Жених в наследство - читать онлайн книгу. Автор: Рина Михеева cтр.№ 61

Тамила готовила противоядие. Но принесла его Райяна.

* * *

Райяна… Вспоминался её пронзительный синий взгляд, порывистые движения, глуховатый голос, запах… чуть горьковатый, полынный… Райяна… Он не мог поверить, что это она. Сердце защемило так, что перехватило дыхание. Райяна…

Он знал, что молодая волчица неравнодушна к нему. Конечно, знал. Наверное, все знали. Потому что она вся была — открытая, прямая, искренняя. Всегда говорившая правду в глаза. Когда он согласился использовать амулет с кровью мрака, то больше всего его угнетало, что надо скрывать это от Райяны. Да, от всех остальных — тоже. Но это было легче. А почему от неё — так трудно?!

Когда сбежала Фаина, Ярон пять лет не видел женщин вокруг. Они были для него кем угодно, но не женщинами. Теми, кто помогал ему, теми, кого он должен защищать, они не имели пола, разделяясь только на более сильных и слабых, он не видел их красоты, не замечал обаяния. А спустя пять лет…

Однажды он взглянул на юную Райяну, когда она стояла на берегу реки, смотрела на закат, запрокинув голову. Ветер бросал тёмные пряди волос ей на лицо, а она даже не отводила их, казалось, что она пьёт этот ветер и всем существом впитывает напоённый вечерней свежестью воздух, красоту заката, свободу… Она была воплощением свободы и порыва — к чему? К ещё большей свободе? Или к чему-то, ради чего можно пожертвовать даже свободой?

В тот вечер он долго смотрел на неё, ещё не понимая, почему так трудно отвести взгляд. А потом она повернулась, наверное, почувствовала, что он смотрит. И Ярон увидел, что глаза девушки влажны — от ветра? Щёки её вспыхнули алым, а взгляд был горьким, отчаянным, но она не отвела его — смотрела прямо, будто хотела сказать… Что?

Он понял. И она поняла, что признание состоялось. Ярон первым отвёл взгляд.

Что было бы, если бы на нём не лежал тяжким грузом долг? Проклятый долг, который заставил оставить Марийку и дочь. Что было бы тогда — семь лет назад? Отвёл бы он взгляд, ушёл бы прочь, чтобы спиной чувствовать, как горечь в глазах Райяны становится непереносимой?

Ярон представил это сейчас. Задал себе этот вопрос и ответил — с предельной честностью. Нет, если бы не долг… Он не отвёл бы глаз и не ушёл. Ему хотелось подойти к ней и обнять, стиснуть в объятиях до боли — он знал, что именно этого хотела бы она. Но долг стоял между ними непреодолимой стеной.

С того вечера Ярон запретил себе смотреть на Райяну так, как смотрел тогда. Закрыл это единственное воспоминание в шкатулку, ключ от которой, казалось, был похоронен навеки. Внушил себе, что Райяна — друг. Только друг. Ничего больше. Член его стаи, его опора, как и все в стае. Ничего больше. Никогда.

Вот только увидеть упрёк и разочарование в её глазах было больнее, чем в любых других. Но он запретил себе думать — почему.

Могла ли она подменить противоядие? Могли ли чувства побудить её на такое? Чтобы он, напугавший и оттолкнувший Полину при первой же встрече, напугал и оттолкнул её ещё сильнее — необратимо. Чтобы долг остался невыполненным и не стоял между ними больше.

Или — не чтобы, а потому? Потому что не могла смотреть, как он будет выстраивать свою жизнь с другой? Нет. Это не Райяна. Она не могла. Кто угодно, но не она! Она смотрела на него с болью, когда узнала, что он ударил Полину. И не могла… Нет. Райяна и благородство — это одно и то же. Она могла бы ударить его — открыто и прямо, она могла бы сказать ему что угодно — в лицо, но не за спиной. Она не способна на такое.

— Тамила, — сказал Ярон, открыв глаза после нескольких минут молчания.

Муфра приподняла бровь.

— Если ты ждёшь, что я скажу "да" или "нет", то ждёшь напрасно. Я не судья. Только тебе решать.

— Ты ведь знаешь, — очень тихо сказал Ярон. — Ты — точно знаешь.

— Да, — шаманка с достоинством кивнула. — Я знаю. Всегда. Это моя ноша. Она тяжелее, чем ты можешь представить. Я знаю. Но не могу сказать. Не должна вмешиваться! — последние слова она выкрикнула, и в её лице, глазах, всей фигуре было столько боли, что Ярон содрогнулся, словно заглянул в бездну.

Несколько секунд шаманка молчала, только грудь её вздымалась от тяжёлого, загнанного дыхания.

— Такова наша ноша, — наконец проговорила она очень спокойно, но это было спокойствие, родившееся из боли, пережитой тысячи раз, и Ярон это понял.

— Мы знаем, мы видим, и чем больше видим и знаем, тем нам тяжелее. Потому что вмешиваться нельзя. Если вмешаешься, лишишься дара, останешься пустой оболочкой, которая не сможет более ничего, никогда.

— Мы помогаем там, где возможно, там, где наша помощь не лишает вас выбора. Вас, тех, кто не смотрит за грань. Вы не видите того, что зрим мы. Но у вас довольно знания, довольно души, разума и сердца, чтобы делать выбор.

— Для этого мы все живём — делать выбор, чтобы наш выбор создал нас! Вылепил наши души, будто гончар, создающий из глины изящный кувшин, полезный горшок или кособокое нечто, что следует снова слепить в ком и сделать ещё одну попытку. И ещё одну, и ещё, если не выходит. Вы делаете выбор, выбор делает вас. А мы… не можем мешать этому.

— Ты знаешь и чувствуешь достаточно, чтобы решить — решить всё, что нужно. Я помогу, когда смогу, подскажу, когда будет можно. Но не раньше, и не больше. Твоё сердце знает правду! — выкрикнула она, указав на Ярона пальцем, будто обличала его, обвиняя в преступлении. — Знает! Так не спрашивай меня!

Муфра настояла, чтобы Ярон выпил целебный напиток, восстанавливающий силы, и удалилась. Никто не знал, покинула ли она замок или, может быть, ещё бродит где- то здесь.

Настаивать ей пришлось потому, что Ярон не хотел терять ни одной лишней минуты, а волшебный напиток, хоть и обладал поистине чудодейственными свойствами, но требовал нескольких часов глубокого сна. Однако пришлось подчиниться. Не доставало ещё снова потерять сознание, и на этот раз не при паре гостей, а уже при всех.

Посланники и главы кланов всё ещё оставались в замке. Некоторые, кого призывали срочные дела, отбыли к себе, но и они прислали посланников вместо себя. Замок гудел, как растревоженный улей, слухи наполняли и переполняли его, как забытая хозяйкой квашня — кадушку. Необходимо было прояснить всё, собрать посланников и… И снова пережить это.

Вторая невеста — второй побег. Да, нужно собрать все силы, чтобы снова пройти этим путём — путём поражения и… позора. Даже дурманный напиток не мог освободить Ярона от тяжести, лежавшей на душе. Так много всего…

Предательство кого-то, кому он безоговорочно доверял. Внезапное появление ворона. Откуда?! Если представитель воронов прибыл в замок инкогнито, скрывшись под личиной кого-то из птиц-оборотней, а для ворона это не составило бы проблемы, то… То он показал себя перед воронами с самой отвратительной стороны из всех возможных и на союз с ним они не пойдут никогда.

Его собственное ужасное поведение по отношению к Полине, которое она, должно быть, никогда не простит. Права Муфра. Он пытался спорить с ней, говорить о долге, о том, что вымолит у Полины прощение, лишь бы вернуть её обратно.