Ящер страсти из бухты грусти - читать онлайн книгу. Автор: Кристофер Мур cтр.№ 56

Шериф не относился к людям, не доверяющим собственным органам чувств, – если он что-то видел, он это видел, – поэтому мозг его сразу переключился в режим политика, подшивающего пережитый опыт к делу.

– Вон то вон там, – вслух произнес он, – и есть причина, по которой я никогда не стану поддерживать законопроект о выдаче собакам водительских прав.

Однако несомненные политические факты немногого будут стоить, если он не доберется до Бетси Батлер и не выяснит, что произошло с его призовым нарко-тяжеловозом. Шериф развернулся и снова направился к Прибрежной трассе, на которой немного внимательнее обычного присматривался к водителям попадавшихся навстречу транспортных средств.

Собралось их человек тридцать. Шестеро выстроились у входа в пещеру, остальные сгрудились за ними, пытаясь заглянуть внутрь. Молли узнала говорившую – глупенькая официантка из кафе “Г. Ф.”. Лет двадцати пяти, короткие светлые волосы и фигура, обещающая к сорока превратиться в грушу. Под церковной хламидой на ней были джинсы и кроссовки.

– Ты – Бетси из “Г. Ф.”, правильно? – спросила Молли, опираясь на меч.

Та, наконец, узнала Молли:

– Ой, вы же чокну...

Молли предостерегающе подняла меч:

– Веди себя прилично.

– Простите, – ответила Бетси. – Мы пришли на зов. Я просто не ожидала вас здесь увидеть.

К Бетси сзади шагнули две пастельные барышни из церкви, которых Молли отгоняла от трейлера-дракона.

– А нас помните?

Молли покачала головой:

– И что, по вашему мнению, вы все здесь делаете?

Те переглянулись, словно этот вопрос раньше не приходил им в головы. Они вытянули шеи и прищурились, стараясь разглядеть что-нибудь во тьме собора у Молли за спиной. Стив свернулся в глубине пещеры калачиком и дулся на весь белый свет.

Молли повернулась и обратилась во мрак:

– Стив, ты приволок этих людей сюда? И что ты себе думал, интересно?

Из темноты раздалось низкое хныканье. Толпа у входа зашепталась. Неожиданно вперед вышел какой-то мужчина и оттолкнул Бетси в сторону. На вид ему было лет сорок, одет в африканскую дашики, хаки и грубые ботинки. Его длинные волосы были забраны бисерной повязкой, чтобы не падали на лицо.

– Эй, чувиха, вам нас не остановить. Тут чего-то особенное и типа очень духовное происходит, так неужели какая-то ненормальная не даст нам в этом потусоваться? Не загораживай вход.

Молли улыбнулась.

– Так вы, значит, хотите в этом участвовать, да?

– Спрашиваешь, – ответил мужик. Остальные у него за спиной закивали.

– Прекрасно. Тогда выверните все карманы, прежде чем зайдете внутрь. Оставьте все снаружи – ключи, бумажники, деньги, всё.

– А чего ради? – возмутилась было Бетси.

Молли шагнула вперед и вонзила меч в землю прямо у девушки между ног:

– Тогда ладно. Все голышом.

– Что?

– Одетыми туда никто не войдет. Раздевайтесь.

Поднялся ропот, но низенький азиат с выбритой головой скинул свою шафрановую тогу, шагнул вперед и низко поклонился Молли, показав остальным паломникам голый зад.

Молли сокрушенно покачала головой:

– А я думала, что у вас котелки лучше варят. – Потом обернулась во тьму и крикнула: – Эй, Стив, держи хвост морковкой – я привела тебе на завтрак китайскую еду.

Вэл и Гейб вошли в бар и остановились у мигающего огоньками китайского бильярда, чтобы глаза привыкли к темноте. Вэл наморщила нос от похмельного духа застоявшегося пива и табачного дыма. Гейб сощурился на липкий пол, полагая распознать на нем какие-нибудь интересные формы жизни.

В “Пене Дна” утро было самым темным временем суток. Там стоял такой мрак, что тусклые контуры стойки, казалось, всасывали с улицы свет всякий раз, когда кто-нибудь открывал дверь. Дневные завсегдатаи в этом свете ежились и шипели, точно от мазков солнца могли испариться прямо со своих табуретов. За стойкой с мрачной, хотя и немного шаткой решимостью перемещалась Мэвис – она прихлебывала кофе из кружки цвета болотной кикиморы, а с губы у нее свешивалась экстра-длинная сигарета “тэрритон” и, точно пудель-невидимка дымящимися какашками, осыпала продолговатыми столбиками пепла ее свитер. Она расставляла по незанятому изгибу стойки рюмашки дешевого бурбона, выравнивая их, словно на расстрел. Каждые две-три минуты в бар заходил какой-нибудь старикан – согбенный, в мешковатых штанах, опираясь на трость с подпорками или последнюю надежду безболезненной смерти, – взбирался на свободный табурет, обхватывал рюмашку заскорузлой от артрита клешней и тряско подносил к губам. Эти рюмашки лелеяли – не опрокидывали залпом, и к тому времени, как Мэвис допила первую кружку кофе, изгиб ее стойки походил на очередь в преисподнюю: одни скрюченные, одышливые человеческие развалины.

“Не желаете ли подкрепиться? Вам придется немного подождать. Костлявая сейчас примет вас.”

Время от времени одна из рюмашек оставалась нетронутой, а табурет – незанятым, и Мэвис часок выжидала, а потом передвигала сосуд следующему дневному завсегдатаю и вызывала на поиски прогульщика Тео. Чаще всего все заканчивалось тем, что по городку скользила карета скорой помощи – тихонько, будто стервятник на труповозке, – и Мэвис узнавала скорбную новость, когда Тео приоткрывал дверь в бар, качал головой и шел дальше по своим делам.

– Эй, выше носы, – говорила в таких случаях Мэвис. – Вы ж дармовую выпивку за него получили? А табурет недолго пустовать будет.

Ибо дневные завсегдатаи и были всегда, и будут всегда. Следующее пополнение обычно подтягивалось к девяти – мужики помоложе, которые мылись и брились раз в три дня, а все время проводили вокруг бильярдного стола, поглощая дешевое разливное пиво и не сводя лазерных прицелов своих взоров с зеленого сукна, точно рассчитывая поймать в них блики собственной жизни. Когда-то у них были жены и работа – а теперь остались мечты о фантастическких ударах и хитрых стратегиях. Когда же мечты и взгляды тускнели, они перемещались на табуреты у стойки, к дневным завсегдатаям.

По иронии судьбы, дух отчаянья, витавший над дневными завсегдатаями, бодрил Мэвис тем возбуждением, какое она в последний раз испытала, когда шарахнула фараона своей Луисвилльской Дубиной. Стоило ей вытащить из запасника бутылку “Старых Теннисок” и разлить по рюмашкам, выстроившимся вдоль стойки, как ее позвоночник пробивало молнией электрического отвращения, и она поскорее ковыляла к другому углу стойки и тормозила там, переводя дыхание, пока ее стерео-кардиостимуляторы не приходили к согласию и не возвращали пульс к нормальной частоте ниже красной отметки. Точно ставишь смерти сливку на нос, точно вешаешь кобре на голову табличку “Пни меня”, и тебе это сходит с рук.