Прощение. Как примириться с собой и другими - читать онлайн книгу. Автор: Марина Архипова, Марина Михайлова cтр.№ 49

Источник его внутреннего мира – вера в прощение Божье: «Я настолько уверен в Промысле, в том, что пребываю в руках Божиих, что надеюсь всегда сохранять эту уверенность. Ты не должен сомневаться в том, что я с радостью и благодарностью иду путем, который мне указан. Моя прошлая жизнь преизбыточествовала свидетельствами Божией доброты, вину перекрывает всепрощающая любовь Распятого. Больше всего благодарности я ощущаю к тем людям, которых я повстречал, и мне бы хотелось только, чтобы они не печалились обо мне, а всегда были бы уверены в доброте и всепрощении Бога и благодарили за это» ^[94].

То же непостижимое радостное спокойствие находим в предсмертном письме Святого Вениамина Петроградского ^[95]: «Времена переменились, открывается возможность терпеть ради Христа от своих и чужих. Трудно, тяжело страдать, но по мере наших страданий избыточествует и утешение от Бога. Трудно переступить этот рубикон, границу и всецело предаться воле Божией. Когда это совершится, тогда человек избыточествует утешением. <…> Теперь, кажется, пришлось пережить почти все: тюрьму, суд, общественное заплевание, обречение и требование этой смерти, якобы народные аплодисменты, людскую неблагодарность, продажность, непостоянство и тому подобное, беспокойство и ответственность за других людей и даже за самую Церковь. Страдания достигли своего апогея, но увеличилось и утешение. Я радостен и покоен, как всегда. Христос наша жизнь, свет и покой. С Ним всегда и везде хорошо. За судьбу Церкви Божией я не боюсь. Веры надо больше, больше ее иметь надо нам, пастырям. Забыть свои самонадеянность, ум, ученость и силы и дать место благодати Божией» ^[96].

Владыка Вениамин не произносит слово «прощение», но дух прощения и доверия дышит в его словах. Уверенность в Божественном прощении и любви позволяет ему сохранять спокойствие и радость в тяжелейших жизненных обстоятельствах.

Кто знает о прощении Божьем, тот способен прощать и быть мирным даже в трудных обстоятельствах. Прощение рождается из доверия к Богу и рождает доверие к миру.

Доверие и принятие жизни, сопряженные с прощением, ведут нас к внутренней свободе. Речь уже не идет только о межличностных отношениях. Прощение расширяется до принятия бытия в целом, до свободного согласия с той жизнью, которую нам дает Бог, даже если она не соответствует нашим планам.

Мы чувствуем себя связанными и угнетенными до тех пор, пока ощущаем окружающий мир враждебным. Нам кажется, что обстоятельства давят на нас, а люди желают нам зла или в лучшем случае безразличны к нашему существованию. Прощение не ждать от них ничего сверх того, что они дают нам.

Когда нам это удается, жизнь преображается: «Древнее библейское провозвестие говорит нам о том, что мы можем совершить внутренний переворот и сказать бытию – да, довериться тому, что кажется страшным и грозным. И тогда через хаос, через абсурдность, через чудовищность жизни, как солнце через тучи, глянет око Божье. Бога, который имеет личность – и личность, отображенную в каждой человеческой личности» ^[97].

Эти вдохновенные и утешительные слова отец Александр Мень произнес в своей последней лекции, прочитанной 8 сентября 1990 года, накануне своей смерти. Они свидетельствуют о том, сколь велика была его готовность к встрече с Богом, какова была зрелость его сердца, расширенного настолько, чтобы с доверием принимать весь мир, зная его ужас и абсурдность. Примирение дает нам силы достойно жить и умирать.

Владыка Антоний Сурожский напоминал о том, что без прощения мы не обретем ту безболезненную, непостыдную и мирную кончину, о которой молимся за каждой Литургией: «Необходимо готовиться к смерти через суровый, но освобождающий нас процесс примирения со всеми, с самим собой, с собственной совестью, с обстоятельствами, с настоящим, с прошлым, с событиями и с людьми, и даже с будущим, с самой грядущей смертью… Невозможно войти в вечность связанным, опутанным ненавистью, в немирном состоянии» ^[98].

Прощение является условием внутреннего освобождения, необходимого, чтобы жить осмысленной радостной жизнью в этом мире и радостно перейти в жизнь вечную.

Принятие, доверие, освобождение – грани того состояния сердца, которое можно назвать мирным. Обретая внутренний мир как дар милостивого и прощающего Бога, христианин принимает на себя, по слову апостола Павла, служение примирения: Все же от Бога, Иисусом Христом примирившего нас с Собою и давшего нам служение примирения, потому что Бог во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их, и дал нам слово примирения. Итак мы – посланники от имени Христова, и как бы Сам Бог увещевает через нас, от имени Христова просим: примиритесь с Богом (2 Кор. 5: 18–20). Господь посылает своих учеников в мир, возлагая на них обязанность быть миротворцами, словами и делами своими служить примирению.

Таким образом, прощение – не только личное дело и условие душевного комфорта. Это задание от Бога, участие в Его деле спасения мира. Христиане призваны к слушанию и диалогу, к тому, чтобы свидетельствовать своей мирностью и открытостью истину Христову, по свободной воле совершать дела милосердия.

Прощение становится самим Присутствием Христа в мире, которое совершается через Его учеников: «Уверенные в Божьей справедливости и препоясанные Божьим присутствием, они должны разорвать порочный круг насилия и мести. Они не станут отрицать возможные трагические последствия: возлюбив своих врагов, они могут в конечном итоге тоже оказаться на кресте. Тем не менее очень часто дорогостоящий акт отказа от мести становится семенем, из которого произрастает слабый плод мира Пятидесятницы – мира между людьми, принадлежащими разным культурам, но собравшимся в одном месте. <…> Некоторым христианам трудно справиться с искушением найти религиозное оправдание вполне понятной потребности взять в руки оружие. Если они все же поддаются искушению, не стоит тогда и отмежевывать свою версию христианской веры от соучастия в разжигании насилия. Конечно, они могут сказать, что религиозные символы должны использоваться для оправдания только справедливых войн и вдохновения только на правые войны. Но покажите мне хоть одну из воюющих сторон, кто не думает, что его война – справедливая! Простая логика подсказывает нам, что по крайней мере одна из них должна быть неправа. Но, опять же, логика вряд ли может существовать в хаосе военных баталий, и тогда все будут правы, а значит, не будет прав никто, а значит, миром будет править насилие – во имя богов, которых уже невозможно отличить от бесов» ^[99].