Когда возвращается радуга. Книга 1 - читать онлайн книгу. Автор: Вероника Горбачева cтр.№ 27

Негромкая, вроде бы пустая болтовня унимала тревогу в сердце. И становилось чуточку легче. Айлин-ханум… Она так недолго побыла её наставницей, и всё же — сорвалась с места, пришла её проводить… От подруг Ирис иного и не ожидала, но всё равно растрогалась до слёз. Ах, как плохо, что нельзя повидаться ещё и с Мэг, но девочки зайдут к ней позже и всё объяснят. Она поймёт.

Как приятно нынче разминает спину Али… А на кончиках пальцев чернокожей подруги, что проходятся по подошвам Ирис, умащенных розовым маслом, кажется, полыхают маленькие костерки, от которых бегут от ступней и выше, до бёдер, до низа живота огненные струйки. На какое-то время Ирис потерялась в неведомых ранее ощущениях. Пальцы Али чуть сильнее, как-то по-особому сжались на её ягодицах, буквально на мгновение, но и этого хватило, чтобы по телу прошла сладкая судорога. В смятении Ирис зажмурилась, надеясь, что никто не заметит его странного состояния. Али с Луноликой вновь понимающе переглянулись, на Марджину же ханум покосилась с явным одобрением.

И вовсе рыжая небезнадёжна. Чувственность в ней есть, её только нужно разбудить и подогреть. А вот к нубийке этой стоит присмотреться, девица-то умная… Как и подруга её, с виду тихоня тихоней.

— И ещё они очень музыкальны, слышишь, Кекем? — продолжала Нергиз, словно не замечая происходящего. — И любят… как это у них называется… В общем, не сразу увлекать на ложе, и даже не просто заниматься любовной игрой, а… Ну, Марджина, подскажи, я забыла это слово!

— Ухаживать, бестолочь. Они любят ухаживать за девушками. Знаешь, как они их называют?

— «Дамы». Они называют их — «Дамы», или «Прелестные девы», или…

— Нимфы. — Нубийка пощекотала пятку Ирис, словно давая понять, что томное баловство закончено. Девушка, не сдержавшись, хихикнула. — Слушай меня, заичка. Не трясись. Поняла? Все мы рано или поздно окажемся на ложе с мужчиной. А тебе повезло в том, что твоим первым будет франк.

— Пе-ервый? — Ирис невольно обернулась на подругу.

— Ну да. Скорее всего, половина из них жената, а увести с собой во Франкию наложницу решится не каждый. Может случиться, что тебя просто наградят за доставленное удовольствие — и вернут сюда. — Ирис с надеждой приподняла голову, оглядываясь на подругу, но Али заставил её вновь пригнуться, чтобы не напрягать спину. — А замуж тебя выдадут уже здесь, за кого-то другого. На ложе к Повелителю ведь уже не возьмут, не девственницей… Главное — победи сейчас, и потом станешь ценным призом для какого-нибудь уважаемого человека. Эй, Нергиз, твои знакомые мальчишки-посыльные не говорили, старые послы или молодые?

Вернуться сюда! Это возможно! Ещё не так давно Ирис и представить не могла, что подобная весть может её обрадовать. Умом-то она понимала, что надежды зыбки, но всё же…

— Говорили — они старые, лет по тридцать-сорок, — отозвалась тем временем гречаночка. Айлин с Марджиной одновременно фыркнули. Нубийка воздела руки к небу.

— О Аллах, нашли стариков… Впрочем, чего ждать от желторотых птенцов. Слышишь, Кекем, мужчины тебе попадутся молодые, все в расцвете сил, опытные, умелые… Это тебе не какой-нибудь старый визирь, к которому из милости достанешься четвёртой женой, и будешь скучать ночи напролёт. Но в расцвете сил редко кто остаётся холост, так что точно я сказала: половина из послов наверняка жената. Ничего, не теряйся, хватай любого. Будь смела и решительна, и тогда непременно победишь.

— Главное — им понравиться, — подхватила Нергиз. — И тогда всё сложится к лучшему.

И все уставились на Ирис, будто она была смертельно больной, но от того, что она сейчас скажет, зависело её чудесное исцеление.

А у той вдруг сделалось необыкновенно тепло на душе.

Всё, что нужно — смело идти вперёд. В конце концов, разделить ложе с незнакомым мужчиной может оказаться не так уж и страшно, это не Повелитель, ночь с которым неизвестно как обернётся. И то, что будет после встречи с загадочными франками, тоже не должно пугать. Она выиграет свой шанс увидеть мир, но даже если вернётся в Сераль — холодные воды Босфора её не дождутся. Вот так. В конце концов, на занятиях по любовным искусствам она не только высиживала на скамье, но кое-что запоминала, и немало… И совсем недавно ей, кажется, ненавязчиво дали понять, что её тело, хоть ещё и не совсем развитое, способно ощущать то, что свойственно настоящей женщине…

— Хорошие у тебя подруги, — одобрительно сказала Айлин-ханум. — Али, ты закончил? Умница, можешь идти. Я позову тебя позже. А теперь вы, юницы, брысь отсюда, я своими секретами при всех делиться не собираюсь… Да передайте Нухе, чтобы не беспокоила, я сама дам Кекем все полагающиеся наставления.

Нергиз торопливо вскочила. Марджина поднялась с топчана с ленивой грацией пантеры. Они накинули на подругу лёгкое шёлковое покрывало — и, с уважением поклонившись Луноликой, удалились.

Айлин подсела к Ирис-Кекем.

— Поговорим, девочка…

Хорошо, что Айлин-ханум дала ей с собой флакончик успокоительных капель. А то Ирис нет-нет, да и подтрушивало от очередного приступа нервозности. Постепенно вполне объяснимый страх перед неминуемой близостью с мужчиной и перед тем, останется ли тот доволен, притупился, да и сама Ирис уверовала в свои силёнки. Поскольку, как объяснила Луноликая, слово в слово повторив, сама того не зная, аргументы капа-агасы, что «от девственницы никто не ожидает чудес на ложе». Главное — быть уступчивой, угадывать желания нового господина — ибо он и впрямь станет полновластным господином на всю ночь, а может, и на оставшуюся жизнь. Показать себя исполнительной, но не угодливой, умеющей сказать мужчине приятное, но без лести, выслушать его — но и самой ввернуть словечко вовремя, и неважно, что ты косноязычна, хорошенькой девушке всё прощается. Кекем, правда, сомневалась, что её можно причислить к хорошеньким, поскольку от наставниц и самой Злыдни только и слышала: «Худышка!» «Неуклюжая!» «Кукушонок!» (Это из-за веснушек, упорно просвечивающихся даже из-под белил.) «Ни одна краска к лицу не пристаёт!» «Гляньте на это чучело, её любой цвет убивает…»

А вот и неправда. Если, конечно, науськивать Хранительницу одежд, чтобы она выделяла нескладёхе Кекем только розовые кафтаны да шарфы — тогда да… Розовый, видите ли, излюбленный цвет в гареме. Ах, ей не нравится? Тогда бледно-голубой, жёлтый, дымчато-серый… Будто нарочно ей то и дело подсовывали одежды таких оттенков, что приглушали в ней главное достоинство — рыжину, а личико преображали в болезненно блёклое, чуть ли не серое.

В общем, к крохотной бутылочке с каплями Ирис прикладывалась уже несколько раз. Потом отвлеклась. После того, как, выиграв маленькую, но весьма бурную войну с Хранительницей одежд, из кладовых Сераля Марджина натаскала в их закуток гаремного зала целый ворох ярких одежд, и теперь гордо потрясала перед подругами трофеями. Девушки ахнули.

— Я… — восхищённо сглотнула Ирис. — Ни-икогда такого не-е носила…

— Знаешь, как называется этот цвет? Синий королевский. Вот. Ткань из самой Галлии! — гордо объявила Нергиз, без которой и здесь не обошлось. Именно она, в который раз придирчиво оглядев Кекем, отправилась вслед за Марджиной «на войну» в качестве оруженосца и тихонько подсказывала воительнице, что именно из предложенного сдавшейся в плен Хранительницей нужно выбирать. — Это Лионский бархат. А сам кафтан — посмотри, очень походит покроем на европейские платья, только свободный. Видишь, вот тут ушито и вот тут, у тебя даже грудь обозначится.