Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время - читать онлайн книгу. Автор: Семен Резник cтр.№ 277

В списке стояло и имя Игоря Васильевича Курчатова. Он охарактеризован «человеком скрытным, осторожным, хитрым и большим дипломатом». К тому же он был сверхзасекречен, для такого представительского поста, как президент Академии наук, не подходил.

Выбор, оказывается, был не такой уж большой! Окончательно его, конечно, сделал генсек. Тому есть и документальное подтверждение ^[914]. Но личная встреча генсека с будущим президентом Академии наук не требовалась. Достаточно разговора с ним вождей второго ранга.

…Сергей Иванович слушал их с невозмутимым спокойствием, внутренне холодея от ужаса.

14 июля 1945 г., Москва: «Оно [это назначение] совершенно разрушает мою жизнь и внутреннее естество. Это значит ужас современной Москвы в самом концентрированном виде [навалится] на меня. Это значит расстаться с Ленинградом. Это значит, исчезнет последняя надежда опять вернуться к своему прямому [научному] опыту. А сумею ли я что-нибудь сделать для страны, для людей? Повернуть ход науки?.. Неуютно, смутно, тяжело… Сам не свой».

Если ему так было невмоготу, то почему он не отказался?

Ученые из ближайшего окружения Сергея Ивановича оправдывали его тем, что он пошел на самопожертвование, дабы не пропустить в президенты Вышинского или Лысенко. Мне это не кажется убедительным. Ведь он не мог знать, кто еще числился в том тайном списке.

Почему же «академик Сергей Вавилов после расправы над своим великим братом пошел в лакейские президенты Академии наук», как припечатал его А.И.Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ»?

По поводу этой «припечатки» академик В.Л.Гинзбург написал Солженицыну большое письмо, на что тот ответил телефонным звонком. По свидетельству Ю.Н.Вавилова, Солженицын «признал, что был неправ, и пообещал изъять эту фразу в новой редакции “Архипелага ГУЛАГ”, но почему-то этого не сделал».

Думаю, что ни в каком оправдании Сергей Иванович не нуждается, потому что свободы выбора у него не было. На какой участок борьбы за светлое коммунистическое будущее бросить человека, – решала партия. Согласия не спрашивали – только ставили в известность. Дозволялось немного пококетничать: могу не справиться, не оправдать доверия. Не больше. Партия сказала – комсомол ответил «есть!».

Отказ от президентства повлек бы снятие со всех должностей – с непредсказуемыми последствиями.

Академик И.М.Франк: «Уверен, что без него Физический институт был бы объявлен вражеским гнездом. Было хорошо известно, что мы – его ученики, люди лично ему преданные в жизни и в науке – многим ему обязаны. Защитить нас от неизбежных репрессий он бы уже не имел возможности» ^[915].

17 июля Сергей Иванович Вавилов был избран президентом Академии наук. За него было подано 92 голоса, против два. (Теперь известно, что против голосовали Т.Д.Лысенко и П.Л.Капица.) «Что на самом деле думали про себя эти академики, и настоящие, и липовые, – конечно, уже растаяло в вечности». Для С.И.Вавилова то было «начало нового препротивного существования, еще дальше удаляющего от себя самого, превращение в манекен, дергаемый ниточками».

Как уже говорилось, Сталин впервые принял нового президента Академии наук полгода спустя. Присутствовали Молотов и Берия.

Личное внимание вождя объяснялось событиями этих шести месяцев.

В ходе Потсдамской конференции, открывшейся в тот день, когда С.И. Вавилов был избран президентом Академии, президент США Гарри Трумэн получил шифрованную телеграмму об успешном испытании атомной бомбы. Скрыть такое достижение от союзника Трумэн считал неудобным, но раскрывать все карты не хотел. Как бы между прочим он сказал Сталину, что создано новое оружие необычайной разрушительной силы, и был рад, что Сталин пропустил эти слова мимо ушей. Трумэн решил, что кремлевский горец не понял, о каком оружии идет речь, не зря же Черчилль называл его: Чингисхан с телефоном.

Чингисхан всё заранее знал: разведка доложила точно. Группа ученых во главе с И.В.Курчатовым, курируемая Берией, работала над созданием своей атомной бомбы. О чем, кстати сказать, президент Академии наук и директор ФИАНа понятия не имел. Он был невысокого мнения о Курчатове, не знал, чем занята его «мистическая лаборатория № 2».

О том, что американцы сбросили атомную бомбу на Хиросиму, С.И.Вавилов узнал из передач иностранного радио. Президенту Академии наук об этом не сообщили.

7 августа 1945 г., Москва: «Вчера ночью радио – об урановых бомбах. Начало совсем новой фазы человеческой истории. Смысл человеческого существования. Возможности необъятны. Перелеты на другие миры. Гораздо дальше [фантазии] Ж[юля] Верна. Но неужели горилла с урановой бомбой? Ум, совесть, добродушие и такт – достаточно ли всего этого у людей. В такой момент я в Академии. Просто страшно.

Наука получила такое значение, о котором раньше писали только в фантастических романах. Eritis sicut Dei».

Eritis sicut Dei — латинский перевод библейского изречения: И будете, как Бог (знать добро и зло). В библейском сказании этими словами Змий искушает Еву. В «Фаусте» Гёте Мефистофель вписывает их в альбом Фауста…

5.

Президент Академии наук Сергей Иванович Вавилов в кабинете Сталина. Напротив тройка тонкошеих вождей. В их руках – судьба страны, каждого из двухсот миллионов жителей. Любого могут казнить, любого помиловать, сбросить в бездну или возвысить. Николая Вавилова казнили, Сергея вознесли. Могло быть наоборот…

«Я вот замечаю, что в нужные моменты я очень смелый. Это всегда было», – записал Сергей Иванович, вернувшись из Кремля. Он доволен собой, что бывало с ним очень редко. Разговор шел по существу. «’’Гениев не бывает, их выдумали, влияет обстановка, условия”», – изрек главный вождь. В том, что всем управляют условия, он был солидарен с Трофимом Лысенко.

Условия он готов был улучшить и даже «сделал самые серьезные указания о расширении науки, о серьезной базе для нее. Одобрил физико-химическое направление».

На ученых посыпались благодеяния. Им значительно повысили зарплаты, пресса получила указание – поднимать престиж науки. Газеты и журналы наперебой публиковали статьи и речи ученых, чаще всего – президента Академии наук. Он должен был выступать на юбилеях, выставках, похоронах, участвовать в торжественных и всяких иных заседаниях.

9 мая 1946 г.: «С ужасом читаю в, “Вестнике Академии” в каждом № свои представительские, загробные речи, газетные статьи. Где же моя душа? Где мое, “творчество и созерцание”».

Свадебный генерал, ворона в павлиньих перьях – вот кем он себя ощущал. Стал притчей на устах у всех, ему было стыдно. Подросшему племяннику Юре как-то признался, что должность президента – собачья, он охотно променял бы ее на работу водопроводчика…