Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время - читать онлайн книгу. Автор: Семен Резник cтр.№ 113

Правда, год спустя он говорил несколько иначе: «В наши трудные и сложные дни многие склонны падать духом и не понимать величайших переворотов… глубоко болезненных и мучительных, но тем не менее великих и замечательных. И многим из нас – людям науки – начинает казаться, что и наука гибнет от непонимания и невнимания к ней. Опасения эти напрасны» ^[293].

Открыто возмущался «диктатурой пролетариата» академик И.П.Павлов. Впечатления Вавилова о лекции Павлова, в которой объяснялось, что такое рефлекс свободы и как большевистская власть подавляет его голодом и насилием, мы приводили. О том, как отнесся к октябрьскому перевороту Регель и как он, ради спасения Отдела прикладной ботаники, пошел на вынужденное сотрудничество с новой властью, мы тоже знаем. Если верить тому, что Арцыбашев писал Вернадскому, то он давал «резкий и категорический отпор» «политике соглашения с теперешними властями». Правда, «отпор» его был не публичным, а только в письмах, которые он просил уничтожить. (К счастью, Вернадский их сохранил.) Казалось бы, в Советской России такому человеку не место: он должен был либо погибнуть, либо эмигрировать.

Однако когда Гражданская война завершилась – совсем не так, как хотелось Арцыбашеву, – он вернулся на прежнее место: заведующего Отделом механизации СХУК, который теперь входил в Наркомат земледелия.

Арцыбашев также возглавил Бюро натурализации древесных и субтропических культур, ибо был не только специалистом по сельхозтехнике, но и дендрологом. В своем имении Мещерка он с молодости занимался «цветочными фантазиями» ^[294]. Так реализовывалась привитая ему с детства любовь к прекрасному. На четырех гектарах земли он разбил парк, выращивал различные сорта сирени, немало сил и внимания уделял иноземным древесным растениям. Большевики имение национализировали, парк назвали опытной станцией, а ведать ею поставили… бывшего хозяина Д.Д.Арцыбашева.

Штаб-квартира Бюро натурализации была в Москве.

При преобразовании Отдела прикладной ботаники во Всесоюзный институт арцыбашевское Бюро (теперь оно стало Отделом) было к нему присоединено. Теперь Арцыбашев мог проводить эксперименты на разных станциях Института. Особенно привлекательным для него было Сухумское отделение: в условиях влажных субтропиков здесь можно было вовлечь в работу широкий ассортимент теплолюбивых экзотов.

Возглавлял Сухумское отделение Н.Д.Костецкий, но согласовывать с ним свою работу и даже просто информировать его о своих делах Арцыбашев считал ниже своего достоинства. Он не желал подчиняться и главе Московского отделения Института прикладной ботаники Таланову, хотя Отдел натурализации был частью этого отделения. Согласовывать свои работы с Президиумом Института в Ленинграде он тоже считал для себя обременительным.

Дабы придать Отделу натурализации больше веса, Арцыбашев настаивал на включении в него Бюро интродукции во главе с А. К. Колем и московской части Отдела плодоводства во главе с И.Д.Шимановичем. Этого, похоже, хотел и Шиманович, тяготившийся тем, что должен согласовывать свою работу с заведующим Отделом плодоводства и огородничества В. В. Пашкевичем.

Среди специалистов по плодоводству Василий Васильевич Пашкевич выделялся огромным опытом и эрудицией. В молодые годы он несколько лет стажировался за границей, потом преподавал в Уманском училище садоводства, был директором Никитского ботанического сада в Крыму, Петербургского ботанического сада. В 1894 году стал ученым специалистом по садоводству министерства земледелия и в этом качестве ежегодно совершал экспедиционные поездки по стране, исследуя садоводство центральных, западных, восточных и южных губерний. Результатом были многочисленные научные труды по проблемам садоводства каждой из обследованных им губерний – с анализом экономики, организации, агротехники, подбора культур и сортов. Более крупного знатока плодоводства в России не было. Несмотря на преклонный возраст (Пашкевич был на 30 лет старше Вавилова), он был неутомим. Успевал заниматься преподаванием, практической селекцией: им было создано несколько высокоценных сортов сливы.

4 февраля 1925 г., И.Д.Шимановичу: «Вы знаете мои взгляды на организацию Отдела плодоводства и огородничества. Всё должно быть строжайше согласовано с заведующим отделом В.В.Пашкевичем. Без такого согласования работа идти не может. <…> Если Вы хотите работать с нами, то должны считаться с этим. <…> Во всяком случае, Иван Давыдович, для того, чтобы Ваши московские действия не вызывали ленинградского противодействия, должна быть определенная согласованность, и заведующий отделом, как Вам известно, находится в Ленинграде» ^[295].

Разница между Арцыбашевым и Шимановичем была в том, что амбиции Шимановича не подкреплялись заметным весом в науке, тогда как у Арцыбашева были обширные знания и несомненные достижения. Однако его плюсы перекрывались чрезмерными амбициями и притязаниями.

16 февраля, Д.Д.Арцыбашеву”. «Попытаюсь устранить некоторые недоразумения, возникшие между Ленинградом и Вами. <…> Самым ценным, что есть в Отделе прикладной ботаники, несмотря на большой объем работы, <…> [это то, что] мы представляем собой спаянную группу, которая позволяет вести корабль к цели.

Расширяя сферу работы преобразованием в Институт, к чему, как Вы знаете, с самого начала относился осторожно, мы представляли себе сохранение спаянности полностью. В этом и в настоящее время мы видим залог успеха всего Института. <…> Мы очень ценим Ваше влечение к натурализации, мы знаем хорошо вашу эрудицию в этих вопросах, которая делает Вас специалистом в данной области, и для нас нет никаких сомнений в целесообразности вхождения в Институт Отдела натурализации под Вашим руководством. <…> Конечно, программа должна быть увязана с общей программой в интересах существа дела, в интересах взаимного понимания <…>.

Меньше всего по существу мы имеем тенденцию вмешиваться в работу Отдела натурализации. Мы знаем хорошо, что предоставление возможной автономии Отделу будет только плюс. При Вашем авторитете в Москве, умении привлекать лиц и средства в этом отношении мы все пойдем также на максимальные уступки. Иначе дело обстоит с Московским бюро в его остальной части и другими отделами, имеющими тенденцию тяготеть к Москве. <…> Я заявил определенно Ивану Давыдовичу [Шимановичу], что никаких уступок здесь не может быть. Работы Ивана Давыдовича, с которыми он познакомил меня, еще более убедили меня в [его] совершенной неподготовленности к ведению сколько-нибудь самостоятельного учреждения, и для нас стоит вопрос совершенно определенно: Иван Давыдович должен присоединиться к отделу плодоводства [В.В.Пашкевича] и работать под руководством. Мы не пожалеем, если он совершенно отойдет от дела, достоинство учреждения от этого не пострадает <…>.

Знакомство с А. К. Колем вызывает в нас неуверенность за то дело, которое хотелось бы ему поручить, и только войдя в общую колею работ, которые Отдел [прикладной ботаники] давно ведет и неплохо, Александр Карлович будет полезен» ^[296].