Альвиана: по зову сердца и луны - читать онлайн книгу. Автор: Алиса Ганова cтр.№ 45

Боясь, что сейчас меня ударят, сжалась от страха, но вместо этого по щеке заскользил слюнявый, липкий язык.

— Не надо! — я отчаянно дернулась, чем вызверила двуликого.

— Тварь! — засипел он и замахнулся…

Я закричала, зажмурилась… и услышала глухой удар, затем хрип и злое сипение Ловчего:

— Сдохни!

Распахнув глаза, подумала, что лежу в обмороке, потому откуда здесь может быть Дельрен, осыпающий градом ударов двуликого? Удары чавкали, пугали своим противным звуком. И хоть сантиментов к несостоявшемуся насильнику я не испытывала, от того, как Ловчий бил обросшего жидкой шерстью получеловека по голове, телу, снова голове, стало страшно. Оборотень пытался уползти, хлюпал сломанным носом, хрипел, но Дельрен продолжал с остервенением, безжалостно месить его сапогом, пока не выдохся.

После шума борьбы тишина звучала не менее зловеще. Обнимая ствол, я пыталась побороть тошноту, озноб, накатившую слабость, в то время как Ловчий обтер рукавом мокрое лицо, снял с себя ремень и принялся скручивать поверженного врага.

Тот дернулся, закашлял, отплевываясь кровью, но Ловчий без капли жалости стянул когтистые руки с густой темно-бурой шерстью и, убедившись, что тот надежно связан, встал и еще раз от души пнул поверженного двуликого под ребра, которые недобро хрустнули.

Оборотень выглядел ужасно, а Ловчий жутко: перекошенное злобой красное лицо, слипшиеся от пота волосы, сжатые в нитку губы, складка на переносице и тяжелый, звериный взгляд. Оглядев меня, сидящую на коленях на земле, подошел, потянул за хламиду. И как только я встала, грубо развернул лицом к дереву.

Горячее дыхание опалило мою шею — и кровь оглушительно застучала в висках. После спасения я Дельрена почти любила, и когда мужские ладони, задрав подол платья, жадно заскользили по моим бедрам — всхлипнула от предвкушения и прогнулась, покоряясь его воле.

Уже после, успокоившись, Дельрен вновь стал прежним снобом.

С надменным видом оценил меня, испачканную грязью, с растрепанными волосами, пренебрежительно хмыкнул. Проверил лежащего без чувств двуликого и, кивнув, повел к логу, с которого я скатилась при нападении. Однако карабкаясь по крутому склону, любезно протянул руку.

Когда я увидела перед собой пятерню — недоверчиво уставилась на нее, на Дельрена, снова на руку и осторожно взялась.

Ощущать его теплую, широкую ладонь удивительно непривычно. Наверно, ему тоже, вон как странно поглядывает. Но стоило подняться на равнину, он разжал пальцы и опять скривил на лице противное высокомерное выражение, что так бесит меня.

Миновав разросшийся орешник, мы наткнулись на полусгнивший суховей. Дельрен прошел нему, вытаптывая сапогами дорожку в травяной заросли. Когда сел, знаком подозвал к себе. Подчиняться ему я не хотела из вредности, но у меня до сих пор дрожат ноги, кружится голова, поэтому медленно подошла и присела от него на расстоянии.

Демонстрация гордости Дельрену не понравилась. Он недовольно скривился, нагнулся и пятерней за затылок притянул меня к себе.

— И где твои защитники? — ехидно поинтересовался, сверля взглядом.

Сама знаю, что одна одинешенька, нет рядом со мной надежного человека, так еще и он корит, раня самолюбие. Зато спохватилась, что надо бы поблагодарить за спасение. Но открыла рот — и не смогла вымолвить ни звука: спазм тисками сжал горло, из груди вырвался всхлип, и слезы потекли по щекам.

Торопливо смахнула их с лица — тогда-то и увидела грязные разводы, оставшиеся на руках.

Я же, наверно, безобразно, просто жалко выгляжу! Опустила глаза на ученическую тунику — она тоже вся вымарана. То-то Ловчий так косится. Смутилась и отвела взгляд.

Правда и для него драка не прошла бесследно. Если присмотреться — видно, как дрожат руки Дельрена, стучат зубы. Заметив, как я украдкой рассматриваю его, он отвернулся. Я тоже. И некоторое время мы сидели в тишине, если не считать мои редкие тихие всхлипы.

— Как погляжу — ты нарасхват. Один поклонник лучше другого, — съехидничал Дельрен, нарушив молчание. Чтобы побороть вспыхнувшее желание вцепиться в его вьющуюся шевелюру и выдрать клок, крепче стиснула зубы и отвернулась.

Не дождавшись от меня ни слова, он завозился, ища что-то в кармане.

«Никак еще гадость задумал», — насторожилась. Да и подозрительно, с чего это Ловчий оказался рядом? Под меня копает?

— Ты… следил за…?

— За ним, — небрежно перебил Дельрен и уничижительно сплюнул в траву.

Не знаю, стоит ли верить? Это прежде я чувствовала его присутствие за версту, а начала пить зелье — перестала.

— Он… сошел с ума? — спросила.

— Сошел бы — сразу оторвал бы тебе голову, а не слюнявил ухо.

Чувствую, сейчас я кому-то ухо отгрызу.

— Спасибо! — поблагодарила сухо еще раз и встала.

— Сядь! — раздраженно приказал Дельрен, косым взглядом суля за непослушание проблемы.

Шумно выдохнув, я плюхнулась обратно на трухлявое бревно, по которому сновали муравьи и какие-то жуки с блестящими спинками. Лучше на козявок смотреть, чем на него. Бесит!

Он тоже выдохнул шумно и произнес строго:

— Впредь одна не ходи. Не любят тебя местные. Раздерут, а мне потом бегай и ищи, кто первым до тебя добрался.

То, как он сказал, просто, коротко и издевательски цинично, произвело на меня неизгладимое впечатление, до озноба. Я даже забыла, как дышать. И не успела прийти в себя — он протянул ладонь, на которой лежали ключи, перевязанные алой тесьмой.

М?! Ничего не понимаю. Посмотрела на него, и он хрипло выдохнул:

— От моего дома — соседний дом слева. Иди.

— 3-зачем?! — от неожиданного поворота я даже заикаться начала. Не могу поверить! Про соседний с его жильем дом — это он всерьез?!

Он взглянул на меня, как на дуру.

— Если уж привязалась ко мне — выгляди прилично, а не как песка после случки.

Набрала в грудь воздуха, чтобы просветить Ловчего, что он скотина и хам, но после его прищуренного, недоброго взгляда, захлопнула рот, решив оставить свое мнение при себе. Все равно у меня глаза выразительные — правильно он прочитал.

Я не спешила принимать ключи.

— Тебе не все равно, что обо мне подумают? Говорила же, больше не приду.

— Придешь. Привязку не поборешь.

— Ты знал?! — я вздрогнула, ошарашенная тем, что он догадался о моем секрете.

— Вашу братию, как облупленных, знаю. Если повадилась шастать — так и будешь, — он положил ключи мне на юбку.

— Не приду! — твердо отчеканила.

— Зверюге своей скажи. Или дурманишь ее? — посмотрел с насмешкой — Зря. Характер у тебя пакостный, и у твари тоже. Аукнется.