Все небеса Земли - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Евтушенко cтр.№ 15

– Вот и слава богу. Ну что, попробуем выйти? Ты как, Кон?

– Только за. Всю жизнь мечтал вдохнуть воздух мамы-Земли.

– Кто ж не мечтал…

Им повезло дважды. Кабина легла не на тот бок, где располагался шлюз – это раз. И двери открылись – это два. Не без усилий, но открылись. Сначала одна, а потом и вторая.

Тут же в кабину ворвались дождь и ветер.

– Не жарко, – промолвил Конвей. – И не сухо.

– Сегодня тридцатое апреля, – сказал Мигель. – Мы, судя по всему, где-то в Сибири. Как думаешь, какой должна быть погода?

– Ага, вот ты сейчас нашёл кого спросить. Коренного сибиряка, можно сказать.

– Ладно. Оглядимся.

Мигель повозился рукой под креслом, вытащил пистолет в кобуре и четыре магазина. Кобуру прицепил на ремень, три магазина сунул в карманы. Достал пистолет, вставил магазин в рукоять, не досылая патрон в ствол и не взводя курок, спрятал оружие.

– Ого, – сказал Конвей. – Это что у нас?

– «Горюн», – сказал Мигель.

– Обычный или…

– Или. Два ЭМ.

– Full breath ^[2], – сказал О’Доэрти и уважительно присвистнул.

«Горюн 2М» был оружием космодесанта КСПСС – сравнительно недавно разработанным (полстолетия не прошло) и чертовски эффективным. В магазине – двадцать две многоцелевые бронебойно-зажигательные ракетные пули, способные пробить насквозь тридцатисантиметровую стену из усиленного пластмонолита и уложить насмерть человека или иное живое существо, прячущееся за ней.

– Отцовский, – пояснил Мигель. – Он его тут держит. Говорит, в доме боевому оружию не место. Так, я пошёл. Ты и Георг за мной через минуту.

– Как скажешь, – сказал Конвей.

– Слушаюсь, – сказал робот.

Мигель выбрался наружу. Фонарь брать не стал, ночное зрение в абсолютном большинстве случаев лучше любого фонаря. Кабина слегка завалилась на правый бок, и ему пришлось спрыгнуть на землю, а не просто шагнуть на неё. Земля была непривычно мягкая и даже вроде как слегка пружинила под ботинками. Очень необычное ощущение. Дождь, не такой уже и проливной, как казалось вначале, падал на волосы и кожу.

Мокрые холодные капли. Он поднял голову и стоял так несколько секунд, закрыв глаза и ловя дождь всем лицом. О-бал-деть. Чистая холодная вода с неба. В безмерном количестве. Нет, точно сказка.

Мигель посмотрел вниз. Трава. Она густо пробивалась сквозь жухлую прошлогоднюю листву и была зелёной и мокрой от дождя. Цвет ночным зрением улавливался не слишком отчетливо, но он всё равно видел – зелёная.

И ещё здесь пахло. До головокружения. Той же травой, прелой мокрой полусгнившей листвой, дождём, первыми, только что родившимися из почек листьями, старыми и молодыми деревьями вокруг.

Жизнью.

Мигель понял – здесь пахло жизнью. Она была повсюду. Её не обязательно было видеть, и так было понятно, что она здесь. На Марсе, если в тёплый летний день снять респиратор, тоже можно уловить запахи. Такие же древние, как и сам Марс. Пыли; растрескавшихся скал; ледяной, едва начавшей подтаивать, линзы под тонким слоем песка. И только в редких оазисах, если повезет, твоих ноздрей мог коснуться едва слышный запах генетически модифицированной высокогорной сосны или такого же исландского мха, покрывающего красно-рыжие валуны на берегу искусственного озерца.

Рядом спрыгнули на землю Конвей и Георг. Поэт, как и Мигель несколько секунд назад, подставил под дождь лицо, растёр воду ладонями по коже.

– Дождь… – произнёс он благоговейно. – Никогда не думал, что попаду под дождь. Беру назад свои слова. Это хорошо.

– Ты разве говорил, что плохо?

– Не говорил. Но думал.

Робот стоял спокойно, молча поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, – сканировал окружающее пространство.

Хорошая мысль, кстати, надо потренироваться. Незнакомый мир, как ни крути. Да, миллионы лет эволюции никуда не делись и намертво сидят в генах, но на уровне выпестованного на Марсе разума, выработанных за двадцать один год рефлексов и привычек, – мир незнакомый. А значит, и опасный. И дело даже не в земной ИИ-нейросети, которая не сразу разрешила аварийную посадку. Мы не знаем, какими стали на Земле сами люди. И остались ли они вообще людьми в нашем понимании. С тех пор, как после Пекинского инцидента общение между колонистами и землянами намертво прекратилось, прошло ровно сто лет. Немалый срок. Может быть, здешние люди уже полностью изменили себя, слились с глобальным ИИ и навсегда утратили индивидуальность.

Мигель перешёл на форс-режим.

– Правильно, – сказал Конвей, сразу почуявший перемену в товарище. – Бережёного бог бережёт.

Время сразу привычно замедлилось, резко обострилось ночное зрение. Теперь с неба шёл равномерный свет, при котором вполне можно было читать, возникни такое желание. Там, за дождевыми низкими облаками, чуть не цепляющими верхушки рослых деревьев (господи, сколько же их здесь вокруг – тысячи, десятки тысяч настоящих больших деревьев с листьями, корой и ветками!), были мириады звёзд и Луна. Их свет просачивался сквозь тучи вместе с уже нарождающимся на востоке светом нового дня.

Плюс звуки и те же запахи.

Их стало больше, гораздо больше, и они словно сплетались и расплетались в симфонию, для описания которой не хватало слов. Да и не должно хватать. Зачем? Достаточно знать, что вот этот лёгкий треск и шорох, пробившийся сквозь шум ветра в кронах, – обломанная ветром же сухая ветка, упавшая с высоты на землю. Далеко, метрах в семидесяти-восьмидесяти. А неприятный, едва уловимый запашок – мёртвая тушка какого-нибудь мелкого зверька или птицы. Тоже далеко – сотня с лишним метров. К северо-северо-востоку. Равномерный же, на грани слышимости, спокойный шум – это, наверное, река. Там, за спиной и стеной из деревьев. Точно, река. То есть день за днём и год за годом текущий на протяжении десятков и даже сотен километров поток пресной воды. Фантастика. Впрочем, здесь куда ни кинь взгляд – везде фантастика. Дождь – фантастика, лес – фантастика, земля и трава под ногами – фантастика. Небо – тоже фантастика, потому что на Марсе почти не бывает облаков, а про Луну, Ганимед или Рею и речи нет.

Кабина лежала на краю обширной поляны. При спуске она обломала пару верхушек и с десяток ветвей, но в целом приземлилась довольно удачно. Свидетельство этому – они сами. Живые и здоровые.

– Скоро рассвет, – сказал Конвей. – Уже начинается.

– Да, – согласился Мигель.

– Интересно, когда нас найдут?

– Понятия не имею. Сказали, сидеть на месте и ждать. Да ты и сам слышал.

– А мы обязаны подчиняться?

– Ты это к чему?