Хрупкое равновесие - читать онлайн книгу. Автор: Рохинтон Мистри cтр.№ 6

Весь оставшийся после посещения храма день Дина старалась вызвать мать на разговор — просила совета в хозяйственных вопросах или спрашивала какой-нибудь рецепт, а когда это не действовало, заводила разговор об отце и о первых месяцах их супружеской жизни. Молчание погруженной в неведомые грезы матери ставило Дину в тупик — девочка чувствовала свое бессилие.

Но вскоре ее беспокойство за мать ослабело — молодость брала свое. Будет время, и она получит свою порцию боли и печали, так зачем раньше срока взваливать на себя эту ношу?

Миссис Шроф выражалась теперь односложно или просто вздыхала, глядя на Дину в ожидании ответа. Вытирая мебель, она никогда не забывала смахнуть пыль с рамки, в которую была вставлена фотография мужа, сделанная в день окончания колледжа. Бо́льшую часть времени она проводила у окна.

Нусван предпочитал видеть в постепенной деградации матери всего лишь приличествующий вдове отказ от мирской суеты и тягу к духовной жизни. Свое внимание он сосредоточил на воспитании Дины. Его не оставляла мысль о тяжелой ответственности, лежащей на его плечах.

Нусван всегда считал отца поборником строгой дисциплины, испытывал перед ним благоговейный трепет и даже немного боялся его. Если он хочет занять его место, то должен вызывать такой же страх в других, считал он, и часто молился, испрашивая мужества и помощи. Он признавался родственникам — дядюшкам и тетушкам, что неповиновение Дины, ее упрямство сводят его с ума. И только помощь богов дает ему силы для исполнения долга.

Родственников трогала его искренность. Они обещали молиться за него: «Не тревожься, Нусван. Все будет хорошо. Мы зажжем лампу в храме огня».

Воодушевленный их поддержкой, Нусван стал раз в неделю брать с собой в храм Дину. Там он совал ей в руку сандаловую палочку и яростно шептал в ухо: «Молись хорошенько! Проси Великого Отца сделать тебя хорошей и послушной девочкой».

Пока она молилась перед священным огнем, Нусван бродил у наружных стен жертвенного помещения, разглядывая портреты дастуров и жрецов. Он переходил от одного изображения к другому, трогал гирлянды, касался рамок, целовал стекло, пока не подходил к величественному изображению Заратустры, и на целую минуту припадал к нему губами. Потом брал немного пепла из сосуда, стоявшего у входа в святилище, мазал себе лоб, горло и, расстегнув две верхние пуговицы рубашки, натирал грудь.

«Словно тальком себя присыпает», — думала Дина. Склонившись в молитве, она уголком глаза следила за братом и еле удерживалась от смеха. Но голову не поднимала, пока брат не прекращал свои смешные манипуляции.

— Молилась усердно? — спрашивал он при выходе из храма.

Дина кивала.

— Это хорошо. Теперь дурные мысли покинут твою голову, а на сердце будет легко и спокойно.

Дине не разрешалось навещать в каникулы подружек. «В этом нет необходимости, — сказал Нусван. — Ты достаточно видишь их в школе». Приходить к ней можно было тоже только с его разрешения. Визиты подруг не доставляли Дине радости — ведь брат все время следил за ними.

Однажды он подслушал ее разговор с Зенобией: девочки смеялись над его зубами. Это укрепило Нусвана в убеждении, что за этими чертовками нужен глаз да глаз. Зенобия говорила, что он похож на лошадь.

— На лошадь с плохими зубами, — прибавила Дина.

— Таким бивням и слон бы позавидовал, — продолжала Зенобия.

Когда Нусван вошел в комнату, девочки изнемогали от смеха. Он окинул их грозным взглядом и со зловещим видом покинул комнату, оставив за собой гробовую тишину. «Ага, сработало! — удивился он, почувствовав удовлетворение. — Страх работает!»

Нусван всю сознательную жизнь страдал из-за кривых зубов и в ранней юности даже сделал попытку их исправить. Тогда Дине было лет шесть-семь, и она без конца дразнила его. Лечение у ортодонта было болезненным, и он от него отказался, но никогда не упускал возможности пожаловаться, что отец-врач не позаботился о его зубах. И указывал на идеальные зубы сестры — свидетельство явной несправедливости.

Мать, видя его переживания, пыталась оправдаться: «Это я виновата, сынок. Я не сразу узнала, что детям надо каждый день массировать зубы. Меня этому научила только няня Дины, и тебе помочь я не успела».

Но обида у Нусвана так и не прошла. После ухода подруги Дине крепко досталось. Он попросил сестру повторить то, что она говорила. Девушка смело повторила.

— У тебя есть привычка болтать все, что приходит в твою глупую голову. Пойми, ты уже не ребенок. Кто-то должен научить тебя хорошим манерам. Полагаю, этим человеком являюсь я. — И, вздохнув, Нусван принялся неожиданно сильно хлестать ее по лицу, остановившись только когда рассек ей нижнюю губу.

— Свинья! — зарыдала Дина. — Хочешь, чтоб я стала такой же уродливой, как ты? — После этих слов Нусван схватил линейку и стал лупить девочку изо всех сил, а та уклонялась от ударов и бегала по комнате.

На этот раз миссис Шроф обратила внимание, что с дочерью что-то не так.

— Почему ты плачешь, дочка?

— Подлый Дракула! Он избил меня до крови!

— Тс-с… Бедняжка. — Мать обняла Дину и тут же вернулась на свое место у окна.

Через два дня после ссоры Нусван, желая загладить вину, принес Дине набор лент.

— Они будут хорошо смотреться в твоих косичках, — сказал он.

Дина вытащила из школьного ранца ножницы для рукоделья и изрезала ленты на мелкие кусочки.

— Ты только взгляни, мама! — воскликнул Нусван чуть ли не в слезах. — Взгляни на свою злую дочь! Мне деньги нелегко даются. Я потратил их на нее — и вот благодарность.

В борьбе за дисциплину линейка стала любимым орудием Нусвана. Чаще всего причиной наказания был непорядок с его одеждой. Прогладив, отутюжив и разложив вещи на четыре стопки, Дине надлежало убрать их в комод: белые рубашки, цветные рубашки, белые брюки, цветные брюки. Иногда она специально перекладывала рубашку в тонкую полоску в стопку с белыми рубашками или брюки в клетку в стопку с белыми. Несмотря на наказания, Дина никогда не уставала провоцировать брата.

— Она так ужасно себя ведет, что, наверное, в ее сердце поселился сам сатана, — отвечал устало Нусван на расспросы родственников. — Может, стоит отправить ее в интернат?

— Нет, не надо! Не делай этого опрометчивого шага, — взмолились родственники. — Подумай, как много девушек-парси погубил интернат! Будь уверен, Бог вознаградит тебя за терпение. Да и сама Дина, когда вырастет и поймет, что ты думал о ее благе, тоже поблагодарит тебя. — Уходя, они переговаривались между собой, называя Нусвана святым: иметь такого брата — счастье для каждой девушки.

Получив одобрение родственников, Нусван не сменил тактику. Он сам покупал Дине одежду, считая, что лучше знает, как следует одеваться юной девушке. Обычно купленная им одежда сидела на Дине плохо: Нусван не брал сестру за покупками. «Не хочу спорить с тобой в присутствии продавца, — говорил он. — Ты всегда ставишь меня в неловкое положение». Если сестра нуждалась в новой форме, он вместе с ней приходил в школу в тот день, когда там были портные, чтобы присутствовать при снятии мерок. Он вытягивал из портных сведения, касающиеся расценок и материалов, чтобы получить скидку. Дина ненавидела этот ежегодный ритуал, предвидя, что в очередной раз испытает стыд перед одноклассницами.