Манхэттен-Бич - читать онлайн книгу. Автор: Дженнифер Иган cтр.№ 59

– Ничего я так не боялся в божьем мире, как этого, – прошипел он.

– Больше, чем смерти мамы? – с вызовом спросил Декстер, извиваясь и топоча ногами в новых жестких гетрах, на которые он не пожалел денег.

– Больше.

– Больше, чем разорения?

– Больше. Возьмешь у этого человека деньги – и ты по гроб жизни его раб.

– По-моему, взять у него деньги лучше, чем отдать свои.

В другой ситуации за такое явное неуважение Декстер схлопотал бы затрещину, но отец лишь склонился к нему и напряженным голосом сказал:

– Ты пока еще несовершеннолетний. Если сейчас отдалишься от него, он тебя отпустит.

– Отдалиться?! Еще чего!

– Да, немедленно. И так, чтобы комар носу не подточил. Вали все на меня.

Декстер видел, что отец напуган: он за него боится. И, повинуясь подсознательному желанию успокоить отца, сказал:

– Папа, мистер К. уже старик. Не вечный же он.

Отец залепил ему такую затрещину, что у Декстера слезы брызнули из глаз; так под лошадиными зубами из яблока брызжет сок.

– Ждешь, что я скажу: “не надо так говорить”? – еле слышно прошипел отец. – Нет, скажу другое. Не смей даже думать так Не то он догадается. И нюхом тебя отыщет.

– Ты, папа, его не знаешь, – у Декстера дрогнул голос.

– Мистер К. тут живет давно. На моих глазах люди исчезали, будто их никогда и не было. Чуть ли не каждый день. Думаешь, я шучу? Думаешь, это просто старикан, который помогает жене закатывать свежие фрукты? Ха!

– Ты же с ним не знаком.

– Чуть ли не каждый день исчезали. И никто никогда даже их имен не произносит. Как будто они – не божьи дети.

– Может, тебе самому лучше поостеречься.

– Я у него денег не беру.

– Он может догадаться, что у тебя науме.

– Да я ему в лицо все скажу.

– Тогда, папа, ты сам невзначай пропадешь. Такая мысль тебе в голову не приходила?

Дестеру хотелось, чтобы отец прочувствовал масштаб могущества мистера К. – и свою ничтожность по сравнению с ним. Но страх у отца уже улетучился, осталось лишь отвращение:

– Убирайся.

Декстер вышел из ресторана и в определенном смысле больше не вернулся, хотя, разумеется, порой туда забегал. Он начал работать на мистера К. в эпоху, ставшую легендарной благодаря конгрессмену Эндрю Волстеду ^[32] от Миннесоты и иже с ним. Эти законодатели свято верили, что спиртное несет погибель Соединенным Штатам. Когда сухой закон был принят, Декстеру только-только исполнилось девятнадцать, и ему безумно нравилось поплевывать на новый закон. Он обожал ездить в отличных автомобилях по проселочным дорогам и мог догнать любого. На худой конец кругом были рощи и леса, а бегал Декстер прекрасно. Плюхнется, бывало, возле ручья: за журчанием воды не слышно, как он пыхтит, стараясь отдышаться; вокруг пахнет мхом, сосной и ясенем, над головой беспорядочно разбросаны созвездия – красота и восторг ни с чем не сравнимые.

Декстер вернулся к машине, проехал несколько кварталов на север и остановился на углу Мермейд-авеню и Западной Девятнадцатой улицы. В тридцать четвертом году ресторан закрылся. Декстер мог бы его спасти, но отец согласился взять лишь сумму, которую он платил полиции за покровительство.

Когда ему стукнуло пятьдесят восемь, банк забрал у него ресторан. Вскоре отец заболел раком, хотя до этого Декстер в жизни не слышал, чтобы он хотя бы кашлянул.

Давненько он не останавливал машину на этом углу, но все здесь выглядит до жути знакомым: обвисшие шторы и покрытый слоем пыли бар; изнутри от оконного стекла отлепляются золотые буквы их труднопроизносимой фамилии. Один-единственный столик перевернут вверх ножками. Похоже, именно на этот столик Декстер подавал знаменитое отцовское “пескаторе”, а когда разливал по бокалам вино, через руку всегда была перекинута белоснежная льняная накрахмаленная салфетка. Открывшаяся ему, но невидимая другим картина взволновала его; рядом с этой сетью кодов и контактов будничный мир съеживается и исчезает. Раньше ему порой чудилось, будто он и впрямь слышит, как в обыденной жизни беззвучно пульсирует – подобно ультразвуковому собачьему свистку – власть мистера К. Ничто не могло остановить Декстера, он как заколдованный шел на свист.

– Знаешь, Декстер, что мне от тебя нужно? – начал мистер К., когда Декстер пришел к нему в первый раз. – Мне нужно, чтобы ты был сам себе хозяин. Сам себе хозяин. – Горячими тяжелыми ладонями он обхватил щеки Декстера, покрытые, точно персик, юношеским пушком, и заглянул в его влюбленные глаза. – Сам себе хозяин, понял?

Декстер понял и поверил его словам. Только теперь, зная код, состоящий из повторов и слов, которые надо толковать в обратном смысле, он безошибочно понимает, что на самом деле имел в виду мистер К.

Он же старик, подумал Декстер, вспомнив, как тяжко дышал босс, прощаясь с ним днем на крыльце. Он не вечен. И вновь ощутил ожог отцовской оплеухи и резь в глазах от подступивших слез.

Причина, по которой лейтенант Аксел снова вызвал Анну, выяснилась в первое же утро, когда на баржу явились тридцать пять добровольцев, желавших учиться водолазному делу. Лейтенант с ходу перешел на повышенный тон:

– Водолазный костюм весит двести фунтов. Плюс шлем – еще тридцать шесть. Оба бота – тридцать пять. А теперь, пока вы еще не успели прийти в ужас от того, что вам предстоит таскать на себе такую тяжесть, хочу вам сообщить, что эта девушка – вон она стоит, ростом довольно высокая, но на танк “шерман” все же не тянет, как и большинство лиц женского пола, которых вы видите на верфи, – так вот, она не только без скулежа надела весь водолазный костюм и без скулежа походила в нем, но еще и сумела в трехпалых рукавицах развязать на тросе беседочный узел. Сколько среди вас, господа, найдется парней, которые хотя бы завяжут булинь на тросе?

Поднялись две руки. Остальные добровольцы опасливо поглядывали на Анну. Она почувствовала, что краснеет – от смущения, конечно, но еще и от незаслуженных похвал. Она понятия не имела, как называется узел, который она развязала, и тем более – как его завязать. К тому же никто из добровольцев, явно знакомых с физическим трудом, не испугался, услышав, что предстоит взвалить на себя двести фунтов. Лейтенант Аксел был из тех людей, которым нравится конфузить других; своим иссохшим безбородым лицом он напоминал ребенка с садистскими наклонностями. В этот день он успешно обратил общее внимание на тучность Делбанко и хилость Грира, на астму Хаммерстайна, “четырехглазке” Маджорне, плоскостопие Карецкого, хромоту Фантано, на неумение Макбрайда сохранять равновесие, на метеоризм Хогана и далее по списку. Почти все эти мужчины не годились для военной службы по возрасту, но с точки зрения лейтенанта Аксела, который до выхода в отставку дослужился до звания старшего водолаза военно-морских сил, всех их можно было скопом внести в категорию негодных к службе на флоте. А лучший способ задеть мужчин за живое – это публично усомниться, что они не справятся с тем, с чем прекрасно справилась девушка.