Темный пакт - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Извольский cтр.№ 18

Скальпель главного по разделке вошел в безжизненное тело чуть ниже шеи и скользнул вниз, вскрывая грудь и живот. В этот момент раздался громкий хлопок — такой, что все присутствующие мгновенно оказались дезориентированы. В помещении появилось несколько темных фигур, двигающихся быстро и слаженно — практически моментально все белые халаты оказались уложены на пол и, судя по всему, успокоены парализаторами.

Надо мною склонился молодой офицер с зелеными каплями имплантов в глазах. На нем был функциональный комбинезон, усиленный броневыми вставками, а в руке компактный пистолет-пулемет. А еще он разговаривал с трупом, причем по-русски.

— Не волнуйся, свои, — похлопав по плечу, глянул он на меня. Еще и кивнул успокаивающе при этом.

— Вашбродь, с падальщиками что делать? — обратился к моему «собеседнику» один из пришельцев. Точно офицер оказался, я не ошибся, еще и «ваше благородие». Неужели действительно русские?

— Семенов, Накамура! — после секундного раздумья офицер обернулся и пнул кого-то на полу. — Всех мразей допросить пристрастно, после уходите по второму варианту. Остальные со мной, пакуем пассажира.

— Домой летим, — успокаивая, снова похлопал мне по плечу офицер.

Меня очень быстро одели в комбинезон, практически не отличавшийся от облачения неожиданных спасителей. Разнился цветом — у них темные, у меня серый и без усиливающих броневых вставок.

Когда поднимали и выносили, я успел увидеть, что означало допросить с пристрастием: у резавшего меня человека из уха торчал высокотехнологичный штырь, явно считывающий мыслеобразы напрямую. Семенов крепко держал вивисектора за плечи, а сидящий рядом Накамура внимательно смотрел в экран небольшого лэптопа, к которому и был подключен штырь в голове пленника. Сам допрашиваемый выглядел очень плохо — он дергался в конвульсиях, изо рта и носа у него текли слюна, сопли и кровь. После пережитого зрелище меня не удивило, не шокировало, даже больше того — можно признать, что очень порадовало.

Спасители двигались тесной группой — я при этом передвигался как мешок на плече одного из них.

Перед глазами мелькнула территория миссии Красного Креста, глухой салон машины. Быстрая езда по городу, несколько остановок, каталка — и вновь я еду по коридору. Судя по форме нескольких мельком увиденных людей, я оказался в государственном учреждении. В дипломатической миссии Российской Конфедерации — догадался я, когда увидел герб на одной из дверей. Узнаваемый, но в то же время непривычного вида — здесь он отличался от варианта в моем мире.

Меня доставили в лазарет, и оставили в отдельной палате — причем не на каталке, а уже на широком операционном столе. Даже простынь не потрудились кинуть. Кроме суетящихся рядом со мной специалистов, в палате появилось несколько сторонних гостей — один из них, в парадном мундире, прошел в угол, где и устроился в кресле, ожидая.

Остальные осмотрели меня ближе, и после отмашки главного одетые в белые функциональные комбинезоны специалисты, используя серьезного вида аппаратуру, приступили к работе.

В меня втыкались иголки, мигали многочисленные датчики, переговаривались специалисты — и через некоторое время я стал ощущать себя. Причем очень странно — невесомо, и по-прежнему инородно. Перед глазами все подернулось серой пеленой, вокруг появились блуждающие всполохи, и мой дух неожиданно разъединился с телом. Теперь я ощущал себя плотными лоскутами мрака, которые среди серой пелены взвихрились, и вдруг закружившись вихрем, собрались в единое целое.

Мир закружился, приобретая вес и реальность. Когда я вместе с первым вдохом распахнул глаза, увидел напротив лицо мертвого паренька. Причем его тело очень быстро истончалось, усыхая. Не больше минуты — и на соседнем операционном столе уже взвихрилась горстка праха, исчезая в небольшом водовороте.

Произошедшее поражало — механику я осознал постфактум. Насколько понял, мой дух обрел живую форму в виде лоскутных сгустков мрака, полностью скопировав форму убитого тела, а после покинул мертвую оболочку и воплотился в новой копии. Как феникс.

Нет, не так. Феникс восстает из пламени. Я же восстал из праха.

Очень странное ощущение.

Меня между тем перенесли на кровать у стены, осмотрели и даже напоили. Внушительный господин в парадном темно-синем мундире выслушал доклад главного специалиста по оживлению и вышел, даже не глянув в мою сторону.

Следующие несколько часов меня осматривали, сканировали, кормили, поили. И когда удостоверились, что я реагирую на внешние раздражители, задали несколько простейших вопросов. Имя, фамилия, кто-откуда — все стандартно и даже без дежурного интереса. Явно проверяли, сохранил ли я разум и насколько адекватно реагирую на происходящее и внешние раздражители.

Что вокруг происходит, я абсолютно не понимал. Все то знание, что осталось у меня от памяти Олега, никак не могло помочь в происходящем — если об укладе жизни на территориях протекторатов остались какие-то сведения, то вот с конфедератами парень ни разу не сталкивался. Но мысли об этом были далеко не на первом плане — я был ошеломлен и неожиданным воскрешением, и тем, что окружающие меня специалисты восприняли это как должное.

Вечер и ночь превратились для меня в пытку. Рядом постоянно находились люди — наблюдатели в белом, скрывающие лица за медицинскими масками. Они часто интересовались моим самочувствием, пытались втянуть на беседу. Меня понемногу кормили, поили, успокаивали и говорили, что теперь все будет хорошо.

Наверное, это было бы необходимо для Олега. Для меня — побывавшего в гостях у архидемона, не особо. К факту смерти и воскрешения я был готов, поэтому произошедшее наоборот принесло больше облегчения, чем шока.

Внимание на внешние раздражители в лице сиделок я обращал не сильно. Занимался больше тем, что пытался освоить память Олега. Это было непросто; я пробивался словно сквозь тягучую пелену, причем каждое усилие, каждое воспоминание отдавалось сильной болью в висках, затылке, темени — казалось, что мозг пронзают раскаленные штыри. При этом я не мог отказаться от чужой памяти и чужого знания — это была как ноющая и заживающая рана, которую невозможно не тревожить и не обращать на нее внимания. Как разваливающийся зуб — когда терпеть боль уже невозможно, а обезболивающие не помогают.

К утру с меня сошло семь потов, я вконец обессилел — словно истязаемый пленник после ночи в застенках инквизиции. Наблюдатели-сиделки контролировали меня, несколько раз предлагали снотворное, но я отказывался. Результат того стоил — новый рассвет нового для себя мира я встретил, открыв практически все аспекты памяти, доставшиеся мне по наследству. И только после этого провалился в тяжелый, беспокойный сон.

Проснувшись, некоторое время лежал не открывая глаз. И по-настоящему наслаждался самостоятельным дыханием. Невероятное чувство.

Проведенные в чужом теле, еще и в роли бесплотного наблюдателя двенадцать часов едва не стоили мне полной потери душевного равновесия. Особенно в морге — еще немного, и конфедераты воскресили бы к жизни пускающего слюни дурачка, напрочь лишившегося разума. Я даже вздрогнул, отгоняя прочь пугающие воспоминания.