Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол - читать онлайн книгу. Автор: Федор Раззаков cтр.№ 97

Сказав это, Бородин продолжал стоять перед собеседником, с вытянутой рукой, в которой находилась папка. А профессор все еще сомневался. Однако упоминание об его покойном брате, которого он всегда искренне любил, перевесило чашу весов в его размышлениях. В итоге он взял папку и спросил:

— Когда мне надо выехать в Ригу?

— Вчера, — ответил Бородин, тем самым подчеркнув, что времени на раскачку у них не осталось и все надо делать быстро.

Увидев, как один из «духов» привстал из-за камня и откинул назад руку, в которой была зажата граната, Иван Сараев прицельно выстрелил из «калаша», послав пулю точно в лоб бросавшему. От этого выстрела голова «духа» дернулась назад, пальцы разжались, и граната упала ему прямо под ноги. В следующую секунду раздался взрыв, который разнес на куски не только самого «духа», но и задел нескольких его товарищей, лежавших за соседними валунами.

В этот момент у кого-то из сослуживцев Сараева не выдержали нервы, и он стал лупить по «духам» длинными очередями. Приподняв голову, Сараев увидел, что это был Леонид Сохнин.

— Ленчик, ты охренел? Лупи одиночными — береги патроны! — закричал ему Сараев.

— Тут береги, не береги, а конец все равно будет один, — ответил Сохнин. — Ты посмотри, что они, суки, нам готовят.

Сараев перевел взгляд на позиции «духов» и увидел, что за спинами, лежавших за валунами душманов, двое их товарищей устанавливают 82-миллиметровый миномет типа «Поднос». Из такого оружия достать советских солдат было гораздо проще, при этом можно было не идти в атаку, а просто ждать, когда их всех поубивают минометные снаряды. И бежать было бессмысленно — стоило только солдатам подняться из-за своих укрытий, как по ним бы открыли огонь притаившиеся за валунами «духи». Единственная надежда была на сгущающиеся сумерки, но время настоящей темноты еще не наступило. Поэтому надо было срочно что-то предпринять, чтобы сорвать душманам их планы. И тогда Сараев повернулся к лежавшему рядом с ним «салабону» — рядовому Андрею Решетникову, у которого была 7,62-миллиметровая винтовка СВД с оптическим прицелом.

— Решето, твой выход, — обратился к рядовому Сараев. — От твоих действий сейчас наша жизнь зависит.

— Мне отсюда их не достать — валуны мешают, — сразу догадался, о чем его просят, Решетников.

— А ты на пригорок справа от себя поднимись, а я тебя прикрою, — посоветовал Сараев.

Повторять два раза ему не пришлось. Решетников поднялся со своего места и, пригнувшись в три погибели, побежал к пригорку. А Сараев открыл огонь из своего «калаша» по позициям «духов». То же самое стали делать и его товарищи. Длилось это недолго. Как только Решетников достиг пригорка, стрельба закончилась. Однако одновременно с этим раздался и первый выстрел из миномета. Снаряд пролетел над солдатами и разорвался у них за спиной. Затем еще один, и еще. Но четвертого выстрела не последовало — двумя точными выстрелами Решетников уложил минометчиков наповал. И держал на мушке остальных «духов», не позволяя им приблизиться к миномету.

Между тем и у солдат были потери. Один из осколков минометного снаряда угодил в Сохнина — точнехонько ему в поясницу, задев позвоночник. Когда это случилось, раненый закричал так громко, что окрестные скалы содрогнулись от этого крика.

— Соху ранили, — сообщил Хомутов, лежавший с ним рядом.

— Сильно? — спросил Сараев.

— Тяжелый, сам не пойдет, — последовал ответ.

Это была плохая новость — с тяжелораненым уйти от «духов», которые буквально дышали в затылок, было нереально. А время отхода неумолимо приближалось с наступлением сумерек. В это время Сохнин пришел в себя и стал звать к себе Сараева. Когда тот подполз к нему, Сохнин прошептал:

— Сарай, уводи людей пока не поздно. Оставь мне лишний магазин — я их задержу. И «неразлучницу» мне оставь — живым я им не дамся.

— Ты все хорошо обдумал, Ленчик? — глядя в глаза товарищу, спросил Сараев.

— А чего тут думать, все и так ясно — обуза я для вас, — все так же, не повышая голоса, ответил Сохнин. — Если меня с собой возьмете, всем хана. А так, пока я живой, у вас есть шанс от них оторваться. Ты только Ленке моей напиши, как все было.

— Если выберемся, не сомневайся, — коротко ответил Сараев.

После этого он достал из подсумка магазин к «калашу» и положил рядом с товарищем. А также пристроил рядом с ним и «неразлучницу» — гранату Ф-i. Так ее прозвали солдаты за то, что ее всегда оставляли на случай окружения и возможности попадания в плен. А попадать в него мало кто хотел, зная о том, как «духи» зверски мучают пленных перед смертью.

Спустя пять минут пятеро солдат и девочка-афганка покинули свои позиции, а старослужащий Советской Армии Леонид Сохнин, которому до дембеля оставалось каких-то сто дней, остался. Лежа за каменным валуном, он прижимал к себе автомат и, глядя на вражеские позиции, молча ждал начала атаки.

* * *

Валдис Карлинып, он же Азиз, уже готов был отдать приказ о начале нового штурма позиций русских, когда ему позвонили по спутниковому телефону. На другом конце был Хью Лессарт, которого Азиз знал как «мистера Икса», а тот звал его Карлом.

— Как дела, Карл? — задал американец вопрос, который он ожидал от него услышать.

— Пока все по-прежнему — цель не поражена, мистер Икс.

— Что-то ты затянул это дело, — посетовал Лессарт.

— Издержки ситуации — никто не знал, что в кишлаке вместе с нами объявятся нежданные гости. Но в ближайшее время мы решим эту ситуацию.

— Я очень на это надеюсь, Карл. Цель должна быть уничтожена во что бы то ни стало.

И американец первым дал отбой. Как только это случилось, Азиз отдал приказ своим людям начинать атаку. Душманы поднялись в полный рост и по ним тут же был открыт огонь с советской позиции. Только теперь вместо шести точек огонь велся из одной — той, где за валуном прятался Леонид Сохнин. И слыша эти выстрелы, его товарищи, убегая вверх по тропе, молили бога, чтобы этот бой продолжался как можно дольше.

Вот уже около часа Виталий Литовченко и Антон Котов вели допрос Шухрата Ибраева, а воз и ныне был там — допрашиваемый категорически отрицал факт того, что шестнадцатого июня этого года Шараф Рашидов при его участии встречался в ресторане «Узбекистан» с неким неизвестным, которого чекисты называли Джурой. Доставленный на Лубянку рано утром прямо от дверей своего служебного кабинета, Ибраев не стал устраивать скандала из этого задержания и вел себя на удивление спокойно, отвечая на все вопросы коротко и без тени какого-либо беспокойства на лице. Всем своим видом он как будто говорил, что ни в чем не виноват и бояться ему нечего. Однако и чекисты тоже были не лыком шиты. За долгие годы своей работы в КГБ они провели не один такой допрос, а сотни, поэтому могли с большой долей вероятности определить, где человек темнит, а где говорит правду. Ибраев, по их мнению, темнил и говорить правду не хотел, уверенный в том, что никаких серьезных улик против него у чекистов нет и быть не может. В последнем он не ошибался, однако отпускать его никто не собирался. Сверху поступило жесткое распоряжение во что бы то ни стало вытрясти из него сведения о неуловимом «кроте», который бросил вызов самому Андропову и весьма в этом деле преуспел. Вот почему, когда стало ясно, что часовой допрос дал нулевой результат, Литовченко снял трубку с телефонного аппарата и вызвал в кабинет людей, которым предстояло начать вторую стадию этого допроса. Этими людьми были двое врачей из секретной лаборатории, в которой создавали психоактивное вещество СП-117, известное как «сыворотка правды». Один из врачей катил впереди себя специальное кресло, а другой — столик с медицинскими инструментами.