Трудовыебудни. В том гробу твоя зарплата - читать онлайн книгу. Автор: Кристина Юраш cтр.№ 13

Вот, сволочи! А я – то думаю, почему все так притихли? Я почувствовала себя бутылкой «Хеннеси», которую разопьют на какой-нибудь местный праздник, а потом побегут за следующей.

Дверь за «жалобщицей» с грохотом закрылась. Я вытерла кровь, собрала черепки и принесла другую кружку. Эту кружечку я нашла среди хлама и даже сполоснула. В туалете. В прямом смысле этого слова. Держа двумя пальцами это фарфоровое произведение искусства, я осторожно поставила его возле кулера. Пейте на здоровье!

Только я снова собралась в «тайную комнату» мстить Ренелю, как снова появились покупатели. Мамашка – упырица с тремя спиногрызами-кровососами. Детки потянули воздух и ломанулись ко мне. Мать не успела открыть рот, как старшенький в бархатном костюмчике, пенясь слюнкой, попытался укусить меня за руку, но тут же произошло нечто странное. Он отлетел к стене и заорал, как резанный.

- Что ты сделала с Людвигом? – истерично заорала мамашка, бросаясь ко мне и бурля от негодования, - Ты ударила Людвига! Разве так можно? Он же ребенок! Я подам на тебя жалобу! В высшие инстанции! Знаете, кто мой муж? Он работает у Фюрста Эдлера! Да он всю кровь тебе выпустит! Попомни мои слова! Людвиг, пойдем, мой сладкий. Тебе больно? Ты ушибся? Не плачь, мой хороший. Папа ей всю кровь выпустит! Я напишу в Магистрат! Мы прямо сейчас идем в Магистрат писать жалобу! Нашу жалобу пропустят без очереди!

Упыреныш орал, как резанный, пока его волокли к выходу. Брат и сестра орали вместе с ним, без повода и за компанию. Создавалось впечатление, что это хоррор – экранизация «Трех поросят», которая закончилась суровой расчлененкой главных героев. Но перед этим они весь фильм так орали, что зрители, которые к концу фильма были же всецело на стороне маньяка – волка, уже умоляли расчленить их как можно скорее, с наслаждением вслушиваясь в последние повизгивания и недоверчиво вглядываясь в последние конвульсии.

Самое главное, что я даже рот открыть не успела. Взяв со стола ручку, я написала на бумажке, которая висела на моем столе. «Держите детей за руку. За последствия не отвечаю».

Недолго дверь была закрытой. В маленький офис ввалилось целое семейство. «И мёртвые, и живые, и не рождённые». И сразу стало очень тесно и неуютно. Было у меня такое ощущение, что вон ту бабушку буквально пять минут назад откопали, а этого грудного упыренка, который сосет кровь из груди матери, только что забрали из роддома. Всего их было человек десять, включая босоногих детей и подростков.

- Нам нужен дом! – сообщили они, дружно зацыкав. Я сморщилась от омерзения. Как же это цыканье действует мне на нервы. Ей богу!

Глава семейства в бордовом сюртуке, он же по совместительству – командир семейного отряда, неприязненным голосом добавил:

- И почем сейчас недвижимость?

Я уклончиво сообщила, мол, смотря, что их интересует. Родовые замки или усадьбы? Цены разные…

- Нет, ну ты скажи, сколько стоит однокомнатный дом? – наседал на меня глава семейства, цыкая зубом. Я тоскливо взглянула на всю эту ораву, прикидывая, как они всем табором собираются уместиться в одной комнате и жить из расчета один метр квадратный на особь. Конечно, при большом желании уместится можно. А в случае острого финансового кризиса угол комнаты вполне можно сдавать чистоплотному и спокойному цыганскому табору.

- Но чтобы в центре! – добавила упырица, прикладывая упыренка к другой груди. Упыренок икал и давился. Дети уже атаковали кулер, поочередно отхлебывая из дежурной чашки, доставляя мне истинное наслаждение. Увааемые, если вы регулярно приходите в офис и ведете себя по хамски, то вам лучше приходить со своим стаканчиком.

- И чтобы со всеми удобствами… - проскрипела бабушка, а потом испустила такой сиплый вздох, от которого мне стало понятно, что из недвижимости в ближайшее время ей светит только гроб.

- И чтобы школа была недалеко…

- И чтобы магазины были рядом…

- И чтоб недорого…

Я показала им портфолио. Пусть сами выбирают.

- Ничего себе у вас цены! – цыкнул зубом глава семейства, с ужасом просматривая каталог. Другие поцыкали и согласились. Упырята подрались за кружку и разбили ее. «Это – не я! Это Эдуард!», «Нет, это Винченто!» «Да что сразу Винченто! Я вообще в сторонке стоял!» «Я тебе сейчас руку откушу!». «Мама! Он мне руку хочет откусить!». «Мама! Не верь ему! Ма-а-ама!». «Ай! Он меня укусил! Мама, а Бернар меня укусил!» «Ма-а-ам!»

Я с омерзением наблюдала за тем, как многочисленные кровососунки возились возле кулера. Кулер шатался, но родители, очевидно, привычные к такому безобразию, не обращали внимания на крики и вопли со стороны своих чад.

«Ма-а-ам! Винченто мне клык выбил!» - орал упыреныш, показывая маме на ладошке клык.

- Новый вырастет! Это - молочный. Выбрось его! Дорогой, пойдем отсюда, - недовольным голосом сообщила мать, глядя, как малец срыгивает кровушку, - Пусть продают свои халупы богачам!

- Ничего себе! Ты видела цены! Они совсем с ума посходили! – возмущался отец семейства, выпихивая малышню по очереди, параллельно разнимая их. Забыли бабушку, но она поохала, поцыкала и доковыляла до двери.

Табор ушел в небо. Да им не дом, а кибитка нужна. Куда поставил, там и дом. Хоть жалобу не написали, и на том спасибо. Вечерело. Начальник мой так и не появился, зато остальные, почуяв свободу, решили слинять по-тихому. Я осталась в офисе одна, сторожить. Ключ мне, разумеется, никто не оставил. Было у меня горячее желание покинуть офис, просто прикрыв дверь, но есть все шансы, что за такое своеволие завтрашнее утро начнется с завтрака с моим непосредственным участием в качестве главного блюда.

На часах было полседьмого. Я сидела за бладбуком и читала последние новости. Фюрст Орсино пообещал увеличить пенсии по потере клыков. Мне это не грозит. Накрыли еще одних кровавых подпольщиков. В изъятой партии крови обнаружен боярышник. Фюрст Чезаре предложил легализовать продажу осиновых колов, в качестве средства самозащиты. Время шло, Ренеля не было. А я уже проголодалась. Я осторожно подошла к двери кабинета директора и с удивление обнаружила, что она открыта. Никого? Никого! Я бросилась к сейфу, но сейф был закрыт намертво. Мешок с лапшой исчез, а вот мешок с кошачьим кормом стоял на месте. Борьба гордости с голодом закончилась в пользу последнего. Я зачерпнула коричневые шарики и понюхала. Пахли они, конечно, специфически. Может быть, кошкам нравится, но я как-то не уверена в том, что это можно есть. Я попробовала один на вкус, разжевала его и проглотила. Пойдет. Стерпится, слюбится, переварится. Я заплакала, сжимая в руке горсть кошачьего корма. Да что я в самом деле! Как мне потом смотреть себе в глаза? Нет, у меня еще есть остатки гордости. Я высыпала корм обратно, отряхнила руки и вернулась на свое рабочее место. Мои руки пахли кормом, а желудок скорбно урчал.

Внезапно дверь открылась. Ну, наконец-то, этот жмот пожаловал! Нет… Это не он. На пороге стоял упырь в черном. На нем был приталенный сюртук, застегнутый на все пуговицы. Из горлышка торчало белое кружево воротника, а на груди, на массивной золотой цепочке из пластин висел какой-то медальон. Что-то похожее я видела в фильме про средневековую Венецию. В руках у него была черная трость с серебристым набалдашником. Волосы у гостя были темные, почти черные, с легкой проседью. На вид ему было под сорок по человеческим меркам. Упырь поднял на меня свои траурные холодные, серые глаза, выражающие вселенскую скорбь, и двинулся в мою сторону. Гость слегка прихрамывал при ходьбе, но благодаря трости это было едва заметно. Правильные черты лица, глаза, посаженные чуть ближе, чем надо, в обрамлении темных ресниц, с опущенным вниз внешним уголком придавали ему такой скорбный вид, словно он только что вернулся с чьих-то преждевременных похорон.