Зеркало Кассандры - читать онлайн книгу. Автор: Бернард Вербер cтр.№ 102

Как же, наверное, должен быть несчастен этот человек, если его интересуют только деньги, лошади и… я.

Низкорослые мужчины суетятся. Их кривые ноги обуты в высокие сапоги. Они облачены в атласные рубашки неоновых цветов, похожие на наряды женщин, собирающихся на ночную дискотеку. Видны рубашки в горошек, в разноцветную клетку или полосатые. Головы мужчин покрыты округлыми шлемами с козырьком, совершенно не гармонирующими с их одеждой. Рядом с ними лошади нервно выпускают из влажных ноздрей облачка пара.

Звук телевизора включен практически на максимальную мощность. Взволнованный комментатор говорит о вещах, которые Кассандра не понимает, употребляет слова, смысл которых ей не ясен. Он рассказывает о жокейских куртках, о рейтузах, о ставках «десять к одному», о боксах, о тренерах.

Как можно тратить на это время: на животных, запрограммированных на бег по кругу, и на людей, орущих с трибун? Животные созданы для того, чтобы жить на воле, любить, воспитывать детенышей, резвиться в прериях, а не бегать, развлекая представителей другого вида.

Поменяем их местами. Что случилось бы, если бы Филиппу Пападакису предложили играть роль скаковой лошади на потеху другим животным?

Черт, представляю себе лошадей в сюртуках и цилиндрах, посещающих человеческие бега. Люди с напряженными взглядами, с номерами на спинах, выдувая пар из ноздрей, приплясывают в стойлах. А лошади разговаривают:

— Ты на какого человека ставишь?

— О, Пападакис будет в первой тройке, — отвечает другая лошадь. — На вид он в отличной форме, и тренер уверяет, что лодыжка у него зажила.

— Кроме того, он родился от женщины Марии и знаменитого мужчины-производителя Жоржа Пападакиса.

— А если он даст себя обойти, как в прошлый раз? Его тогда на прямой обогнала семнадцатилетняя девчонка.

— Тем хуже для него, его постигнет судьба всех людей, проигравших скачки: пуля в голову — и на человекобойню.

— Мне лично их мясо не нравится, моей дочке, кстати, тоже. Когда я предлагаю ей человечину, ее просто тошнит.

— Ну, не знаю, говорят, что человеческое мясо нежирное, богато железом и очень полезно для молодых спортсменов.

Кассандра улыбается, очень довольная тем, что ее развитое воображение рисует ей столь экзотические картины.

Филипп…

«Тот, кто любит лошадей».

И тот, кто мог бы, в свою очередь, быть любим лошадьми.

Остается определить понятие любви.

Как называлась бы лошадь — любительница человеческих скачек?

Филантроп.

От греческих слов «фило» — «любить» и «антропос» — «люди».

Кассандра смотрит на экран и видит стоящих у стартового барьера, готовых броситься вперед лошадей. Раздается выстрел, они скачут. Лошадей стегают хлыстом, чтобы они бежали быстрей. Согнувшиеся в седлах, привставшие в стременах жокеи то и дело натягивают поводья.

Девушка думает, что точно сойдет с ума, если будет наблюдать это зрелище с утра до ночи в течение недели.

Она вспоминает книгу Стефана Цвейга «Шахматист», рассказывающую о человеке, запертом в комнате и лишенном какой бы то ни было пищи для мозга. Этот человек избежал безумия, заинтересовавшись шахматами, в которые до этого даже не умел играть.

Сосредоточиться на скачках? Нет. Надо заставить работать мозг при помощи чего-то более возбуждающего. Я должна думать не о бегах, а о чем-то, что будет постоянно питать мой разум.

Мое прошлое.

Я должна вспомнить свое прошлое.

Кассандра рвет простыню и затыкает уши кусочками ткани. Поворачивается спиной к экрану. Закрывает глаза.

Теперь надо заняться не пробуждением пяти чувств, а их усыплением.

Она прекращает доступ звука в уши, представляя, как выключает свой слуховой нерв.

Точно так же, словно гася электричество, она отключает свой оптический нерв и перестает получать изображение.

Она больше не ощущает запахов, не чувствует вкуса, не осязает.

Она наконец приходит на свидание с самой собой.

Девушка понимает, что раньше она встречалась с Кассандрой из сновидений, в которых были и террористы, и суд будущих поколений, и ее страхи, и ее желания, но не она сама.

Вот в чем истинная сила человека: в его внутреннем мире, благодаря которому он всегда беспрепятственно может общаться с самим собой. Молодые не выносят тишины и бездействия потому, что их не научили культивировать свой внутренний мир. Им нечего себе сказать тогда, когда они остаются в одиночестве. Но я умею с собой разговаривать.

В последнем сне я видела своих предков. Всех. Они должны мне помочь. Сейчас.

И, подгоняемая желанием не сойти с ума, девушка вспоминает лица своих предков. Своих родителей. Своих бабушек и дедушек. Своих прабабушек и прадедушек. Она поворачивает вспять время, двигаясь к своим истокам.

Она ныряет в прошлое. Она не торопится. Она может вернуться далеко назад. Она видит доисторических людей, приматов, ящериц, водоросли и одноклеточные организмы.

Я произошла и от бактерий тоже. Они ведь являются видом живых существ, которые царили на Земле дольше всех. Значит, они мои самые многочисленные предки.

Кассандра продолжает погружаться в глубь времен. До того, как стать бактерией, она являлась химической смесью первичного бульона. Она была паром, она была лужей, она была молекулой, она была углеродом.

А еще раньше она была водородным облаком.

А еще раньше она была светом.

Она была Большим взрывом. Она была чистой энергией.

Вернувшись к первоначальному источнику, она снова становится всем и отныне не знает границ.

Как младенцы до девяти месяцев. Просто живые сущности, не стесненные никакими пределами.

Затем, вспомнив всех своих предков, Кассандра хочет вернуться, повторяя свой кармический путь в обратном направлении.

Моя вторая семья.

Большой взрыв, звезда, бактерия, рыба, ящерица.

Неожиданно в ее памяти всплывает одна из ее предыдущих жизней в теле млекопитающего. Она была лисом! Вот почему ее связывали такие необычные отношения с Инь Яном и вот почему она так страдала после того, как его распяли.

Она вспоминает, как изгибался во время бега ее гибкий, словно лиана, позвоночник. Она вспоминает, как она мчалась по лугу и влажная от росы трава хлестала ее по носу.

Она вспоминает зимнюю спячку всей семьи в норе, пушистые хвосты детенышей, переплетавшиеся с хвостами родителей.