Наш человек в Нью-Йорке. Судьба резидента - читать онлайн книгу. Автор: Теодор Гладков cтр.№ 47

Офис компании располагался на девятнадцатом этаже огромного здания на Пятой авеню, 212, всего в нескольких кварталах от офиса «Уорлд Туристе». Из окон нового офиса открывался великолепный вид на Гудзон и Нью-Джерси на противоположном берегу реки.

Сделав разумные выводы после злосчастной истории с «Уорлд Туристе», Голос решил во главе новой компании поставить «стопроцентного», «чистого» американца, пользующегося хорошей репутацией в деловых кругах, принятого, как говорится, в лучших домах Пятой и Парк-авеню.

И он такого человека нашел. Звали его Джон’Хазард Рейнольдс. Он был старым знакомым Голоса, когда-то даже работал некоторое время в «Уорлд Туристе». Дело в том, что Рейнольдс принадлежал к старой шотландской семье (отсюда его псевдоним — «Скотт»). Его дед в былые времена избирался мэром Нью-Йорка, отец — членом верховного суда Нью-Йорка. В 1935 году Рейнольдс посетил СССР, там ему понравилось, он вообще разделял многие левые идеи, что, впрочем, нисколько не мешало ему быть успешным биржевым маклером. У него были — что имело значение для дела — большие связи в адвокатских могущественных кругах Нью-Йорка. Его личный юрисконсульт являлся юрисконсультом посла США в Советском Союзе Аверелла Гарримана!

Предложение Голоса почему-то пришлось по душе Рейнольдсу, и он не только согласился стать президентом фирмы, но и внес солидные деньги — 5 тысяч долларов — для ее создания. Остальной пай — 15 тысяч долларов — поступил от Эрла Браудера, то есть из партийных средств, заработанных, понятно, все тем же… Яковом Голосом в «Уорлд Туристе, Инк.»! Благодаря связям Рейнольдса новая компания не была зарегистрирована Госдепом в качестве иностранного агента. Вице-президентом ее стала Элизабет Бентли. Этим Голос убил одним выстрелом двух зайцев: легализовал свою помощницу и обеспечил ей вполне официально хорошее жалованье. В документах НКВД корпорация проходила под кодовым наименованием «Комбинат».

В 1941 году Рейнольдс, участник Первой мировой войны, имевший воинское звание «майор», вернулся в армию и, хотя еще долгое время оставался в Нью-Йорке, ввиду большой занятости по службе в дела корпорации фактически не вмешивался.

В конце 1940-го или в начале 1941 года попал под наблюдение ФБР Гайк Овакимян. Бесполезно высказывать предположения, допустил ли он какие-либо ошибки, утратил в какой-то степени профессиональную бдительность из-за неимоверной усталости…

«Геннадий» работал в Нью-Йорке уже около семи лет. Это не просто долго. Это даже не очень долго. Это слишком долго. Рано или поздно местная контрразведка неминуемо должна была накрыть его невидимым, но плотным колпаком.

Один из агентов Овакимяна, научный сотрудник крупной фирмы — псевдоним «Октан», — вдруг явился с повинной в отделение ФБР. Остальное было, как говорится, делом техники. «Геннадий» был задержан, по американскому выражению, «caught red handed» («пойман с красными руками»), то есть взят с поличным при приеме от «Октана» секретных материалов. Это случилось 5 мая 1941 года. Судья федерального суда на Фоли-сквер зачитал постановление о взятии Овакимяна под стражу или освобождении его до суда под залог в 25 тысяч долларов. Сумма по тем временам была огромная. Ни консульство, ни «Амторг» собрать ее сразу никак не могли, и разведчику пришлось некоторое время провести в федеральной тюрьме. Судьбой Овакимяна в Москве занимались в высших эшелонах власти, вплоть до второго лица в стране — заместителя Председателя Совнаркома СССР и наркома иностранных дел Вячеслава Молотова. Освобожденному наконец под залог Овакимяну по указанию Центра консульство стало подыскивать сильного, следовательно, очень дорогого адвоката.

Трудно сказать, чем мог бы завершиться суд. (Напомним читателю, что сотрудник «Амторга» Овакимян не пользовался дипломатическим иммунитетом, если бы он таковым обладал, не было бы речи ни о залоге, ни об аресте, ни о суде. Его просто объявили бы персоной нон грата и выслали из страны. Таковое порой делается даже без названного официального объявления, по «тихой» договоренности с посольством, дабы скандалом не омрачать отношения между двумя странами.)

От неминуемой тюрьмы Овакимяна спасло… нападение гитлеровской Германии на СССР! Советский Союз вмиг оказался союзником Великобритании, следовательно, пока что неофициально, и Соединенных Штатов. Осуждение советского гражданина по обвинению в шпионаже выглядело бы явно недружелюбным шагом по отношению к стране, ведущей смертельную схватку с германским агрессором.

По личному указанию президента Рузвельта Государственный департамент сообщил генеральному консульству СССР в Нью-Йорке, что мистер Гайк Овакимян может беспрепятственно отбыть на родину.

Яков Голос в этой ситуации смог оказать другу последнюю услугу. Через своих людей в Сан-Франциско (добраться до советского порта в условиях уже бушующей войны в Европе можно было только с Восточного побережья США, то есть через Тихий океан) по самой льготной цене отправил на родину нажитое за семь лет имущество семьи Овакимян. 23 июля 1941 года на советском пароходе «КИМ» ^[83] Овакимяны отплыли во Владивосток ^[84].

Вступление США в войну с Японией, Германией и ее союзниками положило конец некоторому благодушию Федерального бюро расследований и воссозданию, а точнее, созданию полноценной разведывательной службы. Общеизвестно, что розовой мечтой любой разведки является проникновение в чужую (вовсе не обязательно во вражескую) контрразведку и разведку. О каком-либо проникновении в ФБР в те годы не могло быть и речи.

Отдадим должное Гуверу — за долгие годы своего руководства он создал сплоченную, монолитную службу, к тому же относительно малочисленную, где каждый знал каждого по сложной и зачастую весьма опасной работе. Агенты ФБР составляли своего рода касту, причем — элитную касту специалистов высшей квалификации, прочной репутации абсолютно неподкупных и преданных делу людей. Проникнуть в эту замкнутую систему с разведывательной целью со стороны или с той же целью завербовать кого-либо было абсолютно нереально.

Что же касается разведки, то таковой сколь-либо серьезной до Второй мировой войны у американцев не было. Возможно, именно по этой причине японцы и смогли 7 декабря 1941 года нанести столь страшный удар по военно-морскому флоту США в Перл-Харборе. Правда, существует версия, что президент Франклин Делано Рузвельт был осведомлен о намечавшемся нападении, но, как и высшее командование ВМФ, пренебрег симптомами надвигающейся беды, чтобы, преодолев сопротивление конгресса и значительной части общества, объявить войну Стране восходящего солнца. Если это всего лишь версия с претензией на сенсационность, то следует признать, что, если бы у США была серьезная разведка, пользующаяся у Рузвельта авторитетом и доверием, он бы прислушался к доказательным предупреждениям.