Стихийный сон - читать онлайн книгу. Автор: Кристина Юраш cтр.№ 37

Очнувшись дома под своим одеялом, я понимала, что досталось мне крепко. На подушке была кровь, прикосновение к носу вызывало боль, руки, которыми я прикрывала голову от ударов, были покрыты синяками. Ноги тоже. Особенно дико болела правая, поэтому ее пришлось подволакивать. Скрючившись, как Квазимодо, я ползла в туалет, не имея возможности разогнуться. «Боль… Же то но конти вере … и что-то там еще», – грустно пропела я, чтобы осознать тот факт, что еще живая. Когда я пою эту песню, где-то во Франции объявляют траурную минуту молчания, а потом спохватываются и требуют награду за мою голову. Полное незнание французского не мешает мне не только любить французскую музыку, но еще и петь французские песни, вкладывая в них свой личный ассоциативный смысл. Особенно классно у меня получается в ванной, когда я страдаю от насморка. «Пардоне муа! Турум-тум-тум-тум! Пардоне муа! Хрю-хрю-хрю-хрю–хрю! Кхе!». И куда там французским певицам с французским прононсом до меня с сопливым носом и легкой хрипотцой больного горла.

Ничего, не смертельно. У меня была хорошая школа жизни, в которой на переменах я научилась куда большему, чем на уроках. Еще бы! Встречают по одежде, которой меня снабжали бабушкины знакомые по принципу: «На тебе, Леся, все, что налезет!». Несуразные растянутые кофты, которые явно сняли с швабры уборщицы, юбки, которые не только не вышли из моды, но даже туда не входили, старенькие пальтишки с зашитыми карманами и оторванными пуговицами – вот весь мой детский гардероб. После школы меня обнюхивали с подозрительностью собаки, боясь учуять запах сигарет или духов. Бабушка искренне пыталась отрезать все пути к мужским сердцам, пряча от меня свою косметичку и одевая так, что даже огородное пугало смотрело на меня с презрением. Меня боялись выпускать на улицу, словно за дверью меня ждали парочка драгдиллеров и десяток педофилов с робким вопросом: «А Леся когда выйдет?». Моя бабушка свято верила, что стоит отвернуться, как я приду домой счастливая, пьяная и беременная.

На секунду я посмотрела по сторонам, бросила стыдливый взгляд на свои ноги в съехавших полосатых носочках, а потом полезла в шкафчик, который открывался с таким звуком, от которого наложил бы тонны инфернальных стройматериалов на новый замок любой уважающий себя призрак. Хорошо, что я запаслась заранее средствами гигиены, а то потом пришлось бы сидеть на форуме профессиональных убийц, уничтожающих кровавых улики с диванов, матрасов и кресел.

Меня замутило, но я сделала над собой усилие, доползла до кровати и рухнула на нее, со стоном заползая под одеяло, теряя на ходу носок. И снова "здрасте".

С меня стягивали одежду, переживая при виде каждого синяка, а потом дали отхлебнуть какой-то кислятины, да такой, что глаза встретились на переносице, посмотрели друг на друга, ужаснулись и разошлись. Боль начала проходить. Наступило облегчение и слабость до состояния «поднимите мне веки». Я проверила языком зубы, поскольку улыбаться миру пятью своими и двадцатью золотыми мне бы не хотелось. «Девушка! А почему вы такая грустная?». Если я улыбнусь «пещерой Алладина», у любого мужика упадет все, включая настроение, при виде моей сокровищницы. Но зато он будет знать, что я – девушка с приданым. Ыыыы!

– Рыжик, ты живой? – меня осторожно погладили по щеке мокрой тряпкой. Тряпка переместилась в сторону шеи и груди, старательно и бережно вытирая кровь.

– Ммммм… – простонала я, чувствуя, как боль проходит, синяки медленно исчезают, а ребра наконец-то разрешают мне сделать глубокий вдох. Тряпка намокала, а потом снова скользила по мне. Она дошла до моих ног, тщательно их вытерла, а потом замерла, капая водой на пол. Кап-кап.

– Рыжик…. Рыжик… – услышала, чувствуя, как меня приподнимают, – Потерпи… Я прошу тебя… Потерпи немного…

Все настолько серьезно? Мне завещание писать сейчас? Или можно устно распорядиться своим скромным имуществом? А если я хочу, чтобы мое имущество похоронили вместе со мной? Почему фараонам можно, а мне нельзя? Пусть несут меня и проклинают тот день, когда я купила холодильник… Надо же порадовать археологов будущего не только косточками, но и ценной утварью? Представляю, какую научную сенсацию через тысячу лет произведет находка холодильника, ноутбука и остальных милых моему сердцу вещей. Я на секунду зажмурилась, воображая, как моя кружка стоит в музее, куда приходят тысячи посетителей, любуясь ею; как грабители вынашивают дерзкий план по похищению столь ценного артефакта древности… Да… И пусть думают, что я была какой-то древней царицей, вокруг которой похоронены слуги. А все почему? Потому, что у меня в могиле есть холодильник, ноутбук, телефон и моя кружка, а у остальных – нет.

– Рыжик, – меня обняли, уткнувшись в мои волосы, – все будет хорошо… Ты, главное, держись… Держись, Рыжик…

Держусь. Я сейчас отлично держусь головой за подушку, причем так крепко, что позавидуют многие герои, которые изо всех сил хватаются напряженными пальцами за все выпирающие поверхности, чтобы не упасть в пропасть.

Шар, лежащий на столе, засветился. Кто-то вызывал на поединок. Я с ужасом поняла, что меня сегодня будут добивать все кому не лень, и простонала, представляя внушительную очередь "добивальщиков". "Кто последний?" – спрашивает свежеприбывший. "За мной не занимать!" – отвечает матерый садист, почесывая руки.

– Твари, – процедил Феникс, глядя на шар.

– Что? – уныло спросила я, краем глаза пытаясь понять, кто меня вызывает.

– Есть такая категория слабых и трусливых бойцов, которая ждет, когда пройдет тяжелый поединок, в котором победителю сильно достанется, а потом вызывают его в этот же день. Они знают, что отказаться можно только три раза подряд. И вынуждают принять вызов, надеясь, что им удастся победить, – нехорошим голосом заметил Феникс.

Он взял шар в руку и моим пальцем отклонил вызов. Через минуту шар снова вспыхнул, требуя, чтобы я срочно согласилась на рандеву. Шар светился, как настольная лампа. Я лежала и смотрела на то, как меня вызывает какой-то Крайс. Я погасила вызов, в надежде, что от меня отстанут, но не тут –то было…

– Опять?! – задохнулся от негодования Феникс. Он встал и вышел из дома, закрыв дверь так, словно предварительно бросил гранату. Вызов мигал еще пятнадцать минут, а потом перестал. Сам. В шаре появилась надпись. «Вызов отменен в связи со смертью вызывающего».

Через десять минут дверь открылась. Тихо ругаясь, на пороге стоял разгневанный Феникс.

– Случайно он, – процедил он, с размаху закрывая дверь. – Конечно, случайно… Три раза вызвал случайно…

Я привстала на локте, понимая, что вполне спокойно могу сходить в ванну, если ее, разумеется, починили.

– Рыжик, ты как? Держишься? – тихо и взволнованно спросил Феникс, подлетая и осторожно убирая пряди волос с моего лица. Выглядел он совсем грустно. – Я что-нибудь придумаю…

Я вздохнула, чувствуя, как принесли сухое одеяло и завернули меня в него. От такой заботы на моих глазах выступили слезы умиления.

– Не надо плакать… – меня снова прижали к себе, поглаживая по голове. – Я прошу тебя, только не плачь… Я обязательно придумаю, как тебе помочь… Сейчас посмотрим… Полежи немного…