колоскова, постарайтесь расположить ее к себе. Установите личность его любовницы. Не обязательно же он ударился в бега с ней на пару – мог и один скрыться. Вопрос в том, куда именно, и его женщины должны что-то об этом знать.

– Меня смущает, что его вещи остались в квартире, – признался Опалин. – Не убили ли его?

– Уже искали среди неопознанных трупов?

– Искал, но пока нет никого похожего.

– Вещи могли быть на квартире любовницы, например, и потому чемоданы из квартиры жены он забирать не стал, – сказал Терентий Иванович, поразмыслив. – Или еще интереснее: он понимал, что его будут искать, и решил симулировать свое убийство. Если вдруг найдете труп, как следует проверьте, Колосков ли это. Когда человек крадет 55 тысяч, он вполне может придумать что-нибудь этакое, чтобы его никогда не нашли.

– Понял. А что мне делать с репортером? Ну, который доктор. Он сказал, что будет расспрашивать меня о наших методах… собирается сопровождать меня по работе… Правда, он, по-моему, был разочарован. Думал, что со мной целая группа: фотограф, проводник с собакой, шофер с машиной…

– Иван Григорьевич, я буду с вами откровенен, – заговорил Филимонов, и по лицу его Опалин понял, что эта тема не доставляет начальнику никакого удовольствия. – Мне не нравится, что возле вас крутится репортер, но воспрепятствовать этому я не могу. Постарайтесь с ним подружиться, то есть хотя бы расположить его к себе. Нам не нужны идиотские публикации в их газете, довольно и того, что мы даем им материал для хроники, который, кстати сказать, они обрабатывают крайне безграмотно. Проследите, чтобы этот пишущий доктор… гм… не-Чехов не тиснул об угрозыске такого, из-за чего у нас могут быть неприятности.

– Как я могу проследить…

– Обыкновенно. Прежде всего не говорите ничего, что может быть использовано против вас и ваших товарищей. Не надо, к примеру, рассказывать под видом анекдота, как бандит ударил чернильницей агента Шумейко, который его допрашивал: во-первых, это не смешно, во-вторых, подрывает доверие к угрозыску. Ваш доктор спрашивал о собаках – отлично, расскажите ему о них, упомяните пару ярких случаев, как Бер или Дези находили воров по следу. И еще: держите в уме, что вообще-то ваш знакомый является источником информации. В дружеской беседе постарайтесь его разговорить, только аккуратно. Не исключено: он знает то, что может быть для нас интересно.

– О Колоскове?

– И о нем, и о том, что вообще происходит в редакции. Простите меня, но невозможно украсть 55 тысяч так, чтобы никто ничего не заметил. Наворованное всегда жжет карманы – вы человек достаточно опытный и уже должны были это понять…

Опалин, услышав столь лестное признание своих способностей, расправил плечи, и его настроение разом улучшилось. Теперь он готов был не то что вытащить Колоскова из норы, в которой тот затаился, но и горы своротить.

– Кстати, то есть не кстати, а на всякий случай, – продолжал Филимонов. – Сверху мне спустили очередной циркуляр о том, что сотрудники угрозыска должны ходить в установленной форме. Из года в год одно и то же… притом что эти умельцы все время выдумывают новые типы обмундирования и никак не могут остановиться. Моя точка зрения вам известна: удобно – ходите в форме, считаете, что она привлекает излишнее внимание, – в штатском. Меня не форма интересует, а дело. Единственно, пока вы общаетесь с товарищем из газеты, имеет смысл носить форму. Но, как я вижу, вы тоже пришли к такому мнению, – добавил он, скользнув взглядом по гимнастерке Опалина.

– Я… ну, да… – пробормотал Иван. – Форма, как вы говорите, не всегда уместна… Увидит какой-нибудь бандит, лицо запомнит, а потом из-за этого операция сорвется…

Терентий Иванович помолчал. То, что он собирался спросить, шло вразрез с его принципами невмешательства в частную жизнь сотрудников, но он наблюдал Опалина уже некоторое время и решил говорить начистоту:

– Скажите, вы чем-нибудь занимаетесь в свободное время?

– В свободное? – переспросил Иван, не понимая.

– Вне работы. Потому что я вас вижу чаще остальных, и вы никогда ни от чего не отказываетесь. Слежка там, или засада, или поехать в губернию, найти и допросить свидетеля… Ну а для себя вы когда-нибудь живете?

– Ну… да… конечно… – ответил собеседник, но как-то не слишком уверенно.

– Прошу меня извинить, с моей стороны это был лишний вопрос, – чопорно промолвил Филимонов. Он и сам теперь не рад был, что затронул эту тему. – Можете идти.

Он вернул Опалину протокол, и юный сыщик отправился в свой кабинет, в закуток за шкафом. Там он перечитал материалы дела об исчезновении Колоскова, приобщил к бумагам донос Тепляковой, запер документы в несгораемый шкаф высотой в человеческий рост, нахлобучил на голову фуражку и покинул здание.

Он дошел до дома Моссовета, расположенного в том же Большом Гнездниковском переулке – самое высокое здание в Москве, прошу заметить, целых 11 этажей. На крыше небоскреба 1912 года постройки помещались кинотеатр, кафетерий и смотровая площадка. Опалин предпочел кафе. Правда, цены там были не так чтобы гуманные, в общем, кусались они, как советские критики, но у Ивана было некоторым образом привилегированное положение – в заведении работал человек, кое-чем ему обязанный.

Опалину освободили столик на свежем воздухе. Помощник агента угрозыска сел и снял фуражку. Москва расстилалась перед ним, плоская, как блин, кое-где дымили трубы заводов, вдали золотились купола храма Христа Спасителя. Иван собирался съесть пирожное и выпить кофе, но знакомый настоял на полноценном обеде, и Опалин внезапно понял, что ему не хочется возражать. Он питался кое-как, от случая к случаю, а сил ему требовалось много.

Две барышни с подведенными глазами за соседним столиком пошептались, косясь в его сторону, и ушли. Походка выдавала их ремесло даже больше, чем специфическое выражение лиц, присущее профессиональным проституткам. Опалин, казалось, не заметил их исчезновения – отвлекся на воробья, который прыгал по карнизу, задорно чирикая. На самом деле Иван, конечно, все видел, и такая реакция на его форму была одной из причин, почему он старался особо в ней не светиться.

Принесли суп, потом второе с настоящим мясом, которого не пожалели. Жизнь хорошела на глазах. Пирожное таяло во рту. Кофе явился прямиком из райских кущ. «И почему он спросил, живу ли я для себя? – мелькнуло в голове у Опалина. – Вот, пожалуйста: сижу в красивом месте, пью кофе, ем пирожное с кре-е-емом». Мысленно он растянул слово «крем», словно это могло продлить удовольствие, которое он испытывал. Знакомый посмотрел на его лицо и, обернувшись к официанту, вполголоса отдал распоряжение принести еще одно пирожное.