Хевина, принесшая обед, была сразу же выставлена за дверь. К еде я даже не притронулась, продолжила мерить шагами комнату, чувствуя себя зверем, загнанным в клетку.
Так, в метаниях, прошла вторая половина дня. Наступил вечер, а Каррай все не появлялся. Зато снова пришла служанка и принесла ужин, который я отдала вечно голодному льорну. Не хотелось ни есть, ни пить. В попытке успокоиться я искупалась, сама высушила и заплела себе волосы. Надеялась, это нехитрое занятие поможет занять мысли и руки, но в голове по-прежнему царил Огненный дракон. Отчего я тоже стала немножечко Огненной. По крайней мере, желание спалить к таграм собачьим замок Каррая не отпускало.
Когда закончились волосы — ну в смысле, заплетать уже было нечего, я занялась ревизией шкатулок с драгоценностями. Почти все украшения — подарки тальдена, которые так и хотелось швырнуть с балкона в ближайшие кусты. И вот эти рубиновые подвески, и вон те агатовые серьги, и бриллиантовые колечки, и браслет с жемчугом… Я отдернула руку, запоздало осознав, что это украшение — подарок дяди. Он представлялся мне ядовитой змеей, заползшей в ларец.
«Клеймо сделает так, что его светлости станет не до вас», — воскресли в сознании слова незнакомца с праздника.
Глупость какая. От одного соприкосновения с браслетом князь что, обо мне забудет? Распахнет передо мной ворота замка и отпустит на все четыре стороны? Вот уж не думаю. Это было бы слишком просто, а в моей жизни ничего просто не бывает. Доказанный факт.
Не отдавая себе отчета в том, что делаю, потянулась к шкатулке. Пальцы коснулись гроздей жемчужин, цеплявшихся за золотые звенья браслета. Ничего ведь не случится, если я просто разок его примерю. Каррая здесь нет, и неизвестно, когда он вернется. Неизвестно, до чего договорится с моим отцом.
Может, они так и останутся по разные стороны баррикад и для меня ничего не изменится. Я окончательно застряну здесь и буду и дальше терпеть всех его невест, а потом вместе с местной знатью присутствовать на его свадьбе.
В качестве бесправной рабыни.
Эта мысль, словно смоченная в соляном растворе плеть, хлестким, болезненным ударом пришлась мне по сердцу. Я вскочила с кресла, неспособная больше оставаться на месте. Оставаться в этой комнате, в этой крепости!
Бросилась к выходу, рванула на себя двери… Но выйти не успела: дорогу мне преградил его ненавистная светлость.
Появление Амана было настолько неожиданным, что я невольно вскрикнула и забежала обратно в комнату. Огненный вошел следом — резко, стремительно. Но вместо того, чтобы с видом хозяина и господина пройти в спальню, как делал это всегда, он схватил меня за руку и потащил в коридор, обронив лишь одно-единственное слово:
— Пойдем.
— Пойдем куда? — Я попыталась вырвать руку — прикосновение Каррая обжигало, но он лишь крепче сжал пальцы вокруг моего запястья. — Куда ты меня тащишь? О чем вы с моим отцом говорили?
Ненавижу, когда он так себя ведет. Ненавижу его!
— Аман!
— Не кричи, — не то процедил, не то прошипел тальден, поворачивая голову в мою сторону, и я почувствовала на себе его темный, пронзительный, какой-то дикий взгляд, заставивший меня задрожать.
Мы шли по пустынной в этот час галерее так быстро, словно бежали куда-то, как будто куда-то опаздывали. На лице Каррая была непроницаемая маска: никаких эмоций, никаких переживаний. В то время как я едва не взрывалась от бурлившей во мне гремучей смеси чувств.
— Как можно быть таким? — Замолкать я не собиралась, но голос все же понизила. — Я места себе весь день не находила, а ты мне даже слова сказать не потрудился!
— На слова сейчас времени нет, — расщедрился на ответ тальден, подводя меня к неприметному в полумраке углублению в стене. Кажется, тому самому, через которое я попала в потайной ход, а выбравшись из замка, бежала к Хадааантису. — То, что я избавился от мальфорна, не означает, что у моей матери здесь не осталось глаз и ушей.
— При чем тут твоя мать и мальфорн?
— Еще одно слово, и я могу передумать, — угрожающе прошипел он.
Тихий, протяжный скрежет — фрагмент стены отъехал в сторону, и меня запихнули в тайный проход и потащили дальше впотьмах, не удосужившись зажечь даже слабого огонька. Пришлось идти спотыкаясь, чувствуя прикосновение обжигающих пальцев Каррая, и считать секунды до того момента, когда он меня наконец отпустит.
— Что с моим отцом? Ты ему ничего не сделал?
— С чего ты взяла, что я буду что-то с ним делать? — Больше Аман не оборачивался, шел впереди, волоча меня за собой по узкому, бесконечно длинному проходу.
— В прошлый раз ты грозился его убить.
— Вообще-то я встречался с ним не для этого.
— Кто тебя разберет, — буркнула я, чувствуя, как снова начинаю захлебываться собственной злостью. Даже в глазах потемнело, хотя казалось, что еще темнее, чем в этом проходе, просто быть не может.
— Даже сейчас ты считаешь меня чудовищем? — послышалось горькое.
— У меня для этого есть немало причин!
Каррай запнулся, а потом ускорил шаг.
— Молчи, Риан. Пока я не передумал и не повернул назад.
Сложно молчать, когда мужчина, которого опасаешься и ненавидишь, непонятно куда тебя тащит, а объяснять ничего не хочет. Времени у него нет… Да просто бы сказал, что стряслось!
Я уже хотела снова пойти в наступление, когда Каррай меня отпустил, чтобы открыть старую, скрипучую дверь. Оказавшись снаружи, у знакомого дерева, низко клонившего к земле свои густые ветви, я жадно глотнула ртом свежий ночной воздух и чуть им не поперхнулась.
— Папа…
Даже глаза протерла, потому что ожидала от Каррая чего угодно, но только не того, что увижу своего отца. Его светлость вышел из кареты, распахнул для объятий руки, и я бросилась к нему, чувствуя, что еще немного и от счастья сойду с ума.
Он прилетел, чтобы меня проведать? Каррай разрешил ему?!
— Улетайте, — послышался сзади глухой голос тальдена. — Льорна, служанку и твои вещи, Риан, я отправлю следом.
Я замерла в руках отца, не веря своим ушам. Не веря, что все происходит на самом деле. Что я не сплю, не брежу.
— Аман… — Я растерянно оглянулась на тальдена.
— Все как и договаривались, — крепче прижимая меня к себе, сказал отец и тихо добавил, обращаясь к Карраю: — Спасибо. Спасибо тебе.
Меня, не понимающую, что здесь вообще происходит, усадили в карету. Отец забрался следом, хлопнула дверца. Я подалась вперед, вглядываясь в ночь, в бледное лицо мужчины, моего тюремщика и похитителя, который вдруг решил меня отпустить.
— Что все это значит? — Я перевела взгляд на отца, испытывая странное желание выскочить из кареты, чтобы попрощаться с тальденом. Хотя со стороны это будет выглядеть очень и очень странно, и вообще…