Всё лучшее в жизни либо незаконно, либо аморально, либо ведёт к ожирению (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Финкель cтр.№ 61

У нее было много друзей. Ей часто звонили, к ней часто приходили, женщины и мужчины. Иногда мужчины оставались на ночь, и она непременно представляла им меня как своего друга и при этом многозначительно переглядывалась с очередным тоже, видимо, другом. Но это было не часто, по ее словам, третье замужество многому ее научило.

У нее были большие связи и в обществе и в различных организациях, так что найти для меня работу не представляло бы ей труда, но я был ее рабом. И она придумала мне новую муку. Во время очередной предвыборной компании убедила мэра Деркето, что в его команде нет никого из «русских», и, следовательно, такой список не может быть популярным.

Сначала сдался мэр. Потом согласился и я. Я надеялся на большую свободу. Оказалось, не могу ступить без Челиты и шагу. Сделавшись членом муниципального Совета, я просто оброс бумагами, которые не мог прочесть. Мне надо было отвечать на письма, чего я без нее тоже не мог сделать. Мне постоянно нужен был переводчик. И она всегда была под рукой. Всегда готова была бросить свою работу и заняться мною. Более того, при разговоре она могла создать такую доброжелательную обстановку, в которой решить деловые вопросы было легко и просто. Я к ней привязался, она же вольна была делать со мной все что угодно…

Однажды ей взбрело в голову, что я должен написать эротический рассказ. Я говорил, что никогда не отважусь на подобное.

– Значит, ты не профессионал, – заводила она меня, зная, что я тут же начну ей противоречить. – Профессионал должен уметь все. Вот, например, разыграй сюжет про любовный треугольник: Нерон – его мать – Сенека…

Я ругался, говорил, что у нее дурные наклонности, и при этом вспоминал ночь, когда она меня изнасиловала, но Челита, заронив мысль, кокетливо уклонялась от разговоров. Кончилось тем, что ночью я сел за компьютер и чуть ли не в один присест написал на заданную тему.

– Недурно, недурно, – сказала она. – Но вот если напечатают, тогда ты спор выиграл.

– Да ты что! – горячился я. – Никогда. Я никогда не соглашусь на такое…

– Ну, под псевдонимом, – зазывала она меня.

– Под псевдонимом – пожалуйста, – зевал я, стараясь скорее отделаться от Челиты.

Я переписал рассказ начисто, придумал псевдоним, подписался и, как всегда, отдал ей – отправить в газету.

Я был потрясен, когда через неделю увидел рассказ напечатанным. Аршинными буквами – имя автора.

– Как… – чуть не умер со страха я. – Как они узнали мое имя?

– Оно было на конверте, – невинным голосом произнесла она. – Не могла же я посылать анонимное письмо…

О, женщины!

Самое щадящее из моих воспоминаний: жена моего друга, известного диссидента, находилась рядом с ним все семьдесят дней его голодовки. Он умер от голода. Спустя три месяца она вышла замуж за другого. Не случайно кто-то заметил, что любое настоящее ругательство так или иначе связано с женским полом!

К концу жизни Пушкин пришел к тому, с чего, собственно, начинал: все бабы стервы.

И умер просветленным.

Дюма-сын, автор «Дамы с камелиями», опубликовал трактат «Мужчина – женщина», бросил мракобесный клич: «Есть женщины, которые не поддаются никакому воздействию или воспитанию: таким нельзя прощать, их надо убивать!»

Слова Дюма-сына «Каинова самка – убей ее!» потрясли Льва Толстого. Услышав это воззвание, он выступил в крестовый поход против неверных женщин.

Первой жертвой должна была стать Анна Каренина: «Мне отмщение, и Аз воздам!» Но у художника тогда не поднялась рука…

Десять лет спустя, в «Крейцеровой сонате», герой возопил: «Нет, это не человек! Это сука, это мерзкая сука!»

И изо всех сил ударил ее кинжалом в левый бок, ниже ребер…

12 февраля 1891 года Софья Андреевна Толстая записала в дневник:

«Не знаю, как и почему связали «Крейцерову сонату» с нашей замужней жизнью, но это факт, и всякий, начиная с государя и кончая братом Льва Николаевича… все пожалели меня…»

И еще одна запись, 1 июня 1891 года: «…мой собственный муж не только никогда не старался поднять меня общественно, но, напротив, всегда старался унизить. Никогда не могла понять, почему?»

Иногда я думал о Челите: «Самка, мерзкая сука, дьявол!» И уже совсем отвлеченно о том, что «Крейцерова соната» была одним из любимых произведений Пикассо. Биографы проследили, как он поддерживал отношения с несколькими женщинами одновременно – причем одна из них выступала в качестве матери, другая в качестве дочери, неизбежно сменяющих одна другую.

– Этот человек всего себя вкладывает в любовь и разрушает то, что любит, – сказал о Пикассо графолог, не знавший, чей почерк анализирует.

Я нашел его «Сидящую купальщицу», зловещее произведение, напоминающее скульптуру из металла, гигантское чудовище, о котором испанский художник Карлос Рохас сказал, что, возможно, оно когда-то и было женщиной, но претерпело сложную биологическую мутацию. Чудовище сидело на берегу моря, обхватив колени руками. Ее груди, напоминающие огромную подкову, торчащие изо рта зубы – и её оскалившееся влагалище. То был отголосок каких-то кошмаров, юношеских снов. Я вставил этот бред в раму и повесил над кроватью Челиты. Эта картина вызывает ужас, ибо является доказательством полного разрушения Ольги Пикассо ее мужем. Она уже даже отдаленно не напоминала женщину, скорее, существо из металла и костей, принадлежащее не к роду человеческому, а к какому-то другому виду.

– С чего ты взял, что это разрушение? – спокойно спросила Челита. – У этой купальщицы – спокойная поза, уверенный вызов. Разве ты не видишь этот мощный рот-влагалище? Разве тебе ничего не говорит скелет, делающий ее похожей на хищную самку? О, она способна защищаться! Просто есть нации, и есть культуры, которые умеют покупать и продавать женщин. Один из моих мужей, например, хотел заставить меня ползать на четвереньках…

Я вдруг подумал, что и сама Челита – это самка, поглощающая самцов, вариант Змея-искусителя из райских садов.

А у Пушкина, между прочим, была, несмотря ни на что, Муза, тайная и загадочная любовь, имя которой он тщательно скрывал и пронес через всю жизнь – не Екатерина Бакунина, не Мария Раевская (Волконская), не Елизавета Воронцова, не Анна Керн – не одна из тех ста тринадцати, что указаны в донжуанских списках, в первом и во втором, не Наталья Николаевна!

Была у него любовь-мечта, любовь-страдание, любовь сжатых уст и сожженных писем. Идеал. Образец. Почти небеса…

Имя?

Пожалуйста – Елизавета Алексеевна, жена императора российского Александра I.

Любить, так королеву!

Позже я понял, что мы как бы поменялись местами. Она не только хотела поставить меня в неловкое положение. Вокруг меня женщин не было. И надо сказать, мне это доставляло немалые неприятности. Я, конечно, мог ночью войти в ее спальню, и произошло бы то, что произошло. Даже если бы я натолкнулся там на очередного «друга». Но что-то мешало мне поступить подобным образом, чему-то противилось мое существо. Просьбой же написать эротический рассказ она разогревала мое воображение, распаляла меня. Больше я на такое не поддавался. И решил, что я моряк, который пустился в долгое плавание. Терпят же моряки эти злые периоды в своей жизни. Вот и я, пока не найду Вавилонскую блудницу…

…Я крепко спал. И сны не сны – целые романы видел почти каждую ночь. Вот и сегодня сон был великолепен – светлый, радостный и таинственный. Я видел человека, окутанного всеми цветами радуги, человека, голова которого была вровень с солнцем. В ответ на мою речь-лекцию, перегруженную диалектикой и приправленную иронией, он грустно заметил: