Наш человек в Нью-Йорке. Судьба резидента - читать онлайн книгу. Автор: Теодор Гладков cтр.№ 52

Обязанности резидента принял Павел Пастельняк, работавший в США под фамилией Кларин (оперативный псевдоним сЛука»). Экономист по образованию, в таком качестве он много лет работал в колхозах на Украине, затем во Всеукраинском союзе кооператоров, наконец, в Наркомате земледелия СССР.

Весной 1939 года его неожиданно для него самого зачислили во внешнюю разведку НКВД и послали не куда-нибудь в еле заметную на карте страну, а сразу в Нью-Йорк! Было ему тогда всего тридцать четыре года. Вначале он работал под прикрытием должности начальника Сельскохозяйственного отдела советского павильона на Всемирной выставке 1939 года, затем его повысили в должности. Он стал помощником главного представителя СССР на выставке.

Выставка, как известно, дело временное, и с 17 февраля 1940 года Кларин — старший сотрудник резидентуры под прикрытием должности вице-консула СССР в Нью-Йорке. Выходит, что опыт собственно разведывательной работы у <Луки» имелся минимальный, к тому же у него был и весьма существенный недостаток — он почти не владел английским языком.

Сегодня такое и представить невозможно. Современный российский разведчик не только должен отлично знать язык (а то и два), но также историю, традиции, культуру той страны, в которой ему предстоит работать, иметь четкие представления о ее политике, экономике, особенностях государственного строя, наконец, менталитете жителей. Но в те годы, увы, после «чисток» 1937–1938 годов подобное было явлением обычным. К примеру, в последние два предвоенных года в резидентуре внешней разведки в Берлине оставалось всего… два сотрудника, из которых только один владел немецким языком, второй спешно осваивал его на месте — в школе НКВД он обучался… итальянскому!

В Нью-Йорк весной 1941 года прибыли два молодых сотрудника, по счастью оказавшихся людьми талантливыми и быстро прогрессирующими. Один из них, Анатолий Яцков (работал под фамилией Яковлев, оперативный псевдоним «Алексей»), в Школе особого назначения (ШОН) ИНО изучал… французский язык! Английским ему пришлось овладеть в должном объеме уже на месте. В Нью-Йорке Яковлев числился стажером, а затем секретарем генконсульства.

Вторым новичком был Александр Феклисов (работал под фамилией «Фомин», оперативный псевдоним «Каллистрат»). Он также работал в Нью-Йорке под прикрытием должности сотрудника генерального консульства ^[92].

Поддерживать связь с Яковом Голосом Павел Пастельняк вынужден был поручить молодому сотруднику Алексею Прохорову (оперативный псевдоним «Леонид»), работавшему под прикрытием должности дипкурьера, прикрепленного к генконсульству. Работать с таким «китом», каковым являлся «Звук», «Леониду» было чрезвычайно трудно, о чем он впоследствии честно докладывал начальству в Москве: «Должного руководства в работе со “Звуком” я не получал. В таких условиях встречи с ним были для меня мукой. Что касается самого “Звука”, то в процессе работы с ним я систематически узнавал от него много полезного как в смысле изучения страны, так и в вопросах работы с агентурой. Именно он, а не руководители резидентуры учили меня этим вопросам».

.. 4 января 1942 года в США на скромную должность третьего секретаря посольства и вице-консула в Нью-Йорке прибыл мужчина средних лет, круглолицый, с аккуратным пробором в негустых уже, русых волосах, в старомодных круглых очках в простой металлической оправе. Весьма похожий на потомственного сельского учителя или земского врача. Некто Василий Михайлович Зубилин. Жена его Елизавета Юльевна в противоположность супругу была женщиной яркой красоты, словно сошедшей с итальянских полотен Карла Брюллова. На самом деле супруги Зарубины — такова их настоящая фамилия — были, возможно, самой знаменитой (в определенных узких кругах, разумеется) семейной парой в истории советской внешней разведки. В системе ИНО еще ОГПУ ветераны помнили ее как Лизу Горскую.

За плечами Зарубина были долгие годы работы с нелегальных позиций в Китае, Финляндии, Дании, уже вместе с женой, владевшей пятью иностранными языками, в Швейцарии, Франции, Германии. Как много лет спустя установило ФБР — и в США.

Кроме того, Василий Зарубин (оперативные псевдонимы «Бетти», «Купер», «Питер», «Максим» и др.) выезжал в краткосрочные командировки в ту же Швейцарию, Швецию, Италию, Турцию, Польшу, Австрию, Югославию. В период нелегальной работы в Германии именно Зарубин курировал деятельность единственного советского ценного агента в гестапо — гауптштурмфюрера СС и криминалькомиссара Вилли Лемана, ныне известного под оперативным псевдонимом «Брайтенбах». Елизавета Зарубина также сменила не один псевдоним: «Эрна», «Хелен», «Вардо» ^[93]…

Строго говоря, то был непорядок — посылать за границу на легальную дипломатическую должность разведчика, уже работавшего в этой стране с нелегальных позиций по паспорту и прочим документам гражданина совсем другого государства. Если бы это было загодя известно американским властям, то «дипломат Зубилин» просто не получил бы так называемого агремана, то есть официального согласия на прием.

Возможность опознания после прибытия в США и объявления персоной нон грата была хоть и маловероятной, но теоретически допустимой. В этом случае, прежде чем выслать нежелательного «дипломата», ФБР взяло бы его под плотную опеку, чтобы выявить связи, контакты и прочие полезные факты. Направление Зарубина в США, как исключение из правила, можно объяснить лишь двумя причинами. Первая — суровые обстоятельства военного времени, самые тяжелые для страны недели и месяцы. Вторая — фактически на должность «легального» резидента внешней разведки в США Василия Зарубина утвердил-лично Сталин! Естественно, нарком НКВД Лаврентий Берия не посмел указать вождю на вышеупомянутый непорядок…

12 октября 1941 года (обратите внимание на дату — то было начало самой страшной недели в сражении за Москву! Через неделю столица была объявлена на осадном положении!) Василия Зарубина в сопровождении начальника разведки Павла Фитина принял Иосиф Сталин. Принял не в своем известном по газетным фотографиям кремлевском кабинете, а в куда более скромном помещении в Ставке, находящейся на тогдашней улице Кирова (ныне снова Мясницкой), возле станции метро «Красные Ворота», где был оборудован подземный бункер Верховного главнокомандующего. Переезд Сталина из Кремля на улицу Кирова был тогда одной из самых важных государственных тайн.

Ни одно решение, ни один поступок Сталина никогда не носили случайного характера. Он все знал об уникальном опыте Зарубина, о его разведывательных талантах и безграничной преданности Родине. Знал и о его полной готовности занять самый важный на тот день пост советской разведки за рубежом. И отлично понимал, какое значение имеет встреча с ним — Сталиным — не только для Зарубина, но и для Фитина, и первого замнаркома НКВД Меркулова ^[94], и для наркома НКВД Берии. За размеренными, как обычно вполголоса, словами Председателя ГКО и Генерального секретаря ЦК ВКП(б) подразумевалась наивысшая степень персональной ответственности за успешное выполнение каждого пункта четко сформулированного задания.