– Не трудно, – подтверждаю, но тут же уточняю: – Только сначала я хотела бы узнать причину, по которой имею удовольствие с вами беседовать, – несмотря на его заверение, я стараюсь вести себя максимально корректно и тыкать начальству не рискую. Мало ли что.
– Причину?.. – заметно погрустнев, альбинос откидывается на спинку кресла, задумчиво меня рассматривая. – Причину, – повторяет тихо. – Хорошо! – неожиданно резко поднимается, одним быстрым движением активируя технику.
Изображение, появившееся на той стене, где изначально была карта города, повергает меня в шок, и я расширившимися от изумления глазами смотрю на элегантного молодого светловолосого мужчину, стоящего в расслабленной позе в классически обустроенном рабочем кабинете и опирающегося пятой точкой на стол за своей спиной. Попавшее в поле зрения камеры окно демонстрирует вид на равнину, и это доказывает, что запись сделана на Цессе.
– Привет, пап, – начав говорить, он коротко кивает. – У меня к тебе просьба. Личная. Я редко тебя о чём-то прошу, но сейчас просто нет иных возможностей, да и вопрос в твоей юрисдикции. Пару месяцев назад на Зогг прибыл новый персонал, – доказывает, что он в курсе родительских дел. – Так вот, среди них есть одна приманка, её зовут Лила. Лила Ювита, – повторяет, чтобы уж наверняка сомнений не оставить. – Слишком поздно я об этом узнал, не успел вмешаться. Её завербовали, и она контракт подписала как раз тогда, когда я сопровождал Овид Шу ли’Тона, он вёл сложные переговоры с иперианами. Кстати, имей в виду, свой ультиматум они не отозвали и договор о ненападении с нами заключать отказались. На том основании, что мы монополизировали добычу ултриза. Боюсь, очень скоро нас ждёт полномасштабная военная операция по нашему изгнанию с Зогга, – хмурится и возвращается к началу разговора: – В общем, меня долго не было на Цессе, и возможности контролировать происходящее тоже. Прилетел, а тут такой сюрприз. Так что, очень прошу, ты присмотри за девочкой. Я прилечу сразу, как только с делами разберусь.
Картинка исчезает. Не то запись заканчивается, не то Зейраш её отключает, чтобы не афишировать остальное. Шагает ближе, отодвигая соседнее кресло и усаживаясь в него. Несколько секунд молчит, видимо, предоставляя мне время осмыслить услышанное.
– Я получил это сообщение вчера, – наконец, решает, что можно продолжить диалог. – И, признаюсь честно, был необычайно удивлён. Обычно мой сын не проявляет подобной заботы в отношении своих… – мужчина замолкает, подбирая слово, – партнёрш, – заканчивает, в общем-то, предсказуемо.
– Я ему не партнёрша, – мне удаётся сказать это более-менее спокойно, хотя в душе всё уже закипает от возмущения.
– Вот как? – сиреневые глаза мгновенно загораются интересом. – Но ведь твой кулон зарегистрирован на него, я проверил, – альбинос окончательно убивает мои мечты оставить наши взаимоотношения с Монтом в тайне. – Или… – прищуривается, покусывая губы, явно выстраивая какую-то логическую цепочку, – у Дэйля на тебя иные виды? – озвучивает итог своих умозаключений.
– Я не знаю, – коротко отрезаю. Но ведь не вру! Я реально не в курсе, что в голове у его сыночка!
– Не знаешь, – вроде как удивляется, но довольно спокойно реагирует управляющий. – Возможно. Мне в это легко поверить, мальчик всегда отличался умением держать свои планы при себе. Знаешь, Лила, – тон становится необычайно доверительным. – Я им горжусь. Он – единственный из моих сыновей, кто всего добился сам, без какой-либо помощи с моей стороны. И я точно знаю, что Дэйль никогда и ничего не делает просто так. Если он попросил меня позаботиться о тебе, значит, для этого есть веские основания.
Мужской взгляд пробегает по моей персоне, наверняка эти самые основания отыскивая. Не знаю уж, находит или нет, однако рассуждения продолжает:
– Свой кулон ты отдала Дэйлю шесть лет назад. Слишком рано для осознанного решения, но… – тянет в раздумье, – объяснимо. Гормоны, симпатии. Да и не возбраняется, – проявляет невероятную понятливость. – Зарегистрировал сын его сразу, хотя мог с этим и не спешить, ты была несовершеннолетняя. Что из этого следует? – смотрит внимательно, ну а поскольку я молчу, делает вывод сам: – На физический контакт вы были согласны оба. Тем не менее, уже год, как Дэйль может реализовать право на осеменение, а ребёночка у тебя до сих пор нет. При этом интерес мальчишки к тебе сохраняется, ведь идентификатор он тебе до сих пор не вернул. Тебе не кажется это странным? Нет? – снова озвучивает моё молчание. – Ладно, далее. Ты подписала контракт, зная, что работа не самая безопасная, и улетела с Цесса, его не предупредив. А теперь пришло это сообщение… Терзают меня смутные подозрения, Лила, что вы просто поссорились, – смотрит так, что становится понятно – никаких сомнений у него нет, а есть только стопроцентная уверенность.
Отрицательно мотаю головой и сжимаю зубы, чтобы не высказать управляющему всё, что я думаю о его дедуктивных способностях, а ещё о любимом сыночке и применяемых им методах. Лучше уж помолчу, мне не нужны неприятности.
– Ну, хорошо, – загадочно улыбается мужчина. – Не буду на тебя давить, в конце концов, ваши отношения это не моё дело. Вы сами разберётесь. Теперь вот о чём подумаем, – меняется, становясь куда сосредоточеннее и серьёзнее, наглядно показывая, что лирическое отступление закончено. – Брать на себя ответственность и оправдываться перед сыном, если с тобой что-то случится, я не собираюсь. Вне зависимости от того, какие причины заставили его обратиться ко мне. Так что заканчиваешь работу с последним месторождением, и я тебя отстраняю. Жаль, что оно оказалось таким большим. Если бы не необходимость повторного заплыва, я бы запретил тебе участвовать в охоте прямо сейчас, но, – разводит руками, – что есть, то есть. Завтра выходишь в океан последний раз, и ждём, пока прилетит Дэйль. Тогда решим этот вопрос окончательно.
– А если я не хочу бросать работу? Допустим, она мне нравится, – невольно его провоцирую, чтобы оценить, насколько управляющий искренен. Почему-то у меня ощущение, что наигранности в его словах куда больше. Слишком уж он добрый, а для альбиносов это как-то ненормально. – К тому же у меня контракт без права расторжения, – зачем-то напоминаю, хотя он лучше меня это знает.
– Глупышка, – в сиреневых глазах появляется снисходительность. – А кто говорит о расторжении? Если Дэйль решит, что в этом есть необходимость, то для всех ты просто исчезнешь. Официально погибнешь на охоте, со всеми вытекающими последствиями. И никаких вопросов ни у кого не возникнет. Ну а насчёт «не хочу» и «нравится», – взгляд становится цепким и неприятным, а в голосе появляется недовольство, – ты вообще в курсе, чем в конечном итоге заканчивается для приманок эта работа?
– Наслышана, – спокойно отвечаю. – Но меня не пугает ни это, ни спуктумы, – хотела добавить «ни Монт», но вовремя одумалась. – Я хорошо контролирую свои действия и эмоции.
– Охотно верю, – Зейраш неожиданно возвращается к прежней, доброжелательной линии поведения, словно и не он минуту назад недвусмысленно намекал на то, что зубки у него длинные и острые. – Я просмотрел твои заплывы, ошибок ты действительно не допускаешь. Молодец. И ликвидатор у тебя не самый плохой. Кстати! – восклицает, словно только сейчас о нём вспомнил и решил прояснить всё до конца в этом вопросе. – Насколько я понял, твои отношения с Хартом начинают выходить за рамки деловых. Верно? – в который раз доказывает свою информационную осведомлённость. – Надеюсь, ты помнишь, что не имеешь права принимать предложений о смене социального статуса без одобрения Дэйля? До тех пор, пока у тебя есть взятые на себя и невыполненные обязательства, мой сын за тебя отвечает. Так что постарайся держаться от Денажа на некотором расстоянии, иначе я сам приму меры. Радикальные.