Плохие привычки - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Горбов cтр.№ 84

Бандитов, находящихся в доме, ночью вообще никто не контролировал, и они никому не докладывали о наличии или отсутствии безобразий. Камеры наблюдения также ничего лишнего не показывали, так как транслировали вчерашний день. Точнее — вечер, с любовью записанный Шлямбуром.

Когда стало понятно, что открыть сейфы на месте невозможно, а резать — очень-очень долго, было решено их вывезти. Однако тут снова пригодился Шлямбур. Оказалось, швейцарские стальные монстры снабжены маячками, и увозить их в таком состоянии равносильно заблаговременной явке с повинной. Но Забабашкин сумел определить, на какой частоте работают маячки, и на этой же частоте сгенерировал более мощную помеху, тем самым заглушив сигнал.

Сейфы газосваркой отрезали от фиксирующих их металлических балок, замурованных в бетоне, и с помощью миникара, обнаруженного в гараже, погрузили в газель. После этого места в автомобиле значительно поубавилось, и кое-кому пришлось убираться своим ходом. В том числе и мне.

Натянув на глаза бейсболку, чтобы не засветиться на какой-нибудь камере наблюдения у соседских домов, я вышел за ворота и пошел на север вдоль Свинского забора. Когда повернул за угол, выйдя в тыл только что обчищенного с моей помощью домовладения, я нос к носу столкнулся с каким-то толстым типом в драном ватнике и вислоухой кроличьей шапке. Все бы ничего, мы бы с ним мирно разошлись да и потопали бы каждый в свою сторону. Если бы тип не был Свином собственной персоной…

Свина от Аркаши изолировали сразу же — ибо вид у наркомана был действительно устрашающий и сумасшедший. И никто из руководства ИВС не хотел нести ответственность за вдруг образовавшегося из теплого и румяного наркобарона холодного и бледного жмурика. Несмотря на увесистую просьбу прокурорских продержать его до утра с Аркашей, Свина отправили в следственный изолятор. Сначала почти час останавливали ему носовое кровотечение, а потом и отправили от греха подальше.

Кровопускание пошло наркобарону исключительно на пользу, и мозги его заработали с мощнейшей удесятеренной силой. Конечно же, в Аркашин бред насчет отсроченной смерти Свин так и не поверил, отнеся неунимавшееся кровотечение к досадному совпадению, помноженному на нервные события, повышенное давление и огромную дозу алкоголя. Но за собственную жизнь волноваться было самое время.

Он хорошо помнил взгляд Грума, и взгляд этот ему очень не понравился. Главное, совершенно непонятны были цели вора в законе. Он никогда не лез в дела с наркотиками, а Свин никогда не лез в его дела. Да в последние лет пять Свин вообще ничем, кроме наркотиков, не занимался!

Тем не менее, что бы ни пряталось за двумя черными дырами глаз Грума, эта сила вполне могла притянуть Бориса Михайловича и запросто поделить его на ноль. И никакая охрана от этого не спасет — его просто раздавят. И тогда уже будет совершенно не важно, из-за чего конкретно его раздавили.

В общем, инстинкт самосохранения подсказывал следующую последовательность действий: бежать отсюда, забирать деньги из сейфов и бежать из страны. А оттуда уже, если будет такое желание, разруливать ситуацию.

В следственном изоляторе служит человек, который вытащит отсюда Свина — даже без денег, ибо очень уж он ему обязан! Однажды Борис Михайлович пощадил его брата, проворовавшегося торговца одной из точек сбыта наркоты. Торговцу пришлось расплатиться за крысятничество, продав дом и остальное имущество, а его брату — продав душу и поклявшись оказать любую помощь, возможную и невозможную, если Свин попросит. Клятва эта была заверена видеопризнанием в ряде служебных, и не только, преступлений, которые могли стоить тюремщику 10–12 лет строгого режима.

Борис Михайлович и попросил. Правда, зная, каким хорошим стимулом являются деньги, он еще и заплатил. Не сам, конечно. И не через адвоката — Коготь так и не нашел ему нового защитника. Судя по всему, и не искал. Кто и какой информацией поделился с его главным охранником, заставив предать хозяина, Свин не знал, да это пока было не важно. Важно было то, что в собственный особняк его, скорее всего, не пустят. Или не выпустят.

Борис Михайлович указал должнику-тюремщику адрес тайника, в котором именно для такого непредвиденного случая лежали сто тысяч долларов, почти настоящие паспорта на другую фамилию — российский и заграничный, и заряженная беретта.

И его вытащили из следственного изолятора — правда, только на следующий вечер. Свина вывезли по фальшивым сопроводительным документам «на очную ставку» и отпустили. Конечно же, никто о теплой одежде не позаботился, а в тайнике ее не было. Свину, озябшему в спортивном костюме, пришлось нацепить старую солдатскую фуфайку в масляных пятнах и вислоухую ушанку загадочного происхождения, найденную под водительским сиденьем автозака.

До дома его не довезли — высадили неподалеку, как он и попросил. Потому как проникать в дом через главный вход Борис Михайлович не собирался. Отдали документы и оружие, холодно поблагодарили за деньги и укатили в холодный сумрак полночи.

С годами Свин научился вообще никому не доверять, поэтому никто и не знал, что заброшенный участок с невзрачным домиком напротив северной стены его особняка также принадлежит ему. Жил там старый глухой дед, которого Свин нанял сторожить свою недвижимость от блуждающих бомжей и наркоманов.

Никто также не знал о подземном ходе между двумя участками, ведущем от покосившейся летней кухни прямо в подвал шикарного особняка. Свин озаботился этим ходом еще во время постройки дома, свято веря, что пригодиться он ему может только в случае бегства из собственных хором. Жизнь распорядилась иначе, и Борис Михайлович был сейчас нацелен в обратном направлении.

План был таков: пока балбесы из его охраны будут дуться в карты, он через левую башню поднимется к себе в спальню, переоденется во что-нибудь приличное, возьмет сумку и телефон. Потом обчистит свои сейфы и тем же путем покинет дом.

Я бы удивился меньше, если бы увидел инопланетянина, а не Свина, своим прикидом сильно смахивающего на Доцента из «Джентльменов удачи». Чувства меня переполняли, но в слова воплотиться никак не могли. Я молча смотрел на своего недруга, пока мысли кубарем катались в моей голове и давили все стереотипные фразы, подобающие такому случаю.

Хотя даже невооруженным взглядом было видно, что случай совсем не стереотипный и фраза-клише сюда не подойдет. Я уже хотел было ляпнуть что-нибудь вроде: «А погоды нынче стоят премерзкие», — ну, чтобы что-нибудь сказать, а то молчание как-то сильно затянулось, но не успел.

— Ты опять? — Свин, похоже, особых трудностей со словарным запасом, в отличие от меня, не испытывал.

— Я не опять. Я — Толик, — ответил я. Фраза была короткой, но выход из словесного коллапса приятен.

Свин, видимо, хотел сначала меня о чем-то расспросить, но потом передумал, пожав плечами, и полез в карман. Достал оттуда пистолет, снял с предохранителя, навел на меня и совершенно без эмоций, как-то устало произнес: