Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время - читать онлайн книгу. Автор: Семен Резник cтр.№ 57

Только глядя из будущего, его беспорядочные действия можно выстроить в цепочку продуманных, увязанных между собой звеньев. В феврале 1917 года Вавилов писал из Москвы Тупиковой: «А без Вас тут что же нового? Самое интересное – это лекции Валерия Брюсова о древнейшей культуре человечества <…>. И содержание и форма на 5. Эгейская культура вся как живая».

Так что его еще хватало на посещение лекций поэта Брюсова! Правда, привлекал к ним не столько интерес к поэзии, сколько к древнейшей культуре, к истокам цивилизации.

2.

Однако подходил к концу срок «подготовки к профессорской деятельности». Надо было думать о будущем. Вавилов навел справки и узнал, что в Воронежском сельскохозяйственном институте появилась вакансия адъюнкт-профессора кафедры частного земледелия. Более подходящего места для себя он не мог и вообразить!

Селекционная станция Петровки, где он вел исследования по иммунитету растений и другие работы по изучению их наследственной природы, состояла при кафедре частного земледелия Прянишникова. Такую работу Вавилов с удовольствием продолжил бы в Воронеже!

Убедившись, что руководство института благосклонно относится к его кандидатуре, он подал официальное заявление и стал готовиться к переезду в Воронеж. Отрадно было и то, что там работал близкий ему человек, Николай Макаров.

Прошло полгода, а из Воронежа никакого ответа. Неопределенность положения стала тревожить Вавилова. И вдруг он узнает, что на то же место, никому ничего не сказав, подал другой сотрудник Прянишникова, Иван Вячеславович Якушкин – родной брат его помощницы.

Разговор с Якушкиным «начистоту» его ошеломил. Не моргнув глазом, тот очень просто объяснил свой неблаговидный поступок: ему очень хочется получить место в Воронеже!

Николай Иванович слушал и не верил своим ушам. Он не мог себе представить, что такое возможно в сияющем храме науки, где все призваны поддерживать друг друга, а не ставить подножки! Неписаные правила научной этики не допускали этого. Ведь о том, что Вавилов подал на кафедру частного земледелия Воронежского института, все хорошо знали, знал о том и Якушкин. Но, с кем-то посекретничав и получив какие-то обещания, он подал на ту же позицию и держал это в тайне до тех пор, пока скрывать уже стало невозможно.

Такое вероломство не укладывалось в голове. И подумать только, от кого оно исходило! Если Вавилов сын купца, внук крепостного крестьянина, то Якушкин столбовой дворянин, голубых кровей, герб его рода красовался в 4-й части Общего гербовника, его предки служили воеводами, стольниками, стряпчими, послами. Его прадед, современник Пушкина, был блестящим офицером, храбро сражался против Наполеона, был человеком чести, не терпел царского произвола. Участвовал в тайном обществе, пережил разгром декабрьского восстания, был приговорен к каторге. После 30 лет каторги и ссылки был помилован, написал воспоминания, которыми зачитывалась вся образованная Россия! А правнук, слегка ухмыляясь и с трудом сдерживая злорадство, почти открыто торжествовал по поводу того, как хитро объегорил наивного плебея!

Вавилов не мог предполагать, сколь роковым демоном станет для него Иван Вячеславович Якушкин. В те весенне-летние месяцы 1917 года Якушкин тоже об этом не подозревал…

Первым порывом Вавилова было – забрать свое заявление из Воронежского института! Но, поостыв, он решил этого не делать. С какой стати облегчать жизнь ректорату, поступившему с ним столь некорректно.

Понятие «частное земледелие» было довольно расплывчатым: от руководителя кафедры зависело, какое из возможных направлений развивать. Направления работы у Вавилова и Якушкина были разные. Ивана Вячеславовича интересовало питание растений, обработка земли, севообороты; Вавилова – сами культурные растения. Воронежскому ректорату предстояло решить, какое из двух направлений для него предпочтительнее.

Не снимая своей кандидатуры в Воронеже, Вавилов подал на должность преподавателя Саратовских высших сельскохозяйственных курсов. Курсы эти были очень молоды: созданы только в 1913 году. Репутация их еще не установилась. У истоков их создания стоял видный ученый-животновод Б.X.Медведев, он и стал их ректором. Он откликнулся быстро: Вавилову предложено место преподавателя.

А из Воронежа ни слуху ни духу. Наконец он узнает – опять от Якушкина! – что тот избран штатным адъюнкт-профессором. Вавилов тоже избран – но на сверхштатную кафедру, о ее учреждении решено ходатайствовать.

Очень уж это похоже на попытку сохранить хорошую мину при нечистой игре. Идет 1917 год, в стране революция! Предприятия стоят, рабочие митингуют, солдаты массами бегут с фронта, во Временном правительстве раздрай, государственный бюджет трещит по швам, – какие там сверхштатные кафедры! И почему Вавилов узнает об этом от Якушкина, а не от воронежского ректората?

Вавилов ставит себе срок 1 июля. Так и не дождавшись ответа из Воронежа, он принимает предложение Б.X.Медведева.

Молодые саратовские курсы менее престижны, чем Воронежский институт, а позиция преподавателя менее престижна, чем адъюнкт-профессора, да и жалование значительно ниже. Зато «Саратов очень радушен», как сообщил Николай Иванович в Воронеж Макарову.

3.

В сентябре 1917 года Вавилов прочел на Саратовских сельскохозяйственных курсах вступительную лекцию. Изложил в ней «Credo агронома-ботаника», как написал Роберту Эдуардовичу Регелю. То была программная лекция. Начал ее Вавилов с того, что будет говорить о «перспективах, в направлении которых мыслится работа современного растениевода», об «идеологии исследования в этой области агрономической науки». И сразу же перешел к изложению концепции Льва Ильича Мечникова о трех фазах развития человечества и его культуры.

Лев Мечников был старшим братом Ильи Ильича Мечникова и по таланту не уступал младшему брату Еще он был большим забиякой и обладал необузданным нравом, что, впрочем, было свойственно многим Мечниковым. Он родился в Петербурге в 1838 году. Его отец Илья Иванович был гвардейский офицер, а его дворянский род восходил к приближенному молдавского князя Стефанита Спотарю Милешту.

Князю Стефаниту Спотарь изменил. Послал в подарок польскому королю дорогую позолоченную трость, инкрустированную драгоценными камнями, а в нее вложил секретную записку: могу свергнуть молдавского князя, трон отдать тебе. У польского короля были другие планы, записку он переслал Стефаниту. Князь хотел покарать изменника самой суровой казнью, но потом смягчился и, во уважение прежних заслуг, голову Спотарю отрубать не стал, а велел отрубить только… нос! Изменника с позором изгнали из страны.

Согласно легенде, он уехал в Германию, где чудодей-лекарь пришил ему новый нос. С новым носом он явился к русскому царю Алексею Михайловичу и стал учителем маленького Петра – будущего императора Петра Великого.

Спотарь выписал из Молдавии своего племянника Юрия Степановича, царь Петр поставил его мечником (кем-то вроде судьи) и за добрую службу пожаловал ему богатые поместья в Малороссии. От этого мечника и пошла фамилия Мечниковых. В роду были видные государственные мужи, один стал сенатором. Но свои собственные дела они вели неумело, род их изрядно оскудел.