Тупо в синем и в кедах - читать онлайн книгу. Автор: Марианна Гончарова cтр.№ 86

– Так-так, – удрученно потирала руки Комиссия, – так-так…

Дети зачарованно, испуганно переводили взгляды с Комиссии на свою учительницу. Комиссия сказала:

– Ну что ж, четвертый «А» класс, напоследок простое задание – напишите, что вы любите. Напишите… На листочках бумаги… Что. Вы. Любите.

– Эт чо? – спросили дети. – Это как?

– Как-как… Ну что вы любите? Я, например, люблю… э-э… Я, например, люблю фауну. А вы напишите, что любите вы.

– А как это – фауна? Это чо – фауна?

– Ну какая разница? – замахала руками Комиссия. – Это я люблю фауну. А вы напишите о том, что любите вы.

Дети, склонившись над листочками, старательно засопели. Двадцать шесть из двадцати семи написали «Я люблю фауну». И я тоже написала: «Я люблю фауну». Нет, я очень многое в той моей жизни любила, но надо было знать нашу учительницу, чтобы не распространяться по этому поводу, чтоб не нарваться.

Разразился скандал.

Комиссия на педсовете упрекнула Штефу в том, что дети ее класса за четыре года совсем не научились самостоятельно мыслить, выражать собственное мнение и прочее, правда, за исключением одного-единственного мальчика, двоечника и второгодника, который написал корявым почерком: «Я люблю грысть мел, щинят и каникулов».

Реакция Штефы на результаты опроса была неожиданной. Она взревела, как маяк в тумане: «Чтэ-э-э-э?! Да у меня стаж тридцать пять лет! Да у меня звание! Награды!»

Ну и мы получили под раздачу. Надо сказать, Штефа никогда не стеснялась в выражениях.

– Болваны!!! Да разве ж я вам не говорила, что такое флора и фауна?! Га?! Разве ж я вам не говорила, что такое фауна?! Ы?!

А ты, Занкин, Занкин! Занкин! Безотцовщина! Что ты написал?! Что ты написал, я тя спрашиваю?! Встань, когда учитель с тобой разговаривает! Встань, я тебе сказала!! Я с тобой говорю или со стенкой говорю, Занкин?! Встань, сказала, встань!!! И это после того, как школа так о тебе заботится, Занкин!!! Когда школа тебе купила ботинки и пальто, Занкин!!! Ботинки и пальто!!! Школа тебя воспитывает! Школа тебя одевает! А ты, Занкин, клоун!!!

Надо было знать Занкина…

Он не торопясь, спокойно разулся, взял башмаки за шнурки, снял с вешалки, тут же в нашем классе стоящей, свое страшненькое клетчатое пальто, бесформенное пальто с клочковатым воротником, взял все в охапку и аккуратно сложил Штефе на ее учительский стол. А потом босиком, в драных носках, насвистывая и помахивая старым видавшим виды портфелем, ушел. Только взгляд его в никуда был тяжелым, как кусок свинца, как кусок свинца, который Занкин таскал в кармане, иногда примеряя зачем-то его в своем немаленьком кулаке.

Ушел, напоследок аккуратно и тихо прикрыв за собой дверь, прошипев сквозь зубы: «Ф-ф-фауна…»

* * *

А в Эдинбурге я узнала его сразу. Вспомнила и свою калиновую ветку, и фауну, и его свинцовый кастет… Но не подошла. Не решилась. Не знаю почему…

Не знаю…

«Как хороша была бы твоя жизнь, если бы не ты…» Так сказал однажды мой муж. И был прав.

Самое страшное для меня – молчать. Я невероятно говорлива. Рэ-чыс-тая, как сказал бы один ужасный… И поболтать для меня еще лучше, чем кофе или там шоколад.

А было так. Приехали с мужем в горы рано-рано утром. Договорились мы с киевскими друзьями там встретиться. Муж отправился по своим делам. Ну вы знаете, у мужчин все дела государственной важности. А на самом деле – его пригласили ловить стругы. Знаете, что такое «стругы»? Сейчас облизываться будете. Стругы – это карпатская форель. Она водится только в мелких и очень чистых горных ручьях. И муж уехал куда-то далеко и высоко, потому что форель струг не терпит шума и суеты.

А я осталась на полонине, смотреть и радоваться.

Каждую весну у нас в Карпатах проводится редкий по красоте праздник – выход на полонину. В этот день карпатские пастухи выгоняют на пастбище овец. Это означает, что в Карпаты пришла весна. Выход на полонину – такое колоритное зрелище, не передать. Гуцулы приезжают с разных концов света. Оркестры сменяют друг друга, играют не переставая; трембиты, танцы, ярмарка всяких национальных ремесел, сыр-фест – выставка и дегустация сыров. Как я напробовалась всякого сыру, брынзы, сметаны, молока – чуть мяукать не начала… И главное, ни бандитов, ни милиционеров, ни политиков. Они в этот день в каком-то другом месте тусовались.

Ой, ну вот, пожалуйста, – заболталась, отвлеклась!

А продавцы на ярмарке – один другого краше. Смуглые, белозубые, усатые! И все не прочь поговорить – вот где раздолье моей рэчыстой натуре.

И когда тебя называют пани, к тому же делают комплимент, что ты файна, як квиточка… Красива, то есть, как цветочек… И предлагают медовые соты, настоящее чудо, потому что мед на горных травах… И ты просто таешь от удовольствия, выслушивая, как хозяин ароматного товара Иван познакомился со своей женой Галей, да как потом километры выхаживал по горам, чтоб ее увидеть, да потом еще сено душистое и летняя ночь с падающими звездами… А его молодая жена звонким таким голоском возражает, отмахивается и хохочет, чернобровая, румяная, ресницы густые, длиннющие и ярко-фиолетовые глаза. Она – хрупкая, маленькая, Иван – громадный, широкий и лохматый. Фамилия у них симпатичная – Грабик. Причем она его называет Грабичок, а он ее – Грабичка. Галя смеялась, что Грабика домашние животные боятся, рассказывала, как однажды, когда он вышел из лесу навстречу лошади, везущей повозку, лошадь увидела его, полураздетого из-за жары, громадного, ужасного, косматого, испугалась, выпряглась и слиняла. Ивана за медведя приняла. Или за снежного человека. У лошади не спрашивали. И вот слушаешь этих двоих счастливых и откусываешь, не глядя, ароматную мякоть. И не видишь, что эти же соты с другой стороны откусывает пчела. Ты с одной стороны кусаешь, она – с другой. И так вы обе, ты и пчела, добираетесь к середине, и потом ты откусываешь вместе с сотами и кусочек от пчелы, все еще пялясь на Грабиков, а пчела, которая ни на кого не пялится, а просто сосредоточенно возится, пчела в целях самообороны откусывает от тебя… О! Язык немеет. Глаза вылезают из орбит. Усатый пасечник и его молодая жена думают, что это от восторга, а ты уже слышишь музыку небесных сфер. Или какой там репертуар слушают, когда душа тихонько выплывает из бренного тела. Попросить зеркало невозможно, чтобы посмотреть, что там у тебя с твоим языком, потому что просить нечем. Можно мычать… Можно делать «у-у-у!». Нет, пожалуй, «у-у-у» не получается, получается «э-э-э!». Ты вываливаешь язык, такая привлекательная красавица, правда, уже меньше похожа на квиточку… Гуцулы видят у тебя на языке отдающую душу, играющую в ящик, откидывающую коньки пчелу и все понимают наконец.

– Плюю-у-у-й!!!! – орет гуцул Иван.

– М-м-м-м! – мычу я.

– З-з-з-з… – прощально поет пчела.

– Йой-йой, божечко! – всхлипывает и крестится Галя.

– О, соле ми-и-ио! – голосом Соткилавы пылко заливается мой мобильный телефон.