Голос крови - читать онлайн книгу. Автор: Клаудия Грэй cтр.№ 74

— Но ведь сам Бейл Органа считал, что ваша связь с Вейдером что-то да значит, верно?

— Он записал это послание из любви ко мне. — Голос Леи дрогнул, но лишь на мгновение. Она была так разгневана, что прочие чувства отступили. — А вы использовали шкатулку против меня. Как вы могли? Мы же были друзьями, или, по крайней мере, мне так казалось. Когда вы, не знаю уж, каким образом, заполучили ее, вам не пришло в голову поговорить со мной наедине?

— Зачем? Чтобы дать вам возможность изобрести новую ложь? — Рэнсольм снова ощутил себя ребенком, который может только смотреть, как Дарт Вейдер протягивает руку и невидимая мощь душит беспомощного пленника. Бессильная, подавленная когда-то ярость охватила его. — Вы знали, как я ненавижу Вейдера! Вы знали, что он мне сделал! Как вы могли знать все это и молчать?

Лея покачала головой, словно не веря своим ушам:

— Что Вейдер сделал вам? А вы не задумывались о том, что он сделал мне? Он заставил меня смотреть, как умирает мой мир. Он заморозил Хана в карбоните и продал его Джаббе Хатту. Он отсек руку моему брату и чуть не убил его. И он пытал меня, Рэнсольм. Он пытал меня так, что я криком кричала, тряслась и думала, что я умру от этой боли! Тебе не приходило в голову, каково мне было узнать, что тот, кто сделал все это, — мой отец? Ты можешь вообразить, как это страшно, когда все, что ты знаешь о своем биологическом отце, — это что ему нравилось мучить тебя? Вот с чем мне приходится жить.

Рэнсольм полагал, что Лея не только скрыла родство с Дартом Вейдером, но и лгала об их отношениях. Теперь он видел ее неподдельную злость, и это потрясло его.

— Тогда тем более надо было рассказать мне.

— Я даже своему сыну не говорила. Теперь он узнает из новостей, в которых представят это в самом отвратительном свете. И все из-за тебя. — Руки Леи были сжаты в кулаки. — Я понимаю, что мы вовсе не были такими друзьями, как мне казалось. И все же ты должен был прийти и поговорить со мной. Даже если тебе хотелось кричать на всю Галактику, ты мог сначала рассказать мне наедине. Дать мне шанс все объяснить сыну. Пусть ты не считал себя моим другом, обычную порядочность никто не отменял. Но, как я понимаю, ты решил, что я недостойна даже этого.

— А почему ты не поговорила с ним раньше? — не сдавался Рэнсольм. — Он ведь давно уже не ребенок, верно? У тебя было много времени, чтобы объясниться с ним. Или ты никогда бы не отважилась сказать ему правду?

— Я скрывала правду от Бена, потому что думала, что так будет лучше для него. Может быть, я ошибалась. Теперь мы уже никогда не узнаем. Но то, что ты сделал со мной, ты сделал ради собственной выгоды. Что ж, поздравляю, сенатор Кастерфо. Наслаждайтесь властью, которую заполучили, предав меня. И продолжайте обвинять меня в приверженности Империи, сидя среди всей этой мерзопакости. — Лея схватила шлем императорского гвардейца и швырнула его в ближайшую витрину с другими экспонатами. Осколки и щепки брызнули во все стороны. — Прощайте, Кастерфо. И пусть у вас будет все, чего вы заслуживаете.

Она повернулась и вышла, задев плечом дроида, который вернулся посреди разговора и молча ждал за дверью кабинета. Дроид выронил коробку с лапшой, та полетела кувырком, содержимое рассыпалось по ковру. Лея даже не замедлила шага. Зашуршала наружная дверь, и Рэнсольм понял, что Лея ушла.

— Сенатор Кастерфо, вы не пострадали? — спросил дроид, склонив голову к плечу.

— Все нормально, — ответил он механически.

Желудок сжался. От запаха еды Рэнсольма опять затошнило.

— Можно вызвать уборщиков и ремонтников, — предложил дроид. — Если сенатор Органа нанесла урон, вы можете подать рапорт о покушении на собственность сенатора и причинение вреда его здоровью…

— Нет. Не надо. Ничего не надо — ни рапорта, ни ремонта, ни уборщиков. Я сам разберусь.

Больше всего на свете Рэнсольм хотел остаться один, чтобы обдумать все услышанное. Дроид поколебался, явно не в силах понять, почему человек отказывается от полезных услуг, потом откатился в приемную и занялся чисткой ковра. Когда он удалился на достаточное расстояние, дверь кабинета закрылась, отрезав Рэнсольма от внешнего мира.

Несколько секунд он просто стоял, дрожа от прилива адреналина. Потом опустился на колени и стал собирать осколки стекла. Но ему не хватило осторожности. Порез ожег кожу болью. Рэнсольм сунул палец в рот и ощутил на языке вкус крови.

Слова дроида-модератора разнеслись по гигантскому залу:

— Сенат готов выслушать сенатора Лею Органу.

Лея встала, впервые за много лет остро ощущая лучи направленных на нее прожекторов. Вчерашние аплодисменты остались только в воспоминаниях. Сегодня коллеги приветствовали ее гробовым молчанием, не считая шипения с галерки. Она не подала виду, что услышала его, и будто бы не заметила, что на тысячах лиц, обращенных к ней, написано только отвращение и недоверие.

Возможно, это ее последняя речь в Галактическом сенате. Ради своих родных она обязана использовать этот шанс.

— Я пришла, чтобы снять свою кандидатуру с выборов Первого сенатора. — Кто-то вдалеке презрительно засмеялся, но Лея не обратила внимания. — Процедура проста: просто сказав об этом здесь, в этом зале, я перестала быть кандидатом. Однако я оказала бы Галактическому сенату плохую услугу, если бы не воспользовалась этой возможностью, чтобы обсудить вчерашнее разоблачение касательно моего биологического отца. Граждане Новой Республики имеют право услышать, что именно мне было известно и когда я это узнала.

Зал замер. Даже те, кто был настроен наиболее враждебно, приготовились ловить каждое слово. Возможно, Лея лишилась их поддержки, но ей удалось заполучить их внимание.

— То, что я — приемная дочь Бейла и Бреи Органа, правящей семьи Алдераана, никогда не было тайной. Считалось, что мои родители погибли на войне, — и я сама верила этому все свое детство. Как вы сами слышали вчера, Бейл Органа ждал, когда я повзрослею, чтобы сказать мне правду, но гибель нашего мира от рук Империи не дала ему сделать это.

Мой брат, рыцарь-джедай Люк Скайуокер, первым узнал, что мы с ним близнецы и нашим отцом был человек, впоследствии ставший известным как Дарт Вейдер. — (При одном упоминании Вейдера в зале как будто сгустился мрак.) — Брат рассказал мне об этом за день до битвы при Эндоре. Как вы понимаете, это потрясло меня. Я и вообразить не могла, что история моего появления на свет может быть столь ужасна. Или что моим отцом окажется тот, кого у меня были все причины ненавидеть. Я долго пыталась примириться с этим знанием. Я и теперь не вполне примирилась с ним и, наверное, буду внутренне отвергать его до конца дней своих.

Всякий раз, когда они с Люком говорили об отце, он отказывался звать его Дартом Вейдером. «Он был Энакином Скайуокером, когда полюбил нашу мать, — говорил Люк, ласково держа Лею за руку. — И снова стал Энакином Скайуокером в свой последний час. Он вернулся с темной стороны, Лея. Говорят, это невозможно, но наш отец сделал это. Он одолел этот путь из любви к нам».