Смуглая дама из Белоруссии - читать онлайн книгу. Автор: Джером Чарин cтр.№ 10

— Липпи, хочешь, я тебе покажу свой комикс?.. Ты рисовал, и я тоже начал. Показать?

— Нет. Вот закончишь — и показывай.

— Ну же, Липпи! Ну посмотри! Я еще неизвестно когда закончу. Он про Большого Папочку, Липпи. И мы с тобой там тоже есть. Но Энди Крапанзано я не вставил, не волнуйся. Липпи, ну кому мне еще показывать, если не тебе?

— Хорошо, хорошо, — сказал Липпи и стал смотреть.

И пока читал, хохотал до упаду. А это хороший знак, когда Липпи смеется, — это значит, он оценил.

— Совсем не плохо, Бенни, но кое-что мне не нравится.

— Но ведь они и не должны быть как настоящие, главное — чтобы было смешно.

— Знаю, — сказал Лео. — Можешь не объяснять. И все равно кое-что мне не нравится, и дело тут не в том, смешно это или нет. Ты не умеешь правильно класть тени. Линии у тебя слишком жесткие. Но в остальном — хорошо.

— Лео, а ты мне поможешь, а? Покажешь, как делать тени и все такое?

— Да, но не сейчас. Устал я рисовать. Послушаю-ка радио.

По радио, как всегда вечером в субботу, передавали бои. Боролись два боксера в среднем весе, Кроха Аксельрод и Тони Джомболине, и, как по мне, оба тюфяки. Но почти все классные борцы, вроде Джо Луиса и Билли Конна, в армии, так что сойдут и эти. Когда бой закончился, я спросил Лео:

— Лео, как думаешь, Билли Конн, когда они оба вернутся с фронта, победит Джо Луиса?

— Вряд ли, Бенни, хоть шансы у него неплохие. Билли может драться, как зверь, но у Джо Луиса удар мощнее. Хотя пусть бы он выиграл. Хорошо бы нам еще одного чемпиона-еврея.

— А ты точно знаешь, что он еврей, Лео? Боксеры-ирландцы, когда выступают в Нью-Йорке, часто берут себе еврейские имена.

Лео посмотрел на меня.

— Билли Конн не вшивый ирландишка. Он со Стеббенз-авеню. Это все знают.

— Уверен, все ниггеры будут ставить на Джо Луиса.

— Оно и понятно.

— А ты ведь, Липпи, на него не будешь ставить?

— Еще чего, ставить на ниггера! И все равно, по-моему, Билли Конн навряд ли выиграет. Но даже если он долго продержится, и то хлеб.

— Знаешь, Липпи, а Большой Берни, легавый, сказал Алби, что если б Билли Конн два последних раунда не подставлялся, он бы выиграл у Джо Луиса тот второй бой.

— Ну и что? Разве б это была победа? Если выигрывать, то только по-честному.

— Да, а еще Большой Берни говорит, что Тед Уильямс ^[32] лучше, чем Хэнк Гринберг, а все знают, что в бейсболе лучше Хэнка Гринберга никого нет. Даже Шварци так считает! Никто не умеет выбивать хоумеры ^[33] так, как Хэнк Гринберг. А ты как думаешь, Липпи? Кто лучше?

— Я не спец… Как по мне, лучше всех Джо Димаджио ^[34].

— Джо Димаджио? Шутишь, Липпи? Ты ж ведь терпеть не можешь «Янки».

— Ну да, конечно, но здесь другое.

— Хотя он не еврей, не то что Хэнк Гринберг…

— Да будь Джо Димаджио хоть ниггером, все равно ему нет равных.

Когда Липпи так сказал, я понял, что пора закругляться. О чем с ним говорить, если ему все равно, о ниггере речь идет или не о ниггере? Нет, я против ниггеров ничего не имею, но черный — это ж черный! И что бы Липпи ни говорил, Хэнк Гринберг — это класс! Вот вернется он с войны, Джо Димаджио и прочие пусть держат ухо востро. Так я вам скажу. В общем, после этого я сразу лег спать, чтобы с Лео не цапаться. Но когда утром проснулся, все равно кипел от злости, Лео даже заметил.

— Ты чего это на меня бычишься, Бенни? В зубы хочешь?

Какого черта, подумал я, к чему мне злиться на Липпи, он мой брат и все такое и может думать, что захочет, поэтому сказал:

— Соринка в глаз попала, Липпи, а чтобы ее достать, нужно на кого-нибудь хорошенько вытаращиться, а потом три раза моргнуть.

Чушь собачья, конечно, и Липпи это понимал, в общем, он снова велел мне заткнуться. И пока мы завтракали, я жевал да помалкивал в тряпочку. Вы можете подумать, что Лео как маленький, если узнаете, что маме порой приходится кормить его с ложечки, чтобы он с голоду не помер. Просто Лео сам по себе, если его не заставлять, есть не любит.

— Ешь, Лео, ешь, — приговаривает мама и сует ему ложку прямо в рот.

Лично я, как говорит мама, ем так, что хоть медаль давай. Но хвастать тут нечем. Не великое это дело — еду есть. В общем, я быстренько все подчистил, а мама насела на Лео.

— Пора идти в школу.

Я решил за Лео заступиться:

— Ма, да не будет урока: Шварци болеет!

Но мама тут же взъерепенилась:

— Ах ты, разбойник! Было такое, чтобы Шварцфарб хоть раз не пришел на занятия?.. Доедай, Лео. Шнел!

Делать нечего, пришлось Лео по-быстрому все дожевывать, а я тем временем запустил лапу в попрыгунчика и набил карманы жвачкой; после этого мы пошли в школу. Воскресенье — легкий день: не надо тащить учебники, мы просто все занятие сидим, а Шварци нам крутит по радиоприемнику еврейские передачи. Ну, споем пару песенок. Лео к тому времени уже потихоньку смывается. Слышали бы вы ту передачку, которую нам вечно ставят. Называется она «Цурес ба лайтен» ^[35], а ведет ее парень по имени Нухем Шацкок. Вы считаете, у вас горе, да? Послушайте эту передачу! В ней с людьми случаются всякие ужасы. Зейде направо и налево загибаются от сердечных приступов, а дети сбагривают своих бобе в дома престарелых. Шварци от этого шоу просто тащится! Ни одного выпуска, наверное, не пропускает. Попробуйте только вякнуть что-нибудь против этого Нухема Шацкока — и вам труба! В общем, пришли мы в школу, а меня уже снаружи поджидали Хайми Московиц с Алби Саперстайном, и я на минутку отстал от Лео, чтоб о деле поговорить. Я решил стрясти с Хайми целый доллар, не меньше!

— Жвачку принес? — спросил Хайми и вынул два десятицентовика. — Дай две штуки.

— Две! Я по две не продаю. Наскребешь на десяток, свистни.

— Погоди, — сказал Алби, — мне двадцать пять штук.

— Что? — переспросил я. — Что?

— Что слышал.

Надо признать, Алби, даром что ишок ушастый, тоже парень не без фасона.