Фельдшер проснулся за несколько секунд до того, как его ПМК издал тихий прерывистый писк. Я взглянул на часы — половина четвёртого утра… надо же, как незаметно пролетело за невесёлыми думками время ночной вахты.
— Всё тихо было?
— Да, нормально. В седьмом часу толкни… дальше места пойдут плохие, к бункерам будем долго добираться. Да и… опасаюсь я насчёт Выброса.
— Хорошо. — «Фримен» уселся возле крохотного окошка, положил на колени автомат, а я просто откинулся на попахивающие сыростью и плесенью обрывки старых матрасов и какие-то слежавшиеся, замасленные болоньевые куртки с вылезающим синтепоном. Заснуть получилось быстро.
Когда из утреннего тумана показались первые песчаные взгорки, поднимающиеся из заржавленной, металлически поблёскивающей жижи Болот, я жестом приостановил группу. Теперь дорожка будет куда сложнее, чем по кочкарнику, и хоть и поросли холмики корявыми соснами, а на песке видны куртины тростника и отдельные островки травы грязно-зелёного цвета, места здесь гиблые.
— Ересь, видел, где гайки упали? Пошёл туда. — Я отступил в сторону, пропуская вперёд отмычку, и, оглянувшись, заметил неприязненный взгляд Фельдшера.
— О как! Видал? — фальшиво усмехнулся побледневший Философ, растягивая в ухмылке дрожащие губы. — Ништяк у меня напарничек?
— Иди давай, — спокойно повторил я, и Ересь начал медленно подниматься по пологому песчаному склону туда, где улеглись возле большого валуна несколько брошенных гаек.
— Чего ж ты, мэн, так гнило поступаешь? — тихо спросил Фельдшер. — Не ожидал …
— Ты мне морали будешь читать в другом месте, уважаемый, — так же негромко ответил я. — Лучше подумай, кто вас вести будет, если на этих пригорках я гикнусь? Ересь выходы найдёт за Периметр? Можешь ты вперед меня пойти… если, конечно, задание твоего начальства не слишком важное, да и вообще ты для них лишний человек. Есть такая штука — целесообразность.
— Есть, — согласился «свободовец». — Да только трендел мне кто-то, что он должок Луню и Хип выплачивает.
— Уже выплатил. Я этого субъекта из-под «долговской» пули на «Ростке» выдернул, знаешь ли. Стрелять его хотели за воровство, мародёрство и подставу. Да, он с мародёрами какое-то время ходил, если ты не в курсе. Теми, что хотели Хип убить вместе с Лунём.
— Фига себе. А такой вроде парень с виду нормальный… но всё равно. Так нельзя.
— Лады. Так нельзя. Скажи тогда, а как здесь можно? — Я посмотрел Фельдшеру в глаза. Он не ответил, но я почувствовал холодок, погасивший начинающуюся дружбу.
Ересь тем временем дошёл до валуна, подобрал гайки и обжёг меня ненавидящим взглядом:
— Можешь идти, сталкерок. Чисто тут.
— Ну, вот и ладно… — Я прошёл по следам Философа до следующей остановки, броска двух-трёх гаек и опять по следам отмычки…
Местность заметно поднималась, и хотя запах Болот был ещё крепок, лужи и мокрая, чавкающая травяная губка остались позади. Под ногами мерно похрустывал хрящеватый песок, шелестели куртинки травы, и отдельные деревца вскоре превратились в редкий сосновый лес. Зона похозяйничала здесь вовсю — сосны были жутковатыми пародиями на своих высоких, стройных сестёр, растущих за Периметром. Стволы деревьев были похожи на застывших змей в крупной красноватой чешуе коры, сосенки завязывались узлами, петлями, а то и вообще лежали на земле, протягивая к небу слабые ветви с желтоватой хвоей. В таком же слабом, больном подлеске местами вспыхивали ленточки холодного синеватого огня, тусклого при свете дня, попахивало разогретой древесиной и озоном, и уже пару раз на лысых полянках с трескучим, мощным ударом бил в брошенную гайку подземный разряд, разбивающий маленький кусочек металла на сотню горячих оранжевых брызг. А потом в лесу оглушительно треснуло, повеяло в лицо тёплым ветерком, и я поднял руку.
— Стоять.
В последнее время «электры», «статики» и «дуговые» начали выкидывать странные фокусы. Вот и сейчас между покорёженными стволами деревьев плыл в нашу сторону яркий фиолетовый сгусток света, слегка задевающий кустарник, и хорошо было видно, как тонкие веточки после коротких желтых вспышек мгновенно обращаются в облачка дыма. Шаровая молния… далеко не редкость по «электрическим» местам Зоны. И при этом крайне неприятная штука.
— Ложись! — приказал я, Ересь и Фельдшер хлопнулись на землю. Надеюсь, не сильно взорвётся, зараза. Главное, чтоб до нас не долетела…
От попадания заряда картечи шаровая долбанула так, что ударной волной качнуло ветки сосен, а в ушах засел неприятный резкий свист. Деревце, стоявшее рядом с взорвавшейся молнией, буквально растёрло в мелкую щепу, а на траве остался широкий выжженный круг.
Слышал я от некоторых сталкеров, что бывают «шаровые» с «сюрпризом». Но не слишком доверял этим россказням, а вот теперь видел своими глазами: по густо дымящей траве, по тлеющим щепкам плавно катился небольшой шар, светящийся чистой, небесной синевой. Он казался очень тонким и лёгким, не тяжелее мыльного пузыря, и горячий дым временами подхватывал этот шарик, приподнимая его над землёй, и тогда на фоне дымных струй было видно, как в глубокой, чистой синеве артефакта играют световые сполохи вокруг засевших внутри картечин.
— «Лунный свет»? — спросил поднимающийся с земли Фельдшер.
— Он. — Я кивнул и, подойдя, осторожно поднял артефакт.
На руки словно сразу надели пуховые варежки. От глянцевитых, тонких стенок «лунного света» расходилось мягкое, ласковое тепло, пробоины от картечин затягивались на глазах, зарастали трещинки, а три большие дробины внутри вдруг засеребрились, расплавились и просто вытекли наружу, упали на землю круглыми свинцовыми кругами.
Вещь довольно редкая, и в старые времена послал бы я Хоря с его заданием — в руках у меня сейчас был и нулёвый, прямо со склада, комбинезон не самой плохой модели, и новое оружие с запасом патронов, и «натовские» сухие пайки, и даже нычка денег на чёрный день осталась бы. Тот самый барыга, что скупал у меня «медузы» и «чертову кровь», отслюнявил бы никак не меньше шести тысяч зелёных рублей. Эх-х… но какой красавец, а? Приятно так, слегка щекочет подушечки пальцев, греет ладони, а внутри играют, переливаются волны синего света, вспыхивают и гаснут огоньки, похожие на далёкие зарницы в вечернем небе. Даже мысль странная проскочила — оставить себе, но… нужны будут нам и патроны, и консервы. Придётся-таки загнать торгашам в каком-нибудь сталкерском лагере или даже Банзаю на «Ростке» — за такой «элитный» хабар даже официальные «премиальные» будут если не высокие, то весьма и весьма приличные. Хм, кстати, сердце кровь живее погнало, вот он, азарт сталкерский, ни с чем не сравнимый адреналин. Находку — в рюкзак, можно и без контейнера, безвредный он для здоровья, говорят, даже полезный. Первый хабар ходки — и сразу «лунный свет». Неплохо совсем. Что-то вроде страховки у меня получилось на случай провала «операции», этакая нычка на плохие времена. И трофей, кстати, полностью мой, собственноручно «отстрелянный», так что извините, мужики, делиться не буду. Передумал.