Кругосветное счастье - читать онлайн книгу. Автор: Давид Шраер-Петров cтр.№ 6

Давидик прочитал кусок легенды, где царица Савская вовсю навязывалась в жены к царю Соломону. И хотя она все-таки стала ненадолго его женой, царь Соломон посмеялся над ней. Он заставил ее пройтись по зеркальному полу и показать всем, какие у нее были волосатые ноги. Это место показалось Давидику совсем непонятным. Зачем брать в жены, если сам насмехаешься над волосатыми ногами? Он даже бросил чтение и пошел погулять, потому что голова разболелась.

Девочка в белых шортиках ехала навстречу на велосипеде и улыбнулась Давидику. «Привет!» — помахал он ей вдогонку. Певчий дрозд взобрался на конек коричневого домика и пропел что-то замысловатое. По обочинам дороги, поднимавшейся к Венскому лесу, росли крупные желтые ромашки и верещали кузнечики. Давидик погнался за одним, почти настиг, но звонкое верещанье пропало у кромки картофельного поля. Он шагал и шагал вверх. Дорога слегка закручивалась, потихоньку вползая в гору. Они шли этой дорогой недавно, три дня назад с мамой Аней. Автомобили, голубые, белые и перламутровые, скатывались сверху, вылезая на дорогу невесть откуда. Остался позади заброшенный таинственный дом с фигурками ангелов вокруг окон. Пруд дохнул холодком. Ветряк прошелестел перепончатыми крыльями. Вот и канава, одурманенная мятой. Вот и полянка с черемшой. В кармане брюк похлопывала рогатка. Постукивали камешки. Давидик помнил, что этой дорогой они поднимались на лужок, заросший густой травой. Вот и лужок, и ярко-красные маки, как кровинки. Откуда кровинки? Он никого не подстреливал. Вокруг такая тишина: птицы, высоченные грабы и вязы, маки.

В дальнем конце лужка, поближе к кустам, Давидик увидел голову медведя: коричневую, лохматую, покачивающуюся. Стало холодно, и что-то сжалось в паху. Но в правом кармане брюк лежала рогатка и постукивали камешки-снаряды. Давидик тихонько попятился и — с носка на пятку — обогнул лужок. Морды медведя все равно не было видно из-за густой травы. Но спина! У медведя была безволосая нижняя часть спины. Совсем как у свиньи! И эта нижняя часть спины жила своей жизнью: дышала, раскачивалась, двигалась вверх и вниз, как будто втаптывала кого-то в траву. Давидик присел на корточки и тихонько приблизился к диковинному зверю, одновременно заряжая рогатку камнем. Внезапно открылась ему прорешка в траве, и он с ужасом увидел, что голова зверя принадлежит Голиафу, а под самой этой головой стонет, извивается и мечется по траве голова мамы.

— Мама! Мамочка! — закричал Давидик, и голова Голиафа полусонно развернулась в его сторону, жадно ловя воздух жирными губами, из которых истекала густая слюна. Давидик натянул резинки и выпустил камень из брезентового вместилища.

— Ыааыуайаяыая! — взвопил Голиаф, закрыл ручищами лицо и рухнул.

— Мамочка, мамуля. Он убит. Я спас тебя от Голиафа. Бежим скорей! — плача и смеясь от радости и страха, тормошил Давидик маму, вытаскивая ее раздавленное тело из-под корчащегося и воющего от боли повергнутого врага.

1987, Ладисполи под Римом

Эдуард Поляков, русский эмигрант третьей волны, спускался от Рокфеллеровской библиотеки Браунского университета к Бенефит-стрит. Поляков приехал в Провиденс, столицу миниатюрного американского штата Род-Айленд, чтобы собрать материалы для будущей биографии Эдгара По. Приехал он на два месяца из калифорнийского города Сан-Диего, где служил профессором в отделе славянских литератур. Свою дорожную сумку и чемодан Поляков оставил в университетской гостинице, а сам отправился на поиски дома Эдгара По. Будущая книга об Эдгаре По была привязана к поэту Валерию Брюсову, который одним из первых в России переводил этого фантаста. Именно Валерий Брюсов, которым с десяток лет занимался Поляков, потянул за собой Эдгара По, которым увлеклась Сашенька Тверская. В то время она была аспиранткой профессора Полякова в Сан-Диего. Сашенька вот уже год работала лектором на кафедре сравнительного литературоведения Браунского университета, посылая Полякову почтовые стаи компьютерных писем, в которых частотность глаголов жду и люблю превышала процент всех иных слов. Сашеньке предполагалось быть соавтором Полякова в этой будущей книге.

Полякову было немногим больше сорока. Он был чуть выше среднего роста, с решительным подбородком и серыми глазами. Сашеньке все никак не исполнялось тридцать, хотя видимого предлога для затормаживания бега личного возраста, по единодушному мнению друзей и сотрудников, не было абсолютно. Она была длинноногой и синеглазой русской красавицей московского закваса, легкой в способности общаться и увлекаться. Вот уже пятый год как она увлекалась Эдгаром По и Эдиком Поляковым. Их любовная интрига продолжалась почти столько же лет, сколько Сашеньке пришлось положить на аспирантский курс и написание диссертации. Ну, чуть меньше времени (около четырех лет) пришлось на бурную любовь, которую приходилось тщательно скрывать от окружающих, и чуть больше на диссертацию (около пяти лет). Казалось, при такой любви не было никаких причин, чтобы они расстались почти год назад и Сашенька перелетела с западного побережья Америки на восточное. Не было причин, мешающих тому, чтобы любовная связь перешла в связь семейную. Не было причин? Конечно, были. Вернее, была одна самая важная для американцев: в университете Сан-Диего не нашлось для Сашеньки работы, а в Браунском — открылась позиция лектора. Она подала на конкурс в Браунский университет и была принята. Жить порознь дольше, чем год, никакой возможности не было. Они оба негласно решили провести вместе в Провиденсе два летних месяца и, если не произойдет чуда, дать друг другу свободу в выборе будущего партнера. Оказывается, и в любовных историях есть свои вакансии и конкурсы.

Причиной того, что Поляков немедленно устремился на Бенефит-стрит, было его нетерпение увидеть дом, где жила возлюбленная Эдгара По, которую писатель-фантаст навещал, приезжая из Бостона. Вернее, одна из двух возлюбленных, из которых он никому до самой смерти не отдал предпочтения. Какая-то неосознанная сила вела Полякова к таинственному дому Эдгара По, как будто исследователь из Калифорнии чувствовал приближение совершенно нового этапа своей жизни. Была и другая причина. Поляков действительно был влюблен в Сашеньку, и желание видеть ее постоянно, по крайней мере, в течение отпущенных судьбой двух месяцев, говорить с ней о предмете их научных изысканий или о сущих пустяках, целовать ее смеющиеся глаза и ее хохочущие дразнящие губы, обладать ею во всю полноту откровенной страсти, на какую способны молодая красивая женщина и влюбленный зрелый мужчина, было главной целью его научной командировки. Именно этого-то он не мог себе позволить ни в крохотном номере университетской гостинички, ни в квартире, которую снимала Сашенька на паях с тремя другими лекторами разных кафедр. Так что поход на Бенефит-стрит преследовал две цели, конечно же, связанные друг с другом: повидать дом Эдгара По и, по возможности, получить у хозяина (хозяйки) разрешение изучить его комнаты, подвал, чердак, сад или огород, если таковые сохранились с середины девятнадцатого века, то есть когда влюбленный Эдгар По навещал здесь предмет своей страсти. Одной из задач было записаться в старинную частную библиотеку «Атенеум», расположенную на той же Бенефит-стрит, и попробовать разыскать материалы, относящиеся к любовному треугольнику, главной вершиной которого был американский писатель-фантаст.