Странный рыцарь Священной книги - читать онлайн книгу. Автор: Антон Дончев cтр.№ 39

Потом добавила:

— Что за страшное Слово ношу я в себе? Оно ведь исполнено любви и доброты… Зачем же оно разлучает людей?

Я молчал. Что я мог сказать?

3

И вновь держал я в ладонях своих свиток Священной книги. Он казался невесомым, странным и чужим без железной своей брони. Баронесса завернула его в кусок мягкой оленьей шкуры. Я развернул и посмотрел на диковинные, необычной формы, письмена. Неужто кто-нибудь умел прочитать их? Не сохранялось ли сокровенное Слово лишь в памяти живых людей — таких, как Лада? Баронесса куталась в длинные свои одежды и все же дрожала от холода. Мне показалось, что она обрадовалась, отдав мне Книгу — она освобождалась от нее. Лада стояла рядом со мной — она даже не взглянула на свиток. Баронесса сказала:

— Я посмотрела, но ничего не поняла. Правда ли, что с ее помощью можно призвать дьявола?

Я покачал головой: нет, неправда. И в тот же миг подумал — а не призывает ли и впрямь эта Книга слуг зла? Не приманивает ли их, как огонь — хищников? И не могут ли они причинить ей зло — как мошкара, слетаясь к зажженной свече, способна загасить ее пламя? А приблизившись вплотную к ней — сгорает. Была ли Священная книга нетленной?

Я посмотрел на баронессу. Не знал, в какие слова облечь свою просьбу. Сказать ли «Молю тебя» или… Не помню, когда в последний раз молил я кого-нибудь — кроме Бога. И я сказал:

— Пригласи Доминиканца в замок. Мы должны уйти незамеченными.

Она задумалась. Потом сказала:

— Помнишь, что сказала я монаху? Что когда человек умирает, с ним умирают и его устремления.

Да, я помнил кувшин, что упал и разбился, забрызгав нам ноги красным вином. Лады при этом не было. Теперь она вдруг проговорила:

— Не убивай его. Пусти слух, что он чумной. Пусть разбегутся люди его. Пусть останется один-одинешенек. Может, тогда задумается о содеянном им зле.

Баронесса едва заметно приподняла брови и с удивлением оглядела Ладу.

4

Конские копыта процокали по бревнам навесного моста. Мы с Ладой покидали замок Отервиль. На груди у меня, под кольчугой, плотно к телу была привязана Священная книга. Лада везла с собой клетку с двумя голубями. Влад дал ее ей, чтобы она выпустила их, когда мы найдем новый приют.

По обеим сторонам моста возвышались две башни. На площадке правой башни стоял Влад, поддерживаемый двумя рослыми мужчинами и баронессой. Над головами их вились встревоженные голуби, а голуби в клетке Лады били крыльями. Ветер трепал флажки с изображением вепря на копьях стражей, которые будто стерегли нового барона, чтобы он не рванулся к нам. Из бойницы левой башни провожал нас взглядом бледный Доминиканец. На площадке этой башни развевались два лоскута — красный и черный. Монах внезапно заболел — баронесса сказала нам, что лицо его покрылось красными пятнами. Его заперли в нашу келью и все его вещи сожгли. Люди его разбежались. Баронесса говорила, что опасается, не чума ли это. Не ровен час могли и ее замок поджечь… Но внешне она не проявляла никакого беспокойства. Доминиканец недооценил ее.

Двое мужчин забивали крест накрест досками дверь башни Доминиканца. Удары молотов сыпались, как комья земли на гроб. Белое лицо монаха вжималось в решетку.

Я отвернулся. Первый хранитель Священной книги умер как раб, второй провожал ее бароном. Какую участь приготовила Книга Ладе и мне?

Спустя много лет я вернулся в замок Отервиль и нашел могилу Влада. В семейном склепе баронов Д’Отервилей высился огромный саркофаг из полированного серого гранита. Последний барон Д’Отервиль лежал, изваянный в мраморе, на крышке саркофага. В скрещенных на груди руках зеленел покрывшийся патиной медный свиток. Изображение Священной книги. Я не поверил, что под каменной глыбой лежит Влад. Почему-то был уверен, что баронесса отпустила его… Но к тому времени она уже была мертва и не могла сказать мне правду.

И все же я оставался возле саркофага, пока не стало смеркаться. Старик-священник вывел меня из склепа — негоже оставаться с мертвыми после захода солнца. Боже, с какой радостью я бы встретился с духом Влада.

5

Мы с Ладой спешили к Мертвому городу. К вечеру небо заволокло низкими тучами. Подул ветер и начался дождь. Молнии, одна за другой, не только освещали нам путь, но и слепили глаза. Неожиданно прямо перед собой я увидел черные островерхие тени, перерезавшие ярко освещенное небо. Мы подошли к Мертвому городу.

Я повернул коня к развалинам. Лада покорно следовала за мной — нет, не покорно — равнодушно.

Люди-волки исчезли. Собаки выли во мраке — они сидели под дождем на дороге, мы видели их при вспышках молний.

Вот и площадь, кострище с черным пеплом, кипевшим под струями дождя. Обрезанные веревки — на которых висели и я, и Лада — теперь качались на ветру, свисая с мраморных карнизов. Они были похожи на петли виселиц, ожидающих свои жертвы. Молнии продолжали освещать площадь, опустевшую, как сцена, покинутая трубадурами и жонглерами.

Первое, что я нашел, был щит, от которого отскочила злополучная стрела, ранившая Влада. В щите торчали три стрелы. Почему четвертая отскочила? Судьба. Нашел я и свою рогатину. Потом закрепил щит у себя над головой между двух камней, и дождь мерно загромыхал по железу. Я вынул из-за пазухи Священную книгу и снова спрятал ее в полой рогатине. Ее место было там — в железном укрытии, а не рядом с теплой и живой человеческой плотью.

Лада стояла под дождем, неподвижная и ко всему безучастная, как изваяние.

Мы снова двинулись в путь. Дороги земли этой были незнакомы мне, но я неотрывно следил за солнцем. Мы продвигались на запад осторожно и неспешно, избегая проторенных дорог и подолгу осматривали поля и долины с какого-нибудь возвышения, прежде чем отправиться напрямик дальше.

6

На третий день с вершины лесистого холма увидели мы, что внизу вьется бесконечная вереница детей. Над головами их висели в неподвижном воздухе знамена с крестами и хоругви с помятыми, запыленными и скорбными ликами святых.

Я сразу понял: то был крестовый поход детей.

Вереница их появлялась из-за холмов справа и терялась где-то далеко налево, в лесу. Холм, где стояли мы с Ладой, отвесно спускался в долину, так что мы могли видеть их очень близко. Это были шести-семилетние детишки и прыщавые юнцы лет эдак пятнадцати. Мальчики и девочки в холщовых рубахах или полуголые, все босые, с грязными ногами и бесцветными от пыли, свалявшимися волосами. Они шли медленно и обреченно, истощенные донельзя, в клубах пыли и зловоний, поднимавшихся до самой вершины холма. Пахло смертью и тленом. Казалось, все они находились во власти какого-то наваждения, одурманенные каким-то кошмаром. Словно и не были живыми людьми, а природным бедствием — потоком густой лавы или медленно ползущей лавиной. С десяток их, как муравьи, тащили на себе огромный крест и время от времени опускали его на ребро и словно протаскивали через невидимую узкую дверь.