Бесов нос. Волки Одина - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Вяземский cтр.№ 25

Профессор же никак не мог успокоиться и думал: «Где он тут яблони увидел?!.. Тем более цветущие!.. Корпия!.. Ее на раны накладывают… Она от них розовеет…» Он долго так гневно размышлял, стараясь не глядеть в сторону Мити, пока ему вдруг не подумалось: «Погоди-ка! Ведь кто-то так написал. Сначала сравнил туман с корпией, а потом – с яблонями, с бескрайними садами цветущих яблонь… Кто-то из древних кинорежиссеров… То ли Эйзенштейн, то ли Пудовкин… Из классиков кто-то… И точно: сначала корпия, а потом яблони… Надо же!»

Профессор удивленно посмотрел на Митю и даже приподнялся со скамьи – не для того ли, чтобы подобраться к нему и что-то ответить по поводу яблонь. Но именно в этот момент Митя закашлялся, и Сенявин подходить передумал.

Тем более что «бескрайние сады» скоро закончились, лодка вынырнула из тумана, и Петрович, сдвинув рычаг на пульте управления, осадил мотор, переведя его, что называется, в режим троллинга.

– Будем раскрываться! – объявил Драйвер.

Этот маневр Профессор видел впервые в жизни. Сначала выпустили по обе стороны два пенопластовых поплавка, соединенные с лодкой металлическими тросами. На тросы один за другим нанизывали карабины, в которые вставляли плетенки от спиннингов. К плетенкам прикрепляли приманки и отпускали за борт, с таким расчетом, чтобы они уходили на разную глубину, чтоб между ними было примерно одинаковое расстояние и лесы не перепутывались.

Митя смотрел на воду, одну руку положив на грудь, а другой подперев поясницу.

Ведущий молча помогал Петровичу. Профессор за ними наблюдал. Как показалось Сенявину, Трулль навешивал приманки едва ли не ловчее, чем это делал Петрович. И только когда все восемь верхних спиннингов были приведены в рабочее состояние, Ведущий позволил себе замечание:

– У вас на базе и воблеры со времен викингов.

– Как-то так. Зато, Сань, уловистые! – весело откликнулся Драйвер.

Потом стали готовить еще три удилища. Два из них расположили с правого борта, одно – с левого.

Когда последнюю приманку отпустили в воду, Профессор, как он всегда это делал в начале рыбалки, прочел первые строки из акафиста святителю Николаю: «Возбранный Чудотворче и изрядный угодниче Христов…». Сенявин читал молитву про себя, однако шевелил губами и в конце широко перекрестился. Подумалось ему (не нарочито, само по себе подумалось), что хотя бы теперь Ведущий и Драйвер обратят на него внимание. Но с их стороны никакой реакции не последовало.

– Это что у тебя? – спросил Трулль у Петровича.

– Что, что – эхолот, – объяснил Драйвер.

– Не гони, Толь. Это не эхолот. На нем ни хрена не видно.

– Зачем тебе видеть? Я тут и так все знаю.

– Услышал. Но завтра возьмем мой эхолот. Для меня. Я, блин, не такой крутыш, как ты.

– Не вопрос, – согласился Драйвер.

«Я, вроде, никогда не слышал, чтобы у себя на передаче он разговаривал таким языком», – заметилось Профессору.

Митя в прежней позе смотрел на озеро.

– Аркадич, как сами? – спросил Драйвер.

Митя ему не ответил и взгляда от воды не отвел, а лишь убрал из-за спины руку и осторожно уложил ее на колено.

– Что вы там интересного увидели? – снова попробовал Петрович.

Митя сначала убрал вторую руку от груди, с той же осторожностью уложив ее на другое колено, а потом тихо произнес, как будто выдохнул:

– Воду.

– Очень интересное наблюдение! И главное – неожиданное! – не удержался Профессор. И сразу же устыдился своей несдержанности: ведь недавно хотел деликатно заговорить с инвалидом и, нате вам, вырвалось ехидное!

Но Митя благодарно обернулся к Андрею Владимировичу и затараторил, если возможно тараторить, медленно и задумчиво произнося слова, но пауз между фразами не делая и как бы нанизывая их одну на другую:

– Да, да, неожиданно. Неожиданно вдруг подумалось, что все из воды вышло. Вся наша жизнь из нее возникла. И все мы сначала были в воде. Я хочу сказать: в материнской утробе. И во всех религиях, по крайней мере, развитых, во всех культурах сотворение с воды начинается. В христианстве крещение – первое таинство. И четыре главных апостола были рыбаками. И Христос для них по воде ходил. И первым его чудом было воду в вино превратить. И миква у иудеев. И омовение перед молитвой у мусульман. И буддисты говорят о том, что в воде содержится…

Митя не договорил, потому что закашлялся. А Профессор, дождавшись, когда у его визави закончится приступ, позволил себе заметить, на этот раз весьма благожелательным тоном:

– Вы еще не вспомнили о том, что и сами мы на восемьдесят процентов из воды состоим.

Митя снова благодарно улыбнулся, глядя вроде бы в лицо Профессору и одновременно будто чуть в сторону, куда-то мимо его уха.

– Да, наше тело почти полностью из воды состоит. Но душа – только наполовину.

– Любопытно. А другая половина души – из чего? – быстро спросил Профессор, словно опасаясь, что Митя снова медленно затараторит и уже не вставишь вопроса.

– У разных людей по-разному. Все зависит от того, какая часть души у тебя от тела и какая – от духа. И я сказал «половина» в общем условно. Потому что у некоторых эта якобы половина может быть в три четверти, а то и больше. А у других она может быть так сильно охвачена духом, что тела в ней и половины не наберется. Но у всех людей по крайней мере на четверть душа состоит из воды. Вы правы.

«Помилуйте! Я никогда не утверждал, что душа и тем более моя душа состоит из воды!» – хотелось воскликнуть Профессору, но он удержался и возразил, стараясь сохранять прежнюю дружелюбность тона:

– Интересная у вас получается физиология. Однако на мой вопрос вы не ответили: из чего та часть души, которая не из воды?

Митин взгляд, направленный на Профессора, казалось, еще сильнее отдалился от его лица.

– У души нет физиологии. И я условно говорил о душе, когда сказал, что в ней есть вода. Некоторые ученые, правда, пытаются с помощью науки исследовать душу. Но ту часть души, которая связана с духом, наука уж точно не видит и не может видеть. И как же я вам, ученому, могу объяснить, из чего эта, духовная, часть души состоит? Но уверяю вас: воды в ней нет совершенно.

– Да вы прямо философ, Аркадич! – восхищенно воскликнул Петрович и своим восклицанием перебил ту мысль, которая уже почти вызрела у Профессора.

Телеведущий, который до этого смотрел только на спиннинги и на тросы, ведшие к поплавкам-крыльям, теперь с интересом взглянул на Митю и спросил:

– А вы… вы кто по образованию?

Митя, по-прежнему глядя в сторону Профессора и мимо него, вздохнул и грустно ответил:

– Они у меня разные.

«И, поди, все они у тебя неоконченные!» – вдруг злорадно подумалось Сенявину.