Разрешите влюбиться - читать онлайн книгу. Автор: Елена Сокол cтр.№ 45

Развернулась и принялась проверять, закрыта ли клетка с ежом.

Я встал, почесал затылок. Сердце в груди прыгало, как бешеное.

— Насть. — Подошел к ней сзади и вдохнул запах волос. — Прости меня, пожалуйста. Я… Я ведь просто не умею. Не знаю, как… — Зажмурился и до боли сжал челюсти.

— Чего ты не знаешь? — Она развернулась. Ее грудь высоко поднималась и опускалась. — Не знаешь, как вести себя с девушкой? Тебе раньше не попадались нормальные? Только те, кто сразу лезли тебе в джинсы?

— Настя… — Подошел вплотную и притянул ее за талию. — Со мной в первый раз такое. Я все время о тебе думаю. У меня башню сносит, клянусь. Пойми, ты…

Ее глаза широко распахнулись.

— Ром… — произнесла испуганно, видя, что я приближаюсь.

Но было уже поздно. Мои руки перехватили ее лицо, пальцы скользнули в ее шелковистые волосы. Я прижал ее к себе и поцеловал. И чуть с ума не сошел, почувствовав ее вкус. Ее губы были такими мягкими, робкими, сладкими, а язык горячим и живым. Настя не спешила мне отвечать, но и не оттолкнула сразу. И от этого я совершенно потерял голову.

Вжался в ее рот, просунул в него язык почти на всю глубину, и принялся жадно целовать. А мои руки заметались по ее телу. Сначала гладили по волосам, а заметив, что девушка неловко начала отвечать мне, принялись скользить по коже вниз и ласкать грудь, затем притянули ее за бедра, полезли за пояс облегающих брючек.

— Нет… Стой… — Настя отпрыгнула от меня, как от огня.

Мы встретились взглядами, и меня окатило волной стыда.

— Я не могу. — Она коснулась пальцами разгоряченных губ и замерла. Попыталась отдышаться. — Только не так. — Ее глаза наполнились слезами. — Это неправильно.

— Все хорошо, Настя. — Потянул к ней руки. — Если напугал тебя, прости. Давай притормозим.

— Нет. — Девушка жестом приказала мне остановиться и не приближаться к ней. — У тебя определенная репутация, Гай. Этого не изменить.

— Для тебя это проблема?

— Еще какая. — Она закрыла глаза. — Я не хочу быть очередной «крошкой» или «деткой» в твоей коллекции, понимаешь? Мне это не подходит. Я хочу, чтобы все было серьезно. Я не доверяю тебе, и поэтому мне нужно время, чтобы узнать тебя, поверить, впустить себе в душу. Мне нужны нормальные отношения. Ты согласен на такое?

Я был настолько возбужден, что сразу и не понял, о чем она толкует. Вдохнул, выдохнул, отошел к столу.

— Вот видишь. — Настя откинула волосы с лица. — Все, чего ты хотел, это удовольствие. Быстрый перепих, или как вы это называете? А завтра будет Маша, Даша, или кто еще там в твоем списке обязательных завоеваний на этот месяц? А мне нужен нормальный парень — не тот, кто спит и флиртует со всеми подряд.

Я проглотил горький ком и усмехнулся:

— Конечно. Лучше ни с кем не спать и быть занудной ботаничкой в бабушкином свитере, да? Строить из себя недотрогу? Хороший имидж, да вот только все вы одинаковые. Просто цена разная.

Девушка отшатнулась назад, ее лицо вспыхнуло, губы поджались.

— Если тебе слабо по-настоящему, то убирайся к черту, — вымолвила, задыхаясь.

Внутри меня что-то оборвалось.

Я не мог дать ей того, что она просила. Потому что не верил никому. Хотел подойти и попросить прощения, но слова застряли комом в пересохшем горле.

— Уходи!

Она была права. Я не был способен любить кого-то. Я не занимался любовью с девушками, потому что не знал, что это такое. Просто время от времени трахал их и тут же забывал. Я оброс своей скорлупой из лицемерия и наигранной холодности, а эта девочка вдруг сумела под нее пробраться, и снова сделала меня уязвимым. И это ужасно бесило.

Теперь я не знал, кто я, и чего хочу от жизни. Она спутала все карты и теперь требовала от меня серьезности.

То, чего хотела Настя, было невозможным. Я не мог ей этого дать. Только не я.

Поэтому, ничего так и не сказав, я развернулся и ушел.

Настя

Я едва могла дышать. Сначала слушала его стремительные шаги по пустому залу, а затем бросилась следом. Не для того, чтобы остановить, нет. Чтобы закрыть на замок хлопнувшую дверь, эхом распространявшую этот ужасный звук по всему помещению.

Мне казалось, что я оглохла. Гул его слов все еще выл сиреной в ушах. Навалилась на дверное полотно и дрожащими руками с трудом, но сдвинула железную щеколду. И сразу почувствовала себя в безопасности.

Он не вернется. Не сможет войти обратно. Ни в зал, ни в мою несчастную жизнь, где ему точно не место.

Я помнила. Помнила этот надменный, полный превосходства и презрения взгляд, которым он смотрел на меня, когда я, дурочка, предлагала ему что-то серьезное. Будто сама верила в то, что так бывает. Что такое бывает с такими, как он, которые никого, кроме себя, не любят.

Это было жестоко. Его слова, от которых болезненно сжалось сердце. Обидные эпитеты и замечания о моей одежде. Данные мне в пылу разговора порицательные характеристики. Неприязнь, с которой он смотрел на меня, сожалея о том, что я не оказалась для него легкой добычей. Злость, с которой выдохнул прежде, чем развернуться и уйти. Все это ранило очень больно. В самую душу.

И теперь меня трясло. Сильно. От обиды и бессильной ненависти. Голова кружилась, и никак не хотелось верить в то, что это всё действительно сейчас произошло.

«Все вы одинаковые. Просто цена разная».

Ну, уж нет!

Я бросилась в тренерскую, схватила висевшие на гвозде перчатки, кое-как надела и выбежала обратно в зал. С глухим ревом набросилась на первую попавшуюся по пути грушу:

— Ты! Мне! Не нужен! — От слабых ударов снаряд едва ощутимо качнулся. Стиснула зубы, представляя, как мои кулаки летят в лицо Гаю. — Никакой ты не красавчик. Слизняк! Мерзкий, гадкий, противный слизень! — Удары становились сильнее, и моя боль, наконец, находила выход. Я не сдавалась, вкладывая в каждое движение, в каждое касание груши все последние силы. — Возомнил о себе! Хлыщ! Надутый павиан! При-дурок!

А когда лицо воображаемого Гаевского расплылось синяками, я переключилась на оставшиеся проблемы. Досталось и Лидочке, которая обзывала меня Страшилой, а сама была настолько непроходимо тупой, что вряд ли могла знать, в чем отличие деноминации от овуляции, досталось и владельцу закусочной, который нагрел меня в прошлом месяце на целую тысячу рублей из обещанных трех за расклеенные по всему району флайеры, а потом досталось и маминой хвори, которая до сих пор держала ее в цепких лапах комы.

Я даже себя «побила», намеренно не увернувшись от летящей навстречу груши, потому что хотела физического наказания. За собственную глупость, за наивные мечты, за то, что поддалась его обаянию и влюбилась как последняя дурочка в это холодное, но такое красивое животное по имени Гай.