До тебя… - читать онлайн книгу. Автор: Марина Кистяева cтр.№ 11

В какой-то момент скандалы родителей выйдут за пределы спальни и кабинета, и упреки будут сыпаться при взрослеющем сыне.

Михаил видел, как отец относился к матери. Как он смотрел на неё. Как сдувал пылинки.

Порой его взгляд напоминал взгляд безумца, одержимого одной единственной женщиной.

– Я жить без неё не могу, сын… Подыхаю…

Михаилу исполнится шестнадцать, когда отец, получив очередной отказ от матери, напьется.

– А другие? Секретарша Вика… модель Надежда…

– Другие… Нет других, сын. Нет. И никогда не будет. Запомни, любовь – это яд. Это – проклятье. Не дар, как пытаются нам его преподнести и навязать. Нет ничего хуже в жизни, чем эта долбанная любовь. Зависимость от другого человека. Необходимость видеть, чувствовать, быть рядом. Не влюбляйся, сын. Не позволяй яду проникнуть в кровь и отравить твою жизнь. А мама… Мама у тебя потрясающая. Самая лучшая…

Отец говорил противоречиво. Надрывисто.

А потом Михаил помогал ему дойти до спальни, потому что тот был не в состоянии передвигаться самостоятельно.

Михаил запомнил его слова, да и они полностью совпадали с его взглядом на мир и на женщин в частности.

К тому же он точно знал, ПОЧЕМУ погибли его родители в один из дождливых осенних вечеров…

Поэтому он даже не спрашивал себя: а что он чувствует к жене. Любит или любил ли Настю? Когда он задавал себе подобный вопрос, то всегда вспоминал Дину, родную сестру: «Задаешься подобным вопросом, значит, не любишь. Это аксиома».

Кого-кого Зареченский любил, так это свою немного сумасшедшую младшую сестренку, увлеченную лженаукой – парапсихологией. Они остались сиротами, когда ему только-только исполнилось восемнадцать, ей – восемь. Лишь благодаря связям, и тому, что он всё же оказался совершеннолетним, ему позволили взять опеку над Диной.

Да, нелегкие были времена. Смутные. Его становление, как личность. Похороны родителей. Переосмысление жизни и приоритетов. Маленькая растерянная сестренка с вечно влажными от непролитых слез аквамариновыми глазками.

Они остались вдвоем.

И да, восемнадцатилетний Зареченский точно знал, любовь – яд. Она не делает человека счастливым. Она его убивает.

Устраивало ли его такое восприятие мира и отношений? Абсолютно. Комфорт и удобство – вот главное, что должно быть. Остальное – выдумка, иллюзия.

Болезнь.

Кстати, про Дину. Черт, он, кажется, забыл сообщить ей о случившимся.

Выругавшись вслух, потянулся за айфоном.

– Что?

Игнат мгновенно почувствовал изменение в настроении Зареченского. Иногда начальник службы охраны Михаилу напоминал зверя. По крайней мере, чутье у него было точно звериное. А ещё взгляд – недобрый, опасный, сканирующий. Он прекрасно владел множеством психологических техник, в том числе и нейролингвистическим программированием и, по мнению Зареченского, был одним из самых опасных людей, которых он знал.

Иметь такого врага – врагу не пожелаешь.

– Забыл позвонить Дине.

– Где она сейчас у тебя?

– Где-то в Калмыкии.

– Там связь есть?

– Сейчас узнаем.

Он набрал вызов и принялся ждать ответа.

– Да, Мишунь, привет.

Только сестре позволялось называть его разными уменьшительно-ласкательными именами, и, в зависимости от настроения сестренки, он мог быть Минькой, Мишей, Мишуней, Мишаней. Иногда его подобное злило, чаще забавляло.

Дина… Она же такая мелкая. Забавная. Родная. Смешная. Она его семья.

– Привет. Не спишь?

– Разбудил, – сонный девичий голос вызвал легкую улыбку на лице Михаила.

Он скучал по своей немного сумасбродной сестренке.

– Извини. Я с не особо хорошими новостями. Слышала, возможно, у нас теракт в Москве. Пострадала Настя.

Тишина в трубке неожиданно насторожила Зареченского. Он ожидал более активной реакции сестры.

– С ней всё хорошо?

– Уже да.

– А с ребенком?

– По нему у врачей нет нареканий. Ни разу мне не сказали, что с ним плохо или происшествие как-то могло отозваться на его развитии. Зато меня удивляет твоя реакция, Дин. Я ожидал охов и ахов.

И снова в трубке образовалась недолгая тишина.

– Миш, я тебе ничего говорить не буду. Уже говорила… Настя и ты… Ваши судьбы вроде бы и соединены, но…

Она замолчала, а Зареченский откинулся на кресло и закатил глаза. Всё-таки его сестренка сумасбродка. И откуда в ней взялась вся эта паранормальная чушь? Нет, чтобы окончить приличный университет, подтянуться к бизнесу или хорошо, он даже согласен на другой сюжет. Пусть она, как и большинство девушек её положения, сутками бы пропадала по бутикам да ночным клубам с элитными тусовками. Так нет же, повело её в какую-то непонятную степь.

И в Калмыкию она подалась тоже за специфическими знаниями.

– Дина, не хочу об этом, – он дотронулся пальцами до переносицы и потер её. Усталость, как обычно, накатила неожиданно. – Сама как?

– Ты где? В больничке сейчас?

Она проигнорировала его вопрос.

– В городской квартире.

– А почему не в больничке? – в голосе сестренки послышались недовольные, осуждающие нотки.

– Настя под присмотром врачей.

– Ты должен быть с ней.

Дина ещё не знала, что они находятся на стадии развода. Михаил ничего не говорил. Ни к чему раньше времени расстраивать сестру.

– За ней приглядывают врачи.

– Миш, – она сделала очередную паузу, которая очень не понравилась Зареченскому. – Я прошу тебя – поезжай к ней. Ты ей сейчас очень нужен.

– Она спит.

Он соврал и глазом не моргнул.

Меньше всего ему нравилась перспектива провести ночь у кровати предательницы-жены.

– Поезжай, пожалуйста. Сделай это ради… меня.

– Дина…

– Миш.

– Черт!

– Не ругайся.

– Да я…

Он оборвал себя, проведя рукой по волосам.

Единственный человек, который без зазрения совести и без последствий мог манипулировать им и вить из него веревку, была сестренка. Эта мелкая заноза, упрямая до ужаса и настойчивая до беспредела. Если что-то вбивала себе в голову, всё, не отступиться, пока не добьется своего. Он был таким же, но их различие заключалось в том, что он порой не гнушался грязными методами игры, всё-таки большой бизнес налагал определенные правила поведения, Дина же, напротив, настаивала, но всегда руководствовалась моралью. Для неё мораль и человеческие принципы были на первом месте. И он считал, что это правильно. Пусть не он, так она в их семье будет правильной, хорошей и обязательно счастливой.