Семь песен - читать онлайн книгу. Автор: Томас Арчибальт Баррон cтр.№ 18

– Но почему ты прицепился ко мне? – возмутился я. – Неужели не мог найти себе другую жертву?

– Конечно, мог, – крикнул он, и я едва расслышал его голос из-за рева потока. – Но ты показался мне таким… несчастным. Несчастнее всех людей, которых я встречал в жизни. Общение с тобой будет для меня решающим испытанием на звание шута! Если я смогу научиться смешить тебя, тогда для меня будет сущим пустяком рассмешить кого угодно.

Я издал безнадежный стон.

– Ты никогда никого не сумеешь рассмешить. Это я тебе точно говорю!

Бамбелви выставил в мою сторону все свои подбородки и начал театральными движениями заворачиваться в плащ. Однако в самый разгар этого действа он споткнулся о камень, пошатнулся, уронил шапку и едва не рухнул с обрыва. Схватив колпак, он небрежно напялил его на голову – задом наперед. С недовольным ворчанием шут поправил шапку, но в следующую секунду снова запнулся обо что-то и в конце концов с нелепым видом шлепнулся в лужу. Скорчив гримасу, он поднялся на ноги и неумело попытался отчистить со штанов комья грязи.

– Ну что же, – сказал Бамбелви под невыносимый звон бубенчиков, – по крайней мере, ты будешь иметь удовольствие путешествовать в моей компании.

Я вытаращил глаза, настолько сильно меня поразила наглость и непробиваемая самоуверенность бездарного шута; затем я оглянулся на Вечную реку, которая в тот момент была у меня за спиной. Возможно, пришло мне в голову, если я прыгну в ревущий поток, он унесет меня далеко вниз по течению, прочь от этой невыносимой пытки в обличье человека. Но несмотря на соблазн, я удержался. Течение на этом участке было слишком сильным, и среди пены, подобно кинжалам, торчали острые камни. Я наверняка сломаю Арфу, а возможно, и сам покалечусь, решил я. Где же Риа, когда она так нужна мне? Она наверняка знает, как обратиться к духу реки и успокоить бурный поток, думал я. Я поморщился, вспомнив наше расставание. Нет, упрямо повторял я себе, ее вина в нашей ссоре больше моей. Риа вела себя высокомерно, дала мне понять, что я ничтожество… Возможно, ей доставило бы большое удовольствие увидеть меня в тупике.

Я туже затянул ремень Арфы. По крайней мере, говорил я себе, оказавшись на другой стороне Вечной реки, я оставлю позади эти высохшие безжизненные равнины, которым не было конца и края и которые постоянно напоминали мне о брошенном деле. Я вспомнил, что к югу от порогов река должна стать значительно шире. Там я и перейду ее вброд, решил я. А потом продолжу путь к Берегу говорящих раковин. Вместе с Бамбелви или без него.

К моему разочарованию, идти нам пришлось вместе. Унылый шут, хлопая рукавами и звеня бубенцами, топал за мной мимо ревущих порогов, через болотистую местность, по открытому ровному участку речной поймы, покрытому галькой. Наконец, миновав скопление огромных округлых валунов и почти лишившись сил, мы добрались до места разлива Вечной реки. Ледяная вода плескалась вокруг щиколоток, и при каждом шаге башмаки утопали в придонном иле. Не знаю почему, но у меня возникло чувство, будто река пыталась удержать меня.

Переправившись, мы продолжали упорно шагать вдоль западного берега Вечной реки. Несколько часов мы продирались через бесконечные заросли тростника с острыми, как лезвия кинжалов, листьями. Справа находился Лес Друма; кроны высоких деревьев заслоняли полнеба, и земли в той стороне, вплоть до далеких Туманных холмов, были скрыты под гигантским зеленым одеялом. Среди ветвей порхали птицы с ярким оперением – я знал, что Риа смогла бы назвать по имени каждую из них. Все это время я из последних сил старался не обращать внимания на сгорбленную фигуру и назойливый звон колокольчиков, преследовавшие меня, словно кошмар.

Наконец я заметил волнистую линию дюн, за которыми висела туманная стена, клубившаяся, словно живое существо. Сердце забилось чаще. Несмотря на ограничения моего волшебного зрения, меня поразили яркие, интенсивные цвета. Золотой песок. Лианы с крупными зелеными листьями. Розовые и пурпурные раковины. Желтые цветы.

Проваливаясь чуть ли не по колено в песок, я начал карабкаться на дюну. Через пару минут я добрался до гребня и увидел берег, который омывал прибой.

Был час отлива. Прибрежная полоса песка была скрыта под густой пеленой тумана и усеяна мидиями и другими моллюсками. Я слышал, как они шипели и хлюпали, брызгая водой. Болтовню раковин заглушал стрекот шлепавших по мелководью морских птиц с длинными клювами с мешками для ловли рыбы. Тысячи крошечных раковин лепились к камням. Повсюду виднелись алые морские звезды огромных размеров, раковины моллюсков-трубачей с широкими горловинами, блестящие медузы. По песку семенили крабы, обходя длинноногих птиц.

Легкие наполнил морской воздух, и я почувствовал аромат водорослей. И морской соли. И тайны.

Я наклонился, набрал пригоршню нагретого солнцем песка. Песок просочился сквозь пальцы, словно теплая вода. Точно так же, как в тот день, когда я впервые высадился на острове – на этом самом пляже. Финкайра радушно приветствовала меня, предоставила мне убежище от бурь, которые встретили меня в море, и от бурь, бушевавших в моей душе.

Я покатал между пальцами несколько песчинок и пристально смотрел, как они, подпрыгивая, скатывались с подушечки указательного пальца и падали в ладонь. Перекатываясь по руке, полупрозрачные крошки сверкали на солнце, и казалось, что они живые. Как моя кожа. Как земля Финкайры. Я понял, что теперь я каким-то непостижимым образом связан с этим островом. Несмотря на то, что здесь мне пришлось пережить немало неприятных минут, я чувствовал странное влечение к его живописным пейзажам, интерес к его чудесной истории и даже симпатию к его разнообразным обитателям, которые часто обращались со мной пренебрежительно и даже угрожали мне. И было что-то еще, что владело мной, но я был бы не в силах описать это чувство словами.

Этот остров, как говорила мне мать, «находился на полпути между нашим миром и миром духов». Он был местом, где могли сосуществовать бессмертные и смертные создания. Конечно, не всегда они жили в гармонии. Остров изобиловал живыми существами, наделенными могуществом, тайнами, принадлежавшими и царству богов, и Земле. Он был одновременно частью этого мира и Мира Иного.

Я долго стоял, впитывая звуки и запахи побережья Финкайры. Возможно, думал я, настанет день, и я действительно смогу назвать ее домом. В каком-то смысле я уже чувствовал себя ее обитателем – по крайней мере, на острове мне было гораздо уютнее, чем в той жалкой деревушке в стране Гвинед. Если бы только мама была здесь со мной, Финкайра действительно могла бы стать мне домом. Но именно мама была сейчас бесконечно далеко. По ту сторону туманной завесы, за черными прибрежными утесами Гвинеда.

Развернув Арфу, висевшую у меня за спиной, я обхватил ее корпус левой рукой. Я уже довольно давно не касался ее струн – с того дня, как покинул безжизненные равнины. И мне стало интересно увидеть, что я смогу «вырастить» на этом пляже, таком оживленном, кишевшем живыми существами.

Я провел пальцем по одной из струн – по той, которая издавала самый высокий звук. Раздался звон, как будто разбилась сосулька. Не успел звук стихнуть, как на той стороне дюны, которая была обращена к морю, прямо из песка вырос один-единственный алый цветок, похожий на огромный тюльпан. Соленый морской ветер раскачивал чудесное растение, и, глядя на него, я ощутил могучее желание прикоснуться к нему, вдохнуть его аромат.