Когда возвращается радуга. Книга 2 - читать онлайн книгу. Автор: Вероника Горбачева

— И больше я прошу не возражать!

Мощная дубовая столешница крякнула и прогнулась под кулаком Его величества Генриха Второго Валуа, но выдержала. Поморщившись, монарх потёр державную десницу и продолжил, нарочито гневно раздувая ноздри:

— Или мне напомнить о твоём долге дворянина и подданного? — Жестом осадил пытавшего было возразить собеседника, и добавил несколько смягчённо: — Да, да, сознаю, что ты и без того не щадишь ни жизни, ни времени для достижения моих целей. На дипломатической службе тебе нет равных, и Золотой мир с Османской империей — это твоя заслуга…

— Не преувеличивайте, государь, — потупившись, заметил молодой человек, одетый не по сезону легко. За окнами королевского дворца бушевала невиданная для апреля метель, гость же был облачён в роскошный, но чересчур лёгкий камзол, покроем подозрительно напоминающий восточное одеяние, разве что шитья меньше и полы покороче. Но талию незнакомца, по примеру многих мусульман, перепоясывал кушак из драгоценного алого шёлка, а на ногах красовались чудесные сафьяновые сапожки, словно только что стачанные лучшим константинопольским мастером.

— … и Франджипани, и Бомарше…

— Да, да, — нетерпеливо перебил король. — Но не скромничай, Филипп. Ты делаешь своё дело незаметно, однако, словно та пресловутая капля — «Gutta cavat lapidem…» — точишь камень «не силой, но частым паденьем»… Ты хоть сам-то знаешь, отчего тебя так обожают во Франкии? Или не задумывался о чувствах простолюдинов? Толпа, конечно, по обыкновению преувеличивает заслуги своих любимчиков, но даже если десять тысяч рабов и рабынь уменьшить в десять раз — получается, что ты спас от оков и вернул на родину не менее тысячи моих подданных, причём самых разных сословий, не гнушаясь выкупать у османцев не только дворян и солдат, но и обычных селян и рыбаков, коих злым ветром занесло на невольничьи рынки. А красотка, которую ты привёз из самого гарема Хромца? Да её возвращение пресекло целую междоусобицу в Нормандии, ведь два враждующих семейства волей-неволей примирились, когда молодой граф Ла Вотт похитил единственную наследницу ненавистного ему дома, эту… как её… Ильхам, да? И обвенчался с ней, положив конец кровной мести. Вся провинция вздохнула спокойно. Да что я тебе рассказываю, ты и сам всё знаешь! И вот сейчас, Филипп де Камилле, я, твой король, прошу тебя ещё об одной услуге. Прошу не как подданного — как друга, а таковых у меня, сам знаешь, не так много.

Вздохнув, гость прошёлся по мягкому ковру, казалось, всё ещё хранящему жар южного солнца, под которым когда-то ткался, впитавшему блики от белокаменных стен и высоких заборов, благоухающему травами и ароматами Востока. Ковер этот, в котором нога по щиколотку утопала в длинном ворсе, как в траве, он самолично привёз неделю тому назад, как подарок от Солнцеликого Тамерлана королю дружественной прекрасной Франкии; привёз вместе с прочими бесценными дарами Хромца. Но самым главным подарком далёкой дружественной державе оказались не изделия Истамбульских ковроделов и ювелиров, не ткани и благовония, не кофе и пряности, а драгоценные фолианты и рукописи, передаваемые в дар Сорбонскому и Эстрейскому университету. Библиотека прославленного лекаря, мудреца, звездочёта и поэта Аслан-бея согласно воле покойного владельца была разделена, ещё при его жизни частично скопирована — и отправлена в Европу — во имя распространения Науки и идей Просвещения. Поговаривали, что некоторым экземплярам в драгоценной коллекции более пяти веков. И теперь это сокровище вот-вот должно было прибыть в Лютецию. Два корабля, на одном из которых плыл дипломат, на втором — под присмотром душеприказчицы везлось наследие великого учёного, оказались, к сожалению, разобщены в пути штормом, но недавно от отставшего прибыл в Османское посольство голубь, с доброй вестью, что «Солнцеподобный» в двух днях пути от Марселя.

— Я…

Филипп де Камилле глубоко вздохнул и поклонился. Сдержанно ответил:

— Я верный слуга и друг Вашего Величества. И ежели вам, сир, угодно, чтобы я женился на вдове почтенного Аслан-бея — я женюсь. На всё ваша воля.

Генрих нервно дёрнул бровью. Буркнул угрюмо:

— Не нужно мне слепое подчинение и такая же слепая преданность. — Помедлив, потянулся к кувшину, самолично, опережая метнувшегося в его сторону лакея, наполнил драгоценные кубки венецианского стекла. — Поди прочь! — махнул слуге. — Мы желаем говорить с графом наедине. Так вот…

Протянул кубок гостю.

— Моя воля, разумеется. Но мне всё же хотелось, чтобы ты понял мотивы.

— Вам незачем оправдываться, государь, — дерзко, но всё так же потупившись, отвечал Филипп. Король поморщился.

— Да это не… Дьявол меня задери, я сам прекрасно понимаю, что значит — быть обречённым на женитьбу на практически незнакомой девице. Не просто так моё жениховство с Бесс тянется уже седьмой год… Похоже, ни мне, ни ей оно не приносит удовольствия, оно просто удобно, поскольку ограждает каждого из нас от очередного сватовства, потому-то никто из нас давно уже не заикается о свадьбе как таковой. Ей и без того хорошо со своим Дадли, а мне хорошо… одному. Я же волк-одиночка, ты понимаешь?

С некоторой неловкостью Филипп кивнул. Похоже, он был шокирован откровениями монарха.

— Да ты садись, а то мельтешишь тут перед глазами… Садись, кому говорю, к чертям собачьим этикет, всё равно мы одни. Так вот, я и говорю…

Его величество залпом осушил кубок золотого эстрейского.

— Мы друг друга, конечно, не любим. Это я про себя и Елизавету, — пояснил, спохватившись. — Но… уважаем, чтоб мне пусто было. Женщина она недюжинного ума, несгибаема, хитра, м-м-м… интересна, я бы даже сказал. Не особо красавица, в оспинах, ну, так и я не Аполлон… Впрочем, она, хоть до сих пор и перешёптываются в народе о её происхождении, Государыняпо рождению, и мыслит, но, что главное — действует — по государственному. Каков масштаб, каков размах, а? Как она осадила шотландцев, указав им на их место, однако! Вдвоём, конечно, мы многого достигли бы. Ты ведь помнишь, переговоры о браке были недолги. Я и впрямь подумывал… Всё, что нам остается сегодня — сделать совсем маленький шаг к венчанию, но вот только никто не хочет шагнуть первым. Но, видишь ли, Филипп, давно уже я заметил со стороны Бесс не то, чтобы заинтересованность…

Король задумался. Пощипал бородку.

— Не как мужчина я ей интересен, а как правитель. Понимаешь? — Тряхнул головой. — Словно какая-то ревность с её стороны, какая-то задетая гордость… Я перестроил и отделал Лувр — она отгрохала заново Виндзорский замок. Я приглашал для портретных галерей Леско и Джотто — она Рафаэля и Гольбейнов. Я победил в сражении орков — она скоттов. Я построил университет, она — два… Какое-то нелепое соперничество. И вот теперь она узнала, что к нам едет эта вдова с бесценной библиотекой…

— Но, государь, — осторожно вклинился в высочайшие размышления собеседник. — Библиотека-то одна! Или у Елизаветы на примете есть ещё одна престарелая мудрейшая знаменитость, и ваша невеста собирается ускорить его кончину, а перед тем — вынудить завещать всё наследие бриттской короне?