Песня песка - читать онлайн книгу. Автор: Василий Воронков cтр.№ 46

– А вы часто оказываетесь на ламбде один? – спросил Нив.

– Бывает и такое. На сто восемьдесят первой я и был всё время один. Ну, кроме виманас. – Кханд засмеялся. – Туда абхила-сита никто, наверное, и ехать не хотел. Когда летали в мекхала-агкати, то пилот мне обычно помогал устанавливать гиру.

Нив кивнул, представляя, как Кханд вместе с пилотом в выцветшей форме тащат гиру по красному песку.

– Когда я впервые попал на сто восемьдесят первую, то ламбда выглядела так, как будто уже с десяток яная́ти пережила, если не с сотню.

Нив тогда подумал, что старик работает в пустыне лишь несколько дней, прилетел на неделю раньше, чем он сам, и теперь дурачит ему голову, изображая из себя бывалого жителя песков, постигшего какие-то невразумительные тайны и тысячи раз летавшего в пояс ветров. Нив даже удивился, когда узнал, что Кханд действительно провёл в пустыне всю жизнь.

На следующий день старик снова взвалил на Нива всю работу, а сам закрылся до сумерек в своём отсеке. Вечером Ниву довелось наконец узнать, чем он занимается.

Кханд мастерил непонятный прибор, который он показал только после заката. Можно было подумать, он нарочно дожидался, пока стемнеет, как если бы его творение не умело работать при свете дня.

– Хочешь узнать, как звучит мекхала-агкати? – спросил Кханд, хитро ухмыляясь.

Нив, осатаневший после нескольких часов с трещащей санганакой, только что выбрался в гаандхарва-заалу и ещё ничего толком не соображал.

– Кто звучит? – заморгал он.

Вместо ответа Кханд юркнул в свой отсек и тут же вышел с уродливым коробом, из которого торчала огромная, мятая по краям воронка. Застонав, Кханд взгромоздил устройство на стол и шумно вздохнул.

– Пришлось делать из того, что было, – объяснил он. – Корпус – практически чистая чиина́йя.

Для убедительности Кханд постучал по устройству костяшками пальцев.

Его поделка представляла собой увесистый металлический короб, из которого торчал широкий раструб, похожий на воронку для переливания масла. Под воронкой, один над другим, крепились два круглых диска, совпадающих по размеру с пластинами для гиры – причём из верхнего вылезала острая плавающая игла.

– Что это? – спросил Нив, уставившись на аппарат.

Кханд удовлетворённо хмыкнул.

– Янпата́ла! Принеси-ка пластинку, которую мы записали сегодня.

– Зачем?

– Да не бойся ты, ахи! Ничего с ней не будет! Нир бхайана, я уже проверял её раньше. Сейчас только доработал чуток.

Нив принес пластину, Кханд тут же схватил её и стал жадно разглядывать выведенные гирой бороздки, беззвучно шлёпая губами, точно умел считывать их на глаз. Удовлетворившись, он аккуратно вставил пластину в щель между дисками янпаталы.

– Это не опасно? – нахмурился Нив.

– Спокойно!

Кханд поворачивал диск с иглой по часовой стрелке – как будто приводил в действие бомбу с часовым заводом.

– Ты же сейчас исцарапаешь всю пластину! – испугался Нив.

Он уже переписал данные на плёнку, однако, согласно порядкам, пластины требовалось передавать в управление вместе с магнитной записью – видимо, чтобы там могли сделать перепроверку.

– Нир бхайана! – фыркнул Кханд.

Закончив, он надавил ладонью на верхний диск так, что игла уперлась в пластину, распрямился и встал, выжидающе скрестив на груди руки. Верхний диск медленно вращался вокруг оси.

– И что? – спросил Нив. – Для чего это?

Он услышал тонкий шорох, напоминающий помехи во время радиопередач, а затем слабый сбивчивый свист – как ветер, который пробивается сквозь неплотно закрытое окно.

– Вот! Вот! Ниба́дхи!

Лицо у Кханда расплылось в улыбке. Он склонился над янпаталой, глядя с горящими глазами, как игла скользит по пластине.

– Драапа, это она! – выкрикнул Кханд и тут же поднял вверх ладонь, призывая к молчанию, хотя Нив не говорил ни слова.

Прерывистый свист напоминал теперь сигнал о помощи, который кто-то посылает навстречу пескам. С каждой секундой свист нервно нарастал, пока вдруг не сменился оглушающей тишиной.

– Да что это? – поражённо спросил Нив.

– Погоди, погоди! Сейчас бхави́та-вията́а, судя по дорожкам…

Вновь прокатился шорох, похожий на шум осыпающегося песка. А потом произошло что-то странное – из янпаталы полился грудной женский голос, произносящий нараспев длинное непонятное слово.

– Это… пение? – выдавил из себя Нив.

– Похоже, да? – улыбнулся Кханд. – Песня песка, ре́ну-гаа́йа!

Голос вздрагивал и сливался с треском помех – как песня, которая доносится сквозь песчаный шторм и обречённо в нём гаснет.

– Это прекрасно, – прошептал Нив.

– Куда больше вдохновляет, чем измерения высот? Да, мааван? – рассмеялся старик.

Песня песков оборвалась, сменилась тишиной. Прекратил вращаться диск. Кханд вздохнул и покачал головой.

– Пружина слабовата, – сказал он.

Нив сел рядом с янпаталой, не говоря ни слова. Кханд вытащил из проигрывателя пластину, провёл по ней ладонью, как бы смахивая пыль, и протянул Ниву.

– Бери! Всё в порядке с твоей драгоценной пари́сой, как видишь!

Нив молча смотрел на пластину у Кханда в руке.

– Ты как, аадхи? – усмехнулся Кханд. – Все уже закончилось, можешь отмереть.

Нив взял пластину. Ему вдруг захотелось пить.

– Но в этом ведь нет… – начал он.

– Смысла? – подсказал Кханд. – Ну, как скажешь…

Старик уселся на стуле рядом с Нивом и устало вытянул ноги.

– Хочешь послушать ещё одну?

* * *

Всю первую неделю Нив тяжело уставал, работая с санганакой, Кханд упрямо отказывался ему помогать, и Нив чувствовал себя, как заключённый, которого насильно держат в металлической камере, заставляя вчитываться в мерцающие на экране цифры, пока не откажут глаза. Он даже радовался, если Кханд, устав от своих музыкальных изобретений и ощутив потребность в собеседнике (или, вернее, слушателе), вытаскивал его под вечер из личного отсека. Их трапеза нередко длилась до самой ночи – они разговаривали, слушали песню песка, рену-гаайя, которая зачастую почти не отличалась от радиопомех. Нив предложил Кханду записать песню песка на магнитную плёнку, сохранить её на память о пустыне. Старик поначалу заявил, что ничего не получится, что слушать рену-гаайя можно только так, с помощью магической коробки с мятой воронкой для масла, но в итоге даже вызвался ему помочь.

А ещё Кханд продолжал рассказывать истории о пустыне.

Например, Нив узнал, что ежегодно на Дёзу из великой ночной пустоты падает сто тысяч тонн пыли, которая необратимо изменяет климат планеты, и скоро все города окружит мёртвая земля. Кханд был кладезем подобных фактов, которые до смерти испугали бы обычного человека, привыкшего к скучной предсказуемости города, к тому, что взгляд всегда ограничен стенами домов и сверкающим на солнце бадваном.