Мэрилин Монро. Жизнь и смерть - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Головской cтр.№ 11

Чтобы сильно мечтать, не нужно знать ничего особенного. Я ничего не знала об актерском мастерстве. Я не прочитала ни одной книги об этом, не пыталась играть и ни с кем не обсуждала эту тему. Мне было стыдно признаваться в своей мечте тем немногим людям, которых я знала. Я говорила, что надеюсь зарабатывать на жизнь, став моделью. Я звонила во все модельные агентства и время от времени получала работу.

Но я никогда не расставалась с моим секретом — мечтой стать актрисой. Это все равно как сидеть в тюремной камере и смотреть на дверь с надписью „Выход здесь“.

Работа актера — это было что-то светлое и прекрасное. Что-то вроде ярких красок, которые Норма Джин видела в своих мечтах. Это не было искусство. Это было как игра, в которую ты играешь, чтобы вырваться из мрачной, хорошо знакомой тебе действительности и очутиться в мирах, столь разноцветных и ярких, что твое сердце начинает биться в груди при одной мысли о них.

Когда мне было восемь лет, я часто по ночам смотрела из окон приюта и видела огромную освещенную вывеску — „Киностудия Р.К. О. Радио“. Я ненавидела эту надпись. Она напоминала мне запах клея. Однажды моя мама взяла меня на студию, где она работала. Запах клея, которым она склеивала кинопленку, долго держался у меня в носу.

Это был нос Нормы Джин. У начинающей актрисы Нормы Догерти таких чувств к названиям студий не было. Для нее эти названия были маяками Земли Обетованной — земли Ингрид Бергман, Клодет Кольберт, Джоан Кроуфорд, Бетт Дейвис, Оливии де Хэвиленд, Джин Тьерни, Дженифер Джонс ^[14].

Так это было, когда я сидела в одиночестве в своей голливудской комнатушке. Я засыпала голодная и просыпалась голодная. И я думала, что все актеры и актрисы — это гении, сидящие на крыльце Рая — в фильмах».

* * *

«Я никогда ничего не читала о Голливуде, который я узнала в эти первые годы. Ни намека на тот Голливуд, что в журналах для поклонников кинозвезд. Если есть какие-то книги на эту тему, то я, должно быть, их пропустила, как и несколько миллионов других не прочитанных мною книг.

Голливуд, который я знала, был Голливудом неудачников. Почти все, с кем я встречалась, страдали от недоедания или пытались покончить с собой. Это как строчка из стихотворения: „Вода, вода, кругом вода, но нет ни капли для питья“ ^[15]. Слава, слава повсюду, но всё не для нас!

Мы питались в дешевых забегаловках… Часами ожидали в приемных. Мы были самым красивым племенем нищих, которые когда-либо наводняли город. И нас было множество! Победительницы конкурсов красоты, самоуверенные студентки колледжей, доморощенные соблазнительницы из каждого штата, девушки городские и деревенские… Из актерских школ, передвижных трупп и одна — из сиротского приюта.

И вокруг нас крутились хищники. Не те крупные „волки“ за студийными воротами, а маленькие — агенты без офисов, занятые поисками талантов, пресс-агенты без клиентов, люди, организующие контакты, у которых не было никаких контактов, менеджеры… Дешевые кафе были всегда полны такими типами, обещавшими златые горы, если ты согласишься на их условия. Их знаменем, как правило, была грязная простыня.

Я всех их встречала. Их окружал ореол фальши и неудач. Одни были злобные, другие — мошенники. Но это был единственный доступный путь приблизиться к кино, хотя было совершенно ясно, что они были так же далеки от кино, как Земля от Марса. И вот ты садилась с ними за стол, слушала их враки, обсуждала фальшивые проекты, и ты видела Голливуд их глазами — переполненный бордель, веселая карусель с кроватями вместо деревянных лошадей.

Среди фальшивых и провалившихся случались также и бывшие. По большей части актеры и актрисы, выпавшие из обоймы — никто не знал, как и почему это случилось, и прежде всего не знали они сами. Все они, конечно, играли „главные роли“, в их альбомах было множество кинокадров и автографов. Из них так и сыпались разного рода истории о встречах с Голдвином, Зануком, Майером, Селзником, Шенком, Уорнером, Коном ^[16]. Они отирались вокруг этих деятелей и вели о них долгие разговоры. Часами, сидя в дешевом кафе за кружкой пива, они вспоминали великих мира сего, называя их по именам: „Сэм сказал мне“, „Я объяснил Л Б“ (Льюис Б. Майер. — В.Г.), „Никогда не забуду восторга Дэррила“ (Занук. — В.Г.) после просмотра отснятого материала»…

Когда я вспоминаю этот отчаявшийся, лживый, охотящийся за каждой копейкой Голливуд, который я знала всего только несколько лет назад, у меня возникает ностальгия по прошлому. Это было гораздо более человечное место, чем те райские кущи, что я вымечтала и нашла. Люди, обитавшие в том мире, все эти дутые фигуры и неудачники, были на самом деле гораздо более колоритны, чем великие продюсеры и режиссеры или знаменитые актеры, которых мне довелось вскоре узнать.

Даже мошенники, которые раскидывали вокруг меня сети и устраивали ловушки, кажутся мне более приятными и добродушными типами. Вот, например, фотограф Гарри, снимавший меня, когда у него появлялись денежки, чтобы купить пленку.

«Я знаю одного действительно „горячего“ агента, который просто без ума от тебя, — однажды подкатился ко мне Гарри. — Он увидел одно твое фото, и у него прямо-таки крыша поехала. И он не прохиндей какой-нибудь. Он был большим человеком в Будапеште».

«Что значит „большой человек“, Гарри?»

«Продюсер. Тебе знакомо такое имя — Рейнгардт?» ^[17]

«О, да!»

«Так вот, он был вторым после Рейнгардта, — пояснил Гарри. — Тебе он понравится. Он мыслит крупными категориями».

На следующий вечер мы втроем сидели в дешевом кафе. Владелец заведения прекрасно знал, что нам не нужен официант: мы с Гарри не раз здесь бывали. Третий человек за нашим столиком, мистер Ласло, с точки зрения владельца также не представлял интереса. Мистер Ласло был толст, небрит, лыс, со слезящимися глазками. Воротничок его рубашки немного протерся. Но он был отличным собеседником. Он говорил с потрясающим акцентом. Трудно было представить, что такой высококультурный человек мог быть не удел. Но я знала, что это именно так, иначе он не сидел бы здесь с Гарри и со мной.

«Значит, ты хочешь стать знаменитой актрисой?» — спросил он.

Я кивнула.

«Отлично, — продолжал мистер Ласло. — А что ты скажешь, если ты не только станешь знаменитой, но у тебя будет своя собственная студия и ты будешь сниматься только в картинах самого высокого класса. Никакого ширпотреба, только искусство, настоящее искусство».