Янтарь на снегу - читать онлайн книгу. Автор: Оксана Глинина cтр.№ 11

— Не успела, отче, — выдохнула я. — Да и как рассмотришь, с чердака-то: почерк мелковат, щели между досками узенькие, сколько к ним ни припадала, ничегошеньки не разглядела.

— Конечно, еще чуть-чуть, и пол под вами такого усердия не вынес бы. — Поняв, что вайдил не серчает за самоуправство, я воспрянула духом, а то мало ли — не хотелось расставаться плохо.

— Так вот, дорогая моя Гинтаре, — продолжил жрец. — Это не просто послание от короля, это приказ, без обсуждений и разбирательств.

Батюшки, какие страсти закрутились! Никакой смелости не хватило бы, чтобы увидать такое в самых заветных снах. Еще в первый год своего пребывания в приюте я поняла, что за мной никто не явится. Дед с дядями погибли, а от Легарта не было ни слуху ни духу. В первую ночь, поревев в подушку, я решилась на первый побег, но не вышло — удалось уйти немногим дальше, чем сейчас. А когда поймали, стали учить уму-разуму, как водится в приюте: молитвой, внушениями, да и кушаком досталось. Научили. Правда, ненадолго.

А ведь я мечтала. И даже зная, что родные меня не заберут, мечтать вырваться из благообразной приютской клети все равно не перестала. Грезилось мне в моих детских снах, как явится за мной рыцарь на коне — необязательно белом — усадит на спину скакуна перед собой и увезет в дальние дали. Но после того как не ведающие границ и пресыщения иманцы напали на приречный городок и вырезали в нем половину народа, а вторую угнали в рабство — все это я знала из сбивчивых рассказов деревенских жителей, — мои мечты слегка преобразились. Теперь рыцарь никуда меня не усаживал, он вручал мне меч и коня, и мы вместе шли бить врага. Ага! А после того как я выросла, эти мечты стали не такими уж и романтичными.

С небес на грешную землю меня опустило легкое покашливание вайделы Беаты.

— Приказ? — глупо переспросила я. — О чем?

— О том, что я обязан освободить тебя от опеки обители, — грустно ответил вайдил. — И передать под опеку твоего ближайшего родственника — лорда Браггитаса.

Жрец вздохнул и подошел к окну. Вайдела Беата все это время тихонько сидела в кресле у того самого окна, печально глядя то на меня, то на вайдила.

— Видите ли, дитя мое, — наконец и она решила заговорить. — Мы не имеем права вас здесь удерживать. Это будет расценено как прямое неподчинение его величеству.

Час от часу не легче.

— А если у меня самой нет никакого желания ехать в Дейделис? — с надеждой в голосе переспросила я.

— Моя дорогая девочка, — снисходительно усмехнулась вайдела Беата. — Если бы с нашими желаниями в этом мире считались, то, поверь мне, трон занимал бы совсем другой человек…

При этих словах женщина смущенно запнулась и покраснела, а я ничего не поняла.

— Дело в том, что ты, дитя мое, не вступила в пору совершеннолетия, — продолжил разговор вайдил. — Будь тут воля только твоей семьи, я бы с легкостью проигнорировал указы. Если бы действия велись от лица Министерства расследований и дознания, я бы и здесь, не сомневаясь, не стал бы ничего исполнять, а в случае чего надавил бы на верховное жречество. Но приказ пришел за подписью короля и… лорда Вардаса.

Как хитро все складывается. До моего дня рождения осталась всего пара месяцев, и спохватись оракул чуточку позже, я стала бы вполне совершеннолетней девицей и была бы посвящена в служительницы Пречистой Живы.

— Ты знаешь, кто это? — Вопрос жреца выдернул меня из задумчивости. Тем временем вайдил присел в кресло и склонился ко мне.

— Канцлер, к-кажется, — неуверенно прошептала я.

— Вот именно, канцлер. — Старик как-то сник. — Видишь ли, Гинтаре, у лорда Вардаса есть ко мне старый и очень серьезный счет. Я вообще удивлен, что он до сих пор, обладая такой властью, мне его не предъявил.

«Счет-то небось пылью порос?» — чуть было не вырвалось у меня.

— Это говорит о некотором… благородстве, — задумчиво изрек жрец, поглаживая длинную седую бороду. — Хотя теперь я понимаю, почему он этого не сделал.

Количество неизвестных в этой истории росло с каждым словом. Я вопросительно посмотрела на жреца, но он не спешил отвечать.

— Почему? — не выдержала я.

— Потому что он выбрал другой метод воздействия. — Вайдил даже руками развел от досады. — Отдав мне приказ, он связал меня по рукам и ногам.

До меня начало доходить.

Канцлер — второе лицо в государстве и, как гласили исторические летописи, хранитель королевской печати. Неподчинение ему расценивалось как неподчинение королю, государственная измена. Нет, вайдила Фьерна не казнили бы, но лишили бы жреческого сана и прихода. Обитель в этом случае либо ликвидировали бы, распределив девушек по другим приходам, либо прислали бы нового жреца, а новая метла по-новому метет. Но кто сказал, что она будет мести добротно? Бывший герой Латгелии нам всем ближе родного батюшки, а как для меня, так батюшка и есть, хоть и горюет вайдела Беата, что всех нас вайдил Фьерн разбаловал своим попустительством. Его любили и уважали даже деревенские жители, а мы, сироты, в нем души не чаяли. Уйдет вайдил — кто защитит и позаботится о нас? Вайдела Беата? Да, но она женщина маленькая и хрупкая, как оранжерейный цветок, такую местным любителям дорожных грабежей ничего не стоит переломить пополам и выбросить. Другое дело вайдил Фьерн, один взгляд которого даже главу местной службы дознания вгоняет в ступор.

Нет, если я совсем заупрямлюсь, то жрец, понятное дело, в обиду меня не даст. Только что-то мне подсказывало, что канцлер этот — непростая рыбина. Не иначе как всех молодых да зубастых рыб в своем пруду извел, а теперь принялся за старых. Тогда, конечно, канцлеру только это и надо, он, сердешный, только этого и ждет. Ну ничего, пускай ждет, а я как раз успею на смотр коров… Тьфу ты — невест! А там уж на месте оценю эту «рыбу», убереги, Пречистая Жива!

— Я все понимаю, отче, — обратилась к вайдилу. — Простите за непослушание, просто мне и правда не очень хочется приближаться к семье моей матери… но все обязательно будет хорошо!

Наверное, я говорила это с таким несчастным видом, что старый жрец склонился ко мне, взял мои руки в свои и заговорил.

— Послушай, Гинтаре, — ласково произнес он. — При дворе твоя жизнь может сложиться по-другому — это ведь смотр невест короля. И даже если ты не покоришь его пылкое сердце, есть шанс покорить чье-то еще.

«И он по молодости перечитал баллад, — грустно подумалось мне. — Будь у меня стилет поострее, я непременно поразила бы одно сердце, это точно. Но, храни меня Жива!» — я тут же отогнала от себя черные мысли.

— Я хочу, чтобы ты знала, — продолжал жрец. — Здесь твой дом, обитель была им, есть и будет. И ты всегда, несмотря ни на что, сможешь сюда вернуться.

— Спасибо. — У меня даже нос зачесался от переизбытка чувств.

— Моя дорогая, — вайдела Беата тоже оказалась подле меня, — вас здесь любят, а это главное.

Из носа неумолимо полилась влага, и из глаз тоже. Грустно было расставаться с этими людьми, да еще так неожиданно. И чего Легарту с его свитой дома не сиделось? Или оракулу хваленому в тряпочку не молчалось? Не понимаю. Сейчас, глядишь, насобирала бы я слив, спелых, сладких, с жестко-кислой кожурой и слегка опьяняющим запахом. Те, что похуже, в корзинку сложила бы — повариха Феба знает, что пустить на варенье, а что — на компот. А те, которые получше, в карманы положила бы — слив много, обитель я не объем. Вечерочком, после тяжелого рабочего дня, когда старшие вайделы улягутся спать, если Юлика — послушница, приставленная к кладовой, — унесла бы оттуда свечной огарочек, а еще лучше не один, собрались бы мы в келье у Хеды или у Юлики, а возможно, даже у меня, разложили бы яблоки, сливы, груши, все, что днем собрали во время работы, и стали рассказывать истории всякие да вкуснятиной баловаться. Больше всех любили мы слушать «Сказки Энике», древние, как сам мир. Интереснее ничего на свете нет. И вроде все уже пересказали по несколько раз, а все равно обязательно отыщется хоть одна новая сказка о деве, нанизывающей судьбы-бусины на нити, сплетенные между собой. И сколько ты ни рассказывай, а всех сказок не перескажешь, потому что сама Энике по сей день ходит по миру, собирая свои истории одну за другой и нанизывая их на свои нити. Все бусины разные, ведь и люди, судьбы которых они воплощают, тоже разные. Одна история — одна бусина, чья-то судьба, много таких историй — вот и целое ожерелье вышло. Только мало кто знает, что такое ожерелье — и есть неделимая жизнь людей, судьбы которых переплелись по воле богов и самой Энике. Говорят, что и ожерелье у девы не становится больше, сколько бы она его ни плела.