Когда возвращается радуга. Книга 1 - читать онлайн книгу. Автор: Вероника Горбачева cтр.№ 11

— Каждое утро, — повторила веско. И неожиданно добавила, махнув в сторону подруг: — И вы вместе с ней, Нергиз и Марджина. Я уже дала указания по вашей подготовке. Сегодня вечером Повелитель намерен одарить нас своим посещением. Вы будете среди тех, кто допущен пред его светлые очи. Покажите себя в полном блеске.

И, милостиво кивнув, поплыла величавой походкой на выход.

Тёмные щёки Марджины посерели от волнения. Нергиз вспыхнула.

Вроде бы, в распоряжении Нухи-ханум не было ничего удивительного. Обучение этими девушками было пройдено, как и положенные испытания; валиде сочла их достойными звания одалык, а, значит, со дня на день им должно было поступить разрешение вместе с избранными наложницами приветствовать Великого Султана при его вечернем визите. Возможно, усладить его слух пением или приятной декламацией стихов, или искусной игрой на флейте. Поднести кальян. И готовиться к тому, что повелитель спросит её имя. А уж если к её ногам упадёт платок Самого…

Сейчас лишь выработанная годами обучения привычка скрывать истинные чувства сдерживала девушек от того, чтобы не разрыдаться. Одной от волнения, другой от страха.

Не таким уж это было неописуемым счастьем — попасть на ложе к повелителю. Ирис это знала по судьбе своей матери, а её подруги — да и многие обитательницы Нижнего гарема — по рассказам, передаваемым шёпотом и с оглядкой. Иногда гюзде — «замеченные» султаном счастливицы — подобно настоящим звёздам, не только возносились на небеса, но и стремительно с них падали. Так, некоторые из них после ночи с повелителем возвращались, закутанные с головы до пят в драгоценные покрывала, призванные отнюдь не охранять их стыдливость, а прикрывать рубцы на теле.

Потом девушки отлёживались сутки, двое, трое, пока не сойдут следы наказания. Широкой души был Великий Хромец: если уж любил, то любил, если гневался, что дева не угодила — брался за плеть. Самолично. Провинившейся, правда, давали время подлечиться, тратили на неё драгоценные заживляющие снадобья, дабы возвратить коже чистоту и бархатистость, после чего отправляли в домик кальф — старых служанок, либо продавали.

Кальфы являлись высшей кастой среди прислужниц. Бывшие воспитанницы лучших наставниц Сераля, они хранили в памяти секреты красоты и ухода за лицом и телом, являлись непревзойдёнными травницами и знатоками лучших составов ароматических масел, банщицами, поварами, музыкантшами, писарицами, счетоводшами… Но путь в Нижний гарем был для них закрыт навсегда. Кто-то из них находил в этом благословение судьбы, но большинство молодых и амбициозных видели проклятье.

Поэтому-то, хоть представление перед лицом Великого считалось неслыханным везением, девушки прекрасно понимали, чем оно может обернуться.

— Д-да по-о-годите, мо-ожет, обо-обойдётся, — пробормотала Ирис. Марджина порывисто вздохнула.

— Думаешь, он нас даже не заметит? Да ну, это если Злыдня в первый ряд не выпихнет, а с неё станется…

— От судьбы не уйдёшь, — тихонько вздохнула Нергиз. — Тс-с! Девочки, на нас смотрят… Улыбаемся. Мы счастливы.

— Угу. Просто в себя никак не придём от счастья, — буркнула дочь знойной Африки. — Ты права, подруга. Но я пропадать в кальфах не собираюсь. Принцесса я или нет? Лягушонку проще, она на смотрины пока не допущена, и, скорее всего, вовсе не будет, а ты, беляночка, если так боишься — прячься за мной. Если кого из нас двоих заметят — пусть лучше меня, я покрепче.

Нубийка знала, о чём говорит.

Ещё после сдачи испытаний, во время традиционной беседы с валиде-султан, она заметила нехороший блеск в её глазах и то, как придирчиво просматривала Гизем каждый изгиб её гибкого молодого тела, полного силы и звериной грации. Марджина была из племени воинов, копьём и луком в её роду владели одинаково искусно как мужчины, так и женщины. Воительница. Тот тип девушек, который всё реже и реже встречался в гаремах, и к которому так неравнодушен был Великий Хромец, единственный сын валиде-ханум. Как же она на неё тогда смотрела!

— …И ты не боишься?

Голос белокожей турчаночки задрожал от волнения, возвращая нубийку к действительности. Глупенькая Наргиз, она так разволновалась, будто Марджина уже добровольно шла на съедение крокодилу!

— Слушай меня, — снисходительно отозвалась чернокожая подруга. — Слушай меня всегда. Я говорю — «Прячься!» — ты прячешься за моей спиной. Говорю: «Беги!» — ты бежишь. Говорю — «Не бойся!» — прекращаешь трястись, как овечий хвост. Ничего со мной не случится. Или ты забыла, кто из нас лучшая?

И, схватив кувшин с полосканием для рта и мисваку, принялась яростно чистить белоснежные зубы, давая ясно понять, что разговор окончен.

Она любила подруг, хоть и обращалась к ним грубовато, награждая порой обидными прозвищами, на которые девушки, впрочем, давно уже не обижались. Но даже самым близким, самым дорогим подругам утаила самую главную часть разговора с валиде.

А та, задав множество каверзных вопросов, послала служанку за старичком-кофеваром, выгнала из покоев опахальщика и двух евнухов, глянула на насторожившуюся после таких приготовлений новоиспечённую одалиску — и усмехнулась уголками губ. Глаза, впрочем, оставались суровыми. Колючими. Холодными. Глаза монгольского божка, не насытившегося кровью последней жертвы.

— Ты умная девочка, Анса-Ну-Рия.

Нубийка вздрогнула. За пять лет пребывания во Дворце наслаждений она, пусть и не забыла своё родовое имя, но отвыкла слышать его из чужих уст. И уж тем более, то, что оно осело в памяти валиде, само по себе заставляло задуматься.

— Умная. Хитрая. Изворотливая. Разбираешься в людях… — Слова Гизем, скупой на похвалы, падали, словно отсчитывающие время звонкие капли. — Ты поняла, о чём я хочу с тобой говорить?

Марджина помедлила. Склонила голову. Пристукнули друг о друга жемчужины, вплетённые в выбеленные косички.

— Догадываюсь, госпожа.

— Тогда назови имя той, о которой пойдёт речь. Соперницы. Ошибёшься — разговора не будет, ты просто отправишься в Нижний гарем, как и все, выполнять свой долг. Угадаешь — придётся в дальнейшем рисковать, ходить по острию ножа, но впереди тебя ждёт моя поддержка — и власть, неограниченная… почти. И величайшие возможности для тебя и твоей далёкой семьи. Итак… О чём или о ком я хочу с тобой поговорить?

На лице цвета эбенового дерева не дрогнул ни один мускул. Безмятежная маска африканского идола, напившегося мангового сока и вкусившего свежей печени гиппопотама.

— О рыжей икбал, новой игрушке Повелителя. О Гюнез, у которой уже два месяца нет регул.

Звякнули, касаясь пластин веер из бивней элефанта, серебряные чехольчики на ногтях валиде. Колыхнулись от движения воздуха дымные струи благовоний.

— Я в тебе не ошиблась. Ты умеешь слушать и делать выводы. Но готова ли ты ввязаться в войну, дочь царского рода? В мою войну?

— Да.

Коротко и ясно. Шестнадцатилетняя и шестидесятилетняя женщины понимали друг друга с полуслова.